Всемирная волновая история от 1600 г. по 1799 г.
Шрифт:
19 февраля 1606 г. н. с Смутное время: Лжедмитрий I принимает Рангони – посла волнового героя папы Павла V с письмом о подчинении Руси Риму
Свою лепту внес в смуту на Руси волновой герой папа Павел V.
Пирлинг «Дмитрий Самозванец», Ростов-на-Дону, «Феникс», 1998:
«Только около 19 февраля (1606 г.), когда волнение несколько улеглось, он явился в Кремль. Рангони не мог прийти в себя от изумления при виде прежнего изгнанника, преобразившегося в царя, осыпанного бриллиантами, окруженного боярами и епископами. Дмитрий нес легко бремя своего величия; он царил над окружающими; он с достоинством играл свою роль. Торжественная аудиенция, данная князю Александру, ознаменовалась некоторой неловкостью на почве этикета. Когда князь заявил, что привез письмо от папы, Дмитрий протянул за грамотой руку. Но один из присутствующих предупредил его и принял послание. Этой уловкой он думал возвеличить родину: таким образом, письмо папы приравнивалось к грамотам царским, которые вручались обыкновенно подчиненным лицам. Словом, равновесие было восстановлено»
Нунций Рангони привез Лжедмитрию I письмо от волнового героя папы Павла V (см. 17 сентября 1550 г.) с предложением подчинить русский народ святому престолу (Риму) и восстановить церковное единство в его первоначальном виде.
17 апреля 1606 г.
17 апреля 1606 г. волновой герой папа Павел V (см. 17 сентября 1550 г.) предупредил дожа Венеции Фра Паоло Сарпи и Сенат Венеции, что если за 24 дня они не выполнят его требований по восстановлению системы льгот католической церкви в Республике, то он применит свои карательные меры. Венеция не дала удовлетворения требованию папы, и он не только отлучил от церкви дожа Фра Паоло, Сенат и другие венецианские учреждения, но вскоре поразил проклятием всю республику Венеция, город и его жителей.
17 мая 1606 г. н. с. Смутное время: царица Марина перешла в царский дворец
По книге Пирлинг «Дмитрий Самозванец», Ростов-на-Дону, «Феникс», 1998:
17 мая 1606 г. н. с.
«В ночь с 16 на 17 мая, при свете факелов, производивших почти траурное впечатление, Марина покинула монастырь и перешла в царский дворец, дабы вступить в распоряжение своими покоями. Брак и коронация были назначены на 18 мая, т. е. на четверг, накануне Николина дня. В этот день Москва превратилась в какое-то царство звона. С полночи размеренные удары колоколов возвестили жителям, что скоро они будут иметь царицу. Народ устремился на торжество, войска заняли Кремль, знатнейшие бояре и польские гости собрались во дворце.»
18 мая 1606 г. н. с. Смутное время: коронация Марины в Москве
«Анонимная летопись 1584—1632 гг.»:
«Того же году (7114 – 1606) майя в 8 день канон Николина дни вешнего вор рострига Гришка Отрепьев понял за собя дочь пана Юрья Сендомирского Маринку. И тщася той окаянный православие соединить с литвою. Бог же милосердый не попусти сему окаянному надолзе быти. И познаша московские люди прелесть его вражию.»
«Дневник Марины Мнишек», М., Дмитрий Буланин, 1995:
«Дня 18. Свершилась коронация царицы. Прежде чем царь и царица вышли из крепости, целовали оба корону и крест троекратно, и кропили их святой водой. После пошли в церковь. Разостлали по дороге парчу на красном сукне. Впереди несли очень дорогую корону, перед нею шли два архиерея с кадилами, за короной несли золотые блюда и другие церковные сосуды. Навстречу короне вышел из той церкви патриарх с несколькими епископами и, помолившись, внес ее в церковь. Затем через полчаса двинулись в церковь остальные. Впереди шли полторы сотни дворян в парчовой одежде. За ними шли приближенные с бердышами, четыре дворянина, которые находились при царе, а пятый – с мечом. Затем принесли другую корону с крестом и скипетром. Царь шел в короне и богатой одежде. По правую руку провожал его посол пан Малогощский, а по левую – князь Мстиславский. Возле царя шла царица, одетая по-московски, в богатую одежду, украшенную жемчугами и драгоценными камнями по вишневому бархату. Провожал ее с правой стороны пан воевода, отец ее, а с левой – княгиня Мстиславская. За нею шли паны приближенные и шесть москвичек, жен сенаторов. Как только они вошли, церковь закрыли. Наших туда мало пустили, больше – «москвы». Совершалось это богослужение в соответствии с их обрядом. Пан воевода, будучи больным, быстро вышел. По совершении богослужения было утверждение брака и обмен перстнями, потом была коронация, unkcya more Greco.
19 мая 1606 г. н. с. Смутное время: царский совет и царский обед в Кремле, царь Дмитрий и царица Марина на русском троне
«Дневник Марины Мнишек», М., Дмитрий Буланин, 1995:
«Дня 19. В пятницу утром начался Совет, на рассвете ударили в барабаны и заиграли в трубы, которых было очень много. И так трубили попеременно до самого полудня. Потом позвали пана воеводу и панов приближенных на обед, пошли все. Но пан воевода, проводив царя и царицу до Столовой палаты, ушел на свой двор, потому что пана посла не было на этом обеде, ибо ему не позволили сидеть за царским столом. Об этом пан воевода ранее усердно просил царя, чтобы он благодарность королю его милости показал тем же способом, каким тот показал ее послам царским на своей свадьбе, посадив их за свой стол, и чтобы так же посол его королевской милости мог сидеть за царским столом. Не добившись ничего, пан воевода и сам не стал садиться за царский стол. На этом обеде не было никаких выдумок, только царь, по-гусарски одевшись, сидел на вышеописанном троне, а царица возле него на другом троне, подобном царскому, только что меньшем по размерам. Никто другой за тем столом не сидел.» «По окончании обеда слуги разошлись по домам, а паны приближенные в царский дворец, где наслаждались музыкой, но не радостным было то веселье в пятницу. По окончании обеда в покоях у царя был пан воевода, огорчившийся из-за пана посла. Но он быстро ушел.»
17 мая 1606 г. с. с. Смутное время: заговор князя Василия Шуйского – убиты Лжедмитрий I, его воевода Пётр Басманов и другие приспешники
Торжество и буйство Лжедмитрия 17/18/19 мая 1606 г. н. с. при коронации Марины Мнишек на Московское царство глубоко оскорбило русских людей, этим незамедлительно воспользовался претендент на престол князь Шуйский. В ночь на 17 мая 1606 г. с. с. князь Василий Шуйский тайно привёл в Москву верные войска. В четыре часа дня 17 мая 1606 г. с. с. ударил колокол – и началась резня поляков в Москве. Ворвались и в царские покои – Лжедмитрия защищали воевода Басманов и 50 немецких наемников. Басманова убили, Лжедмитрий прыгнул в окно – но неудачно, повредил ногу. Привели на опознание Марию Нагую – она не признала в Лжедмитрии своего сына. После этого стрельцы выдали Лжедмитрия толпе. Его убили и тело кинули на Красной площади на лобное место. «Царевич» Дмитрий получил по заслугам за убийство семьи Годунова и насилие над его дочерью Ксенией (это факт почти неоспоримый). Народ русский терпелив, но все помнит и иногда жестоко мстит.
Руслан Скрынников «Минин и Пожарский: Хроника Смутного времени»:
Наступил день 17 мая. По обыкновению Отрепьев встал на заре. Басманов, ночевавший во внутренних покоях, доложил, что ночь прошла спокойно. На Красном крыльце государя поджидал дьяк Афанасий Власьев. Поговорив с ним, Лжедмитрий ушел в покои, не заметив ничего подозрительного. Между тем толпа заговорщиков – до 200 вооруженных дворян – уже двигалась к Кремлю. Бояре приурочили свои действия к моменту, когда во дворце происходила смена караула. Командир первой роты копейщиков Яков Маржарет был болен и не явился во дворец. По слухам, он примкнул к заговору и сам приказал отвести от царских покоев внешнюю охрану. Во внутренних помещениях осталось не более 30 гвардейцев. Стрельцы, караулившие Фроловские ворота, знали в лицо Василия Шуйского и Голицына. Они не выказали тревоги при их приближении. Нападение заговорщиков застало стрельцов врасплох. Они бежали, не оказав сопротивления. Завладев воротами, Шуйский и Голицын велели бить в колокола, чтобы поднять да ноги посад. Не полагаясь па сообщников, Василий Шуйский во весь опор поскакал через Красную площадь к торговым рядам; Горожане спозаранку спешили за покупками, и на рынке собралась уже немалая толпа. По приказу Шуйского ударили в набат в Ильинской церкви. Заслышав набат, Лжедмитрий послал Басманова спросить, что значит этот шум. Дмитрий Шуйский и другие бояре, с утра не спускавшие глаз с самозванца, отвечали ему, что в городе, верно, начался пожар.
Между тем звон нарастал, разливаясь по всему городу. Раздавались крики: «Горит Кремль! В Кремль, в Кремль!» Горожане со всех сторон спешили на Красную площадь. Шум поднял на ноги не одних только противников самозванца. Схвативши оружие, ко дворцу бросилась «литва». Роты, стоявшие поблизости от Кремля, выступили в боевом порядке с развернутыми знаменами. Лихая атака еще могла выручить самозванца из беды. Но бояре успели предупредить опасность. Они обратились к народу, призывая его бить поганых «латынян» и постоять за православную веру. С площади во все стороны поскакали гонцы, кричавшие во всю глотку: «Братья, поляки хотят убить царя и бояр, не пускайте их в Кремль!» Призывы бояр пали на подготовленную почву. Толпа бросилась на шляхтичей и их челядь. Улицы, ведущие к Кремлю, были завалены бревнами и рогатками. Разбушевавшаяся стихия парализовала попытки «литвы» оказать помощь гибнущему Лжедмитрию. Наемные роты свернули знамена и отступили в свои казармы. На площади перед дворцом дело близилось к развязке. Лжедмитрий, напуганный шумом, вторично выслал Басманова из покоев. Вернувшись, тот сообщил, что толпа требует к себе царя. Самозванец не отважился выйти на крыльцо. С бердышом в руках он высунулся в окно и, потрясая оружием, крикнул: «Я вам не Борис!» С площади, в окно несколько раз выстрелили, и он поспешно отошел от окна.
Басманов пытался спасти положение. Выйдя на Красное крыльцо, где собрались бояре, именем царя он просил парод успокоиться и разойтись. Наступил критический момент. Многие люди прибежали ко дворцу, чтобы спасать царя от поляков. Тут же находилось немало стрельцов, готовых послушать своего командира. Заговорщики заметили в толпе неуверенность и поспешили положить конец затянувшейся игре. Подойдя сзади к Басманову, Татищев ударил его кинжалом. Другие заговорщики сбросили дергающееся тело с крыльца на площадь. Расправа послужила началом к штурму дворца. Толпа ворвалась в сени и обезоружила копейщиков. Отрепьев заперся во внутренних покоях с 15 немцами. Шум нарастал. Дверь трещала под ударами нападающих. Самозванец рвал на себе волосы. Наконец он бросил оружие и бежал. Подле покоев Марины Отрепьев успел крикнуть: «Сердце мое, измена!» Струсивший царь даже не пытался спасти жену. Воспользовавшись потайным ходом, он пробрался из дворца в Каменные палаты на «взрубе». Глухой дворик под окнами палат был пуст, и Отрепьев впопыхах прыгнул из окошка вниз. Обычно ловкий, он на этот раз упал на землю мешком и вывихнул ногу. Неподалеку от Каменных палат стрельцы несли караульную службу. Заслышав крики Отрепьева, они прибежали на помощь, бережно подняв с земли беспомощного царя, унесли его со двора в здание. Между тем мятежники, не обнаружив Лжедмитрия во дворце, принялись искать его по всему Кремлю. Вскоре им удалось обнаружить убежище беглеца. Самозванец обещал стрельцам золотые горы за свое спасение. Когда заговорщики попытались схватить царя, стрельцы открыли пальбу и отразили их. Но силы были слишком не равны. Толпа запрудила весь двор, а затем ворвалась в покои. Стрельцы сложили оружие.
Попав в руки врагов, Отрепьев понял, что ему конец. И все же он продолжал отчаянно цепляться за жизнь. Глядя с земли на окружавшие его знакомые лица, самозванец униженно молил дать ему свидание с матерью или отвести на Лобное место, чтобы он мог покаяться перед всем народом. Мятежники были неумолимы. Один из братьев Голицыных отнял у Гришки последнюю надежду на спасение. Он объявил толпе, что Марфа Нагая давно отреклась от лжецаря и не считает его своим сыном. Слова Голицына положили конец колебаниям. Дворяне содрали с поверженного самодержца царское платье. Оттеснив, прочь стрельцов, они окружили плотным кольцом скорчившуюся на полу фигурку. Те, что стояли ближе к Гришке, награждали его тумаками. Те, кому не удавалось протиснуться поближе, осыпали его бранью. «Таких царей у меня хватает дома на конюшне!»; «Кто ты такой, сукин сын?» – кричали они наперебой. Василий Шуйский разъезжал по площади верхом на коне и призывал людей подойти поближе и «потешиться над вором».
Заговорщики опасались выпустить Отрепьева из рук и поспешили убить его, не выпуская из палаты. Сын боярский Григорий Валуев подошел к нему вплотную и выстрелил в него па пищали. Дворянин Иван Воейков нанес саблей удар по голове. Около часу дня все было копчено. Труп Отрепьева поволокли ко дворцу Марфы Нагой. Народ вызвал вдову Грозного для объяснений. Нагая в страхе отреклась от мнимого сына и назвала убитого вором.
«Царь» был до последнего дня верен себе – на 18 мая 1606 г. были назначены потешные бои на Сретенке, хотели и пушки вывезти из Кремля – строили деревянную крепость на земляной насыпи – но это желание осталось виртуальным. Источник из 17 века трактует желание устроить «потеху» Дмитрием иначе – якобы он хотел последних православных побити.
«Русское историческое повествование XVI—XVII веков», М., «Сов. Рос.» 1984:
И умысли сей окаянный гонитель со своими элосоветники маия в 18 день недельный боляр и гостей и всех православных християн побити, люте быша бы нам 114 году [1606 г.], месяца маия в 18 день, в день недельный, еже есть Христова вознесения
17 мая 1606 г. с. с. «спасся» Лжедмитрий II – Тушинский вор. Он разобьет войска царя Василия Шуйского и продолжит сценарий смутного времени. 17 мая 1606 г. с. с. привел в Москву верные войска и Фёдор Шереметев – будущий «семибоярин» (см. 17 августа 1610 г.), но в «убиении самозванца» он и его отряды не участвовали (возможно Шереметев знал, что это настоящий царевич?).
18 мая 1606 г. с. с. природа: необычайный мороз в Москве
В ночь после народного бунта в Москве неожиданно ударил сильный мороз, необычный для весны, и держался с 18 мая 1606 г. неделю.
18 мая 1606 г. с. с. Рим: волновой герой Караваджо в ссоре убивает человека
Вечером 18 мая 1606 г. с. с. в Риме во время ссоры при игре в мяч на Марсовом поле, 34-летний волновой герой художник Караваджо (см. 18 июля 1610 г. н. с.) был ранен и в свою очередь смертельно ранил своего соперника Рануччио Томаззони. Решение суда по делу о преступлении Караваджо на Марсовом поле было жестоким: Караваджо был приговорен к обезглавливанию, которое мог выполнить любой человек, который узнает его на улице. Началось бесконечное бегство художника.