Всемирный, глобальный, надвигающийся (сборник)
Шрифт:
– Вы вернулись, Порфирий Соломоныч… – проговорил Иероним, поднимаясь с кушетки. – Что сказал Гермоген Гермогеныч про наши эксперименты? Все плохо?
– Ничего определенного не сказал, но выпустить тебя разрешил, – начальник отдела махнул рукой, приглашая испытателя выходить. – Идем, я провожу тебя через секретный выход. Пойдешь сейчас домой и будешь спать, утром я зайду и провожу тебя в Горсовет. Но учти – за тобой будут следить.
9. Дилемма
В этот вечер
– Это я! – послышался голос Ипполитыча. – Выключай свою систему.
Ученый впустил диссидента, тот отряхнул тулуп от снега и спросил:
– Ты где пропадал эти два дня?
– Меня перевели в секретный отдел! – признался Иероним.
– Хм, интересно! – воскликнул Георгий и сел на стул. – У тебя появился доступ к государственной тайне?
– Ну, я бы не сказал… – замялся Дермидонтыч. – Я просто… Испытатель. Меня вызвал директор и заставил подписать бумагу, в присутствии двух майоров.
Ученый ожидал выслушать недовольство друга, ведь его сосед был противником существующего строя, но Ипполитыч кивнул.
– Нет, я тебя не стану осуждать. Такое могло случиться с каждым, а подписав, ты хотя бы ненадолго сохранил жизнь и свободу. Доставай алкоголь, сейчас мы это отметим.
Сибиряки выпили. У Иеронима сначала было ощущение, что друг что-то не договаривает, но после второй рюмки все подозрения улетучились.
– Я принял решение, Дермидонтыч. На неделе иду в горсовет, и буду просить, чтобы сына мне привезли, – признался Георгий. – Пора, мне уже почти пятьдесят лет, и мне нужно передать мой опыт борьбы за права, опыт инакомыслия молодому поколению.
Иероним обрадовался за друга. Все-таки, не каждый на такое решиться, отцом-воспитателем быть очень непросто.
– Я рад за тебя! – воскликнул Иероним, осушая рюмку.
– Да, и ещё – можешь поздравить меня, я закончил свой трактат, – с этими словами Георгий достал из-за пазухи толстую папку для бумаг. – Я готов отдать тебе его, но только на одну ночь. Мне хочется, чтобы ты проникся духом свободы, понимаешь меня? Завтра утром я повезу его на вокзал, там меня ждет товарищ, он в Сибирске проездом, с трактатом он отправится в Иркутск, в типографию.
– Спасибо тебе, Ипполитыч! – воскликнул Иероним. – Я с радостью прочитаю твой труд, только… я не уверен, что успею, потому что завтра меня опять забирают в отдел…
– Что за отдел? – поинтересовался Георгий.
– Он… секретный, этот отдел, – сказал Иероним. – Я… я не могу тебе рассказать, иначе меня расстреляют.
– Что значит – не можешь сказать? – нахмурился Ипполитыч. – Ты не только можешь, ты просто обязан мне сказать об этом! Наверняка ты стал участником бесчеловечных экспериментов, разработок нового, ужасного по своей мощи оружия, так?
– Ну, не совсем, я просто…
– Так вот! – перебил ученого диссидент. – Ты же с нами, со свободными сибиряками? Мы должны рассказать народу о всех фактах произвола военной диктатуры и разгула научной мысли, не стоит этого бояться! Говори, что там с тобой делали?
Иероним не знал, что ответить. С одной стороны, Георгий был другом, ему можно было доверять, и во многом их политические взгляды совпадали. Но с другой стороны – те подписанные бумажки и слова Соломоныча о том, что за ним будут следить… К тому же, он помнил свое состояние после приема анти-водки, гордился тем, что был испытателем и имел, хоть и недолго, сверх-возможности, и был благодарен секретному отделу и государству за оказанное доверие. Поэтому, поразмыслив, он решил сказать полу-правду.
– На мне испытывали новые препараты, расширяющие возможности человека.
– Наркотики? – спросил Ипполитыч.
– В смысле?
– Говорят, раньше были такие вещества – наркотики, вроде водки, только в таблетках или в шприцах. Кто-то говорил, что они расширяют сознание, кто-то наоборот, утверждал, что они делают из человека животное. Что-то такое, да?
– Нет, не такое… там совсем другие вещества, я… я не помню название… Но ты знаешь, когда мне их дали… Я мог слышать чужие мысли, мог видеть через стены, и… ты не поверишь, я доказал теорему Ферма! Оказывается, у нее такое простое доказательство! Но я еще никому не показывал…
Георгий выслушал его, кивая, потом допил рюмку, стукнул кулаком по столу и заявил:
– Ты обманываешь меня, Иероним! Не поверю, что кто-то доказал теорему Ферма, ее даже сам Ферма наверняка не доказал. Не этим вы там занимаетесь, не этим! Скажи честно, ты с нами, или против нас?
Дермидонтыч молчал.
– Если ты с нами, – продолжил диссидент, – то ты будешь нашей надеждой, нашим человеком в рядах противника, и, возможно, благодаря тебе…
В этот момент послышался стук в дверь:
– Иероним Дермидонтыч! Откройте, КГБ!
«Мне конец», – понял ученый. Диссидент испуганно вздрогнул, затем злобно посмотрел на Иеронима и процедил:
– Предатель… Значит, сдал, гад, друга?
– Я не сдавал! – осипшим шепотом проговорил испытатель. – За мной слежка, они могли прийти в любой момент!
Георгий схватил ученого за воротник, приготовившись бить.
– Врешь, …!
– Ипполитыч! Не бей меня, лучше придумай, что делать!
– Именем закона, откройте! – послышался второй голос за дверью. – А то будем расстреливать!