Всемирный, глобальный, надвигающийся (сборник)
Шрифт:
– И пахнет как-то странно, – геолог понюхал жидкость, потом рискнул попробовать на язык. – Васька, так это ж водка!
– Да ну!
– Да я тебе говорю, на, сам попробуй!
Молодой сибиряк попробовал жидкость на вкус и кивнул.
– И взаправду, водка! Получается, что там, под землей, водошное месторождение?
– Получается, так, – кивнул Максимыч. – Чего только на земле Сибирской не бывает.
– И что теперь делать?
– Как что делать, ты в первый раз, что ли? Сейчас в колбу сольем, скважину законсервируем. Потом переночуем, да повезём пробу в лагерь, а что там дальше – это уже не наши заботы.
Когда рассвело, геологи отправились в обратный путь, а на месте пробной скважины остался стоять бело-серо-черный флаг.
– Получается, не будет кризиса? – спросил по дороге Васька.
– А кто его знает, – ответил Максимыч. – Это уже пусть начальство решает, что с кризисом делать. А наше дело малое – колбу с пробой до лагеря довезти. Ты только смотри, будешь по дороге водку пить – не перепутай!
Василий с Максимычем ехали мимо сибирских кедров и сосен и не догадывались, что их имена войдут в историю Сибири, как имена спасителей отчизны. Ведь это именно они принесли народу спасительную весть, вернули стране водку – ее народное достояние, ее радость и боль.
Сибирский Эксперимент
1. Утро
Сейчас уже никто точно не помнит, когда и почему Сибирь стала независимой. Тем не менее, по вопросу истории учёные сибирских НИИ выдвигают две гипотезы.
Первые ученые утверждают, что все это случилось в конце холодной войны, когда после подземных ядерных испытаний Земля начала мутировать. Одни территории, к примеру, Европа с Америкой, стали резко уменьшаться в размерах, а другие – скажем, Сибирь, или Восточное Самоа, наоборот, стремительно увеличиваться, словно планету в этих местах пучило. Новообразовавшиеся пространства в Сибири сразу заполнялись стандартными лесом, снегом и медведями. Так или иначе, площадь Сибири увеличилась в пять раз и стала занимать почти четверть земной суши. Управлять такой огромной и дикой территорией стало невозможно, поэтому тогдашние власти Союза отказались от своих восточных земель и сосредоточились на экспансии Европы.
Эта теория считается основной, однако, она не дает ответов на ряд важных вопросов. Во-первых, почему в Сибири стало так холодно? Ведь раньше, если судить по умным книжкам, плюсовая температура летом держалась несколько месяцев, а световой день был намного длиннее. Во-вторых, зачем понадобилось столько снега и медведей? Это оставалось загадкой. И, наконец, главный вопрос – откуда взялись инопланетяне?
Именно поэтому другие ученые, которые находятся в оппозиции, выдвигают вторую гипотезу. По их мнению, независимая Сибирь была искусственно создана некоторым Высшим Разумом, «Сверх-мужиком», который исказил нормальную советскую действительность и создал на базе ее новую – с медведями, водкой и инопланетянами. Таким образом, все происходящее вокруг напоминает представление цирка, только вместо декораций – леса и просторы сибирские. Приезжие специалисты-иностранцы одно время очень интересовались трудами по этой теории, и даже говорили что-то о виртуальной реальности. Разумеется, КГБ не оставлял без внимания подобные псевдонаучные домыслы, и большинство ученых, поддерживавших «цирковую теорию мира», давно сидело по лагерям.
Но научная жизнь Сибири исследованиями прошлого не ограничивалась…
То утро в Научно-исследовательском институте города Сибирска началось, как часто это бывает, с белой горячки одного из безумных ученых.
Заведующий Арчибальд Арчибальдыч прибежал в молекулярную лабораторию позже всех, когда все научные сотрудники, и старшие и младшие, усердно краптели над бумагами, пробирками и микроскопами. Тот факт, что все его подчиненные пришли рано и уже были на месте, ничуть не обрадовал заведующего. Решение устроить подчиненным настоящий, серьёзный разнос было подкреплено алкоголем, и усердие не являлось основанием, чтобы разнос этот не проводить. Дермидонтыч оторвал взгляд от микроскопа и мельком посмотрел на своего начальника – по лицу было ясно, что сейчас «начнётся».
Арчибальдыч, мужик чуть меньше полутора метра ростом, носил лохматую, рваную бороду и имел выпученные, постоянно дёргающиеся глаза. Заведующего лабораторией боялись все, даже директор института, ведь он по праву носил степень Безумного Гения Технических наук, сокращенно б.г.т.н. Подойдя к одному из молодых ученых, вычислявшему у доски, нервно вырвал у него из рук логарифмическую линейку, разломил о коленку и бросил в мужика. Затем сорвал чертёж с кульмана, порвал на несколько частей и разбросал по комнате.
– Неверно все! Не правильно! Не по ГОСТу чертишь! – орал он. – Дебилы! В лагеря всех! Сжечь еретиков!
«Такова доля наша, – уныло думал младший научный сотрудник, продолжая смотреть в микроскоп и делать пометки в бумагах. – Зачем все это? В чем смысл происходящего? Нет радости в жизни… Вот, и ко мне направился… Ну что, давай, бей меня, начальник, избивай. Я всего лишь МНС, а МНС-ов положено унижать».
Иероним Дермидонтыч был сухощавым ученым, носил круглые очки в ажурной оправе и короткую острую бороду. Депрессия и уныние являлись для этого сибиряка естественной формой существования. Все свободное время он посвящал раздумьям о нелегкой судьбе, чтению старых стихов и мрачной игре на балалайке.
– А ты чего! Чего сидишь! Это что! – Заорал Арчибальд Арчибальдыч, схватил карандаш и жирно перечеркнул крест-накрест лист Иеронима Дермидонтыча. – Бред! Диверсия! Под расстрел гадов!
Младший научный сотрудник пригнулся, чтобы не попасть под горячую руку заведующего, обхватил лицо руками и тихонько зарыдал. Ограничившись подзатыльником, Арчибальдыч продолжил утренний обход, сопровождаемый разрыванием чертежей, битьем пробирок и истошными криками. Когда очередь дошла до старшего научного сотрудника Феофана Фролыча, ситуация стала носить угрожающий характер. Фролыч был мужиком принципиальным и плохого отношения к себе не терпел.
– Это… это же возмутительно! – сказал ученый, поднимаясь со стула и снимая очки. – Как вы можете, Арчибальд Арчибальдыч, так себя вести в стенах нашего… храма науки?
– Что-о?! Да ты! Уничто-ожу! – завопил заведующий и вцепился зубами в руку ученого. Тот вскрикнул, схватил свободной рукой со стола микроскоп и огрел им своего начальника по голове. Арчибальдыч повалился на спину и стал дрыгать ногами, корчась и издавая истошный вопль.
– Пора! – махнул Фролыч сотруднику, сидящему у входа.
Ученый убежал в коридор и привел двух здоровых лаборантов.
– Уносите, – скомандовал старший научный сотрудник, и мужики, подхватив брыкающегося заведующего за руки и ноги, молча вышли из лаборатории.
«Ну наконец-то закончены мои мучения, – подумал Иероним Дермидонтыч, вытирая глаза. – Хотя, это только на сегодня. Завтра все повторится, и нет конца всему этому. Главное, доработать до вечера и незаметно уйти».
– Господа, – несмело подал голос МНС по имени Христофор Себастьяныч, – А почему бы нам не употребить для согреву?