Всемирный следопыт 1926 № 12
Шрифт:
— Да, если он не помрет, — ответил ПиТер.
— Мои пациенты не умирают, — сказал доктор, — только у дешовых докторов пациенты мрут.
Он взял стакан, но, увидев, что он пуст, поставил обратно. Сэм кивнул и спросил, не сделает ли доктор ему удовольствие, выпив с ним?
— Нет, довольно, пожалуй, — ответил тот. — Хотя стаканчик портвейна я бы выпил для вас.
Питер тоже вызвался пить портвейн, прежде чем Сэм успел его остановить, и доктор выпил за здоровье Сэма, а Питер похвалил его прекрасный цвет лица. Потом Сэм снова подробно рассказал
— Я ничего не могу сказать, не видя его. Давать советы за-глаза нам запрещено.
— А сколько будет стоить посмотреть его?
— Да на него не надо много смотреть, — поддержал Питер, — он весь, как на ладошке.
Доктор улыбнулся и покачал головою.
— Ну, ладно, если вы будете все это держать в секрете и не скажете ни одной живой душе, что я доктор, — я посмотрю его, так и быть, за полфунта.
— Джинджер ничего не сможет возразить, — сказал Питер.
— Ты думаешь? — усомнился Сэм, — По-моему, он не заплатит. Все равно, теперь твоя очередь, Питер. Я платил за портвейн.
— Правильно, — поддержал доктор. — Не следует никогда мешать напитки. Выпьем еще по стаканчику.
Буфетчик должен был трижды повторить цену, прежде чем Сэм понял, что портвейн стоит в шесть раз дороже пива. Тогда Сэм заворчал что-то о вест-эндских кутилах, и они вышли.
Дорогой Сэм и Питер гадали, что скажет Джинджер при виде доктора и что он скажет, узнав цену. Они поднялись по лестнице как можно тише, — доктор не хотел, чтобы его видели, — и нашли Джинджера, лежащего на постели вниз лицом, в чистом белье и без бороды.
— Где вы шлялись? — был его первый вопрос. — Можно было бы найти полсотни докторов…
— Мы нашли зато хорошего, Джинджер, — торжественно произнес Сэм. — Самого лучшего…
— …Который стоит двадцати обыкновенных, — поддержал Питер.
— Что-о? — повернулся Джинджер.
Доктор улыбнулся, придвинул стул к постели, сел, потом отставил его и пересел на постель.
— Посмотрим язык, — сказал он.
Джинджер высунул было его, но тотчас же спрятал, чтобы сказать Сэму, что, когда ему захочется слушать его глупые замечания о качестве языка, то он об'явит об этом.
— Я видел язык и хуже, — сказал доктор.
— И он помер? — спросил Джинджер.
— Не беспокойтесь…
— Но я беспокоюсь, чорт дери!
— Нет, — ответил доктор. — Меня позвали в последний момент, но я просидел с ним ночь, и больной поправился.
— Я же тебе говорил, Джинджер, что это не доктор, а чародей, — сказал Питер шопотом, который можно было слышать в первом этаже.
Доктор стал засучивать рукав Джинджеру, и Сэм поспешил заметить, что у него не всегда бывает такого грязного цвета кожа. Доктор вынул часы, и приятели не дышали, пока он считал пульс.
— Гм, — сказал он, пряча часы, — ваше счастье, что вы меня встретили. Давайте теперь посмотрим грудь.
Джинджер дрожащими руками расстегнул рубашку, и доктор, посмотрев на татуированный корабль, приложил ухо как раз между гротом и стапелем.
— Скажите: «девяносто девять» и повторяйте…
— Девяносто девять, девяносто девять, девяносто… не подсказывай, Сэм, обойдусь без тебя… девять, девяносто девять чертей в твою ухмыляющуюся харю, Питер, девяносто…
— Если бы ты видел себя, Джинджер, — попробовал оправдаться Питер.
— Шш-шш, — сказал доктор. — Ему нельзя смеяться… бедный парень.
Он передвинул ухо на корму, послушал, застегнул Джинджеру рубашку и задумался.
— У него сердце сдвинулось на два дюйма, — изрек доктор.
— Прощайте, ребята, — прошептал Джинджер.
— Прощаться еще рано. Если вы будете лежать спокойно и исполнять мои советы, то выздоровеете через некоторое время.
Он послал Сэма за горячей водой и сказал, что назначает его главной сиделкой при больном.
— Вы, ведь, не хотите платить два-три фунта в неделю сиделке? — ответил он на жалобы Сэма, что сон — величайшее блаженство.
— Я обойдусь и без него, — огрызнулся Джинджер.
— Вам нельзя двигаться. Лежите спокойно. Даже, если муха залезет вам в ноздрю, вы не смеете ее согнать сами, иначе это принесет вам вред. Так, спокойствие.
Он налил горячей воды в стакан, приподнял Джинджера и вылил в него один за другим четыре стакана.
— Это ему поможет, — сказал он, взяв полфунта, добытые Сэмом из кармана Джинджера. — Я приду завтра утром.
— А как насчет лекарства?
— Принесу. До свидания.
Сэм и Питер привыкли ложиться рано, но теперь, как только Сэм делал движение к своей подушке, Джинджер принимался хныкать и называл его наемным убийцей.
В два часа ночи он оторвал Сэма от замечательного сна о девушке с голубыми глазами, называвшей Сэма по имени и улыбавшейся ему. Сэм проснулся с ангельской улыбкой на устах и тотчас же повалился обратно доглядывать приятный сон, когда Джинджер вышел из себя:
— Сэм! Сэм! Сэм! Сэм! — кричал он.
— Алло? — и Сэм спустил ноги с постели.
— Я думал, что ты умер, — сказал Джинджер. — Я тебя зову минут десять: у меня даже сердце заболело.
— Чего тебе надо?
— У меня чешется спина.
— Ты хочешь сказать… Ты… Ты для этого меня разбудил?
— Почеши мне спину. Мне нельзя двигаться.
— Чего же ты медлишь, Сэм? — проворчал Питер. — Почеши ему все, что нужно, и дай людям спать.
Сэм вылез из теплой постели и принялся чесать Джинджеру спину, а тот говорил ему, как надо это делать, и что кожа у него нежная, и что Сэм хочет его преждевременно свести в холодную могилу.