Всемирный следопыт, 1928 № 01
Шрифт:
* * *
Я мог только удивляться Маракоту, который в этой мрачной обстановке, когда слышалось уже дыхание смерти, повиновался зову науки и лихорадочно записывал наблюдения. Не так вызывающе и углубленно, как он, я тоже сделал кое-какие наблюдения, и эта картина навсегда запечатлелась в моей памяти. Дно океана состоит из красной глины, но здесь поверх нее лежал слой серой глубоководной слизи, образовавший долину с волнистыми очертаниями. Насколько хватал глаз, долина не была совершенно ровной, ее пересекали странные круглые холмики, вроде того, на который мы сели, светившиеся всеми цветами радуги. Между холмиками плавали крупные стада причудливых рыб, большею частью неизвестных науке; они были
Воздух в кабинке становился очень тяжелым, и снова мы спаслись благодаря вдыханию кислорода. Странно то, что мы все чувствовали свирепый — прямо волчий — голод и с жадностью набросились на консервированное мясо, хлеб с маслом и виски с водой, предусмотрительно захваченные Маракотом. Немного подкрепившись и освежившись, я закурил последнюю папиросу и уселся поудобнее у иллюминатора. Вдруг я увидел нечто, поднявшее у меня в голове настоящий вихрь мыслей.
Я уже упомянул, что волнистая серая долина была вся испещрена маленькими холмиками. Один, более крупный высился перед моим окном метрах в десяти. На нем были какие-то странные знаки; присмотревшись к другим холмикам, я с изумлением заметил, что эти знаки повторялись и на них, уходя в тусклую мглу. Будучи на шаг от смерти, не так-то легко поддаться постороннему впечатлению, но у меня замерло дыхание и сердце на момент застыло, когда я догадался, что эти знаки, так ясно вырисовывавшиеся под слоем слизи, были орнаментом, несомненно высеченным рукою человека! Маракот и Сканлэн подбежали к иллюминатору и с изумлением смотрели на мое удивительное открытие.
— Ей-ей, это лепка! — воскликнул Сканлэн. — Верьте слову, эта площадка была когда-то крышей здания! Да и все эти холмики тоже были домами. Слушайте, хозяин, да ведь мы без пересадки приехали в подводный город!
— В самом деле, это древний город, — ответил Маракот. — Геологи утверждают, что некогда моря были материками, а на месте материков были моря, но я всегда отрицал теорию, что в столь недавние сравнительно времена, как четвертичный период, в Атлантике могли быть какие-нибудь серьезные катастрофы. А эти формации подтверждают теорию, что снижение океанского дна явилось следствием весьма недавней вулканической деятельности.
— Эти холмики довольно правильно расположены, — заметил я. — Я начинаю думать, что это не отдельные дома, а купола крыши одного крупного здания.
— Пожалуй, вы правы, — подтвердил Сканлэн. — Вот смотрите, четыре крупных по краям и мелкие между ними, как по линейке. А интересно бы посмотреть все это сооружение! Да в него можно запихать весь завод Меррибэнкса — и еще место останется.
— Непрерывное осаждение морских отложений закрыло его до самой кровли, — сказал Маракот. — Но с другой стороны, здание совсем не разрушено. На большой глубине мы наблюдаем постоянную устойчивую температуру в 32° по Фаренгейту[19]), и она препятствует процессу разрушения. Даже разложение глубоководных органических осадков, устилающих дно океана и освещающих его, видимо происходит очень медленно. Но, послушайте, это же вовсе не скульптурные украшения, а надписи…
Без сомнения, он был прав. Одни и те же знаки виднелись в разных местах. Бесспорно, это были буквы какого-то древнего алфавита.
— Я изучал финикийские памятники письменности, и там встречаются очень похожие начертания, — продолжал он. — Ну, друзья мои, мы с вами увидели погребенный античный город! Нам повезло— мы выбрали удивительное место для могилы. Больше нам изучать нечего, наша книга знания прочитана насквозь. Я согласен с вами — чем скорее наступит конец, тем лучше!..
Да и в самом деле, жить оставалось недолго. Воздух был невыносимо спертый. Он был так пропитан углекислотой, что живительная струя сжатого кислорода с трудом выходила из баллона. Встав на диван, можно еще было глотнуть чистого воздуха, но отравленная зона поднималась все выше и выше. Доктор Маракот безнадежно сложил руки и опустил голову на грудь. Сканлэн, отравленный углекислотой, вдруг сполз на пол. У меня кружилась голова, и грудь точно налилась свинцом. Я закрыл глаза и стал терять сознание. Открыв глаза, чтобы последний раз увидеть то, что покидаешь навсегда, я вскочил с хриплым криком изумления.
Через иллюминатор на нас смотрело лицо человека…
Через иллюминатор к нам в кабинку смотрело длинное узкое и смуглое лицо с острой бородкой и живыми глазами…
* * *
Бред! Кошмар! Я вцепился в плечо Маракота и затряс его изо всех сил. Доктор очнулся, выпрямился и, широко раскрыв глаза, безмолвно впился глазами в иллюминатор. Тут я убедился, что это не галлюцинация и не игра умирающего мозга.
(Продолжение следует)
ВОКРУГ НОВОЙ ЗЕМЛИ
Последнее плавание океанографического судна Пловучего Морского Института «Персей»
Очерк Сергея Обручева
Несмотря на то, что Советскому Союзу принадлежит почти половина арктического мира — северные берега всей Азии и почти всей Европы, — исследование полярных стран ведется у нас пока весьма слабо. Очень мало еще научных учреждений, работающих исключительно на севере, или отдающих ему главное внимание. Среди этих учреждений одним из наиболее интересных является Пловучий Морской Научный Институт, основанный в 1921 г.
Вначале Институт работал на чужих кораблях, но в 1922 г. ему удалось построить собственное экспедиционное судно — «Персей». С тех пор, вот уже в течение пяти лет «Персей» каждое лето бороздит полярные моря между Шпицбергеном, Землей Франца Иосифа, Новой Землей и берегом Азии. Ведутся всесторонние наблюдения по океанографии, зоологии, ботанике, геологии полярных стран, сделано около 900 станций в различных частях этой громадной области, которая, благодаря работам Института, будет обстоятельно изучена как в научном, так и в промышленном отношениях.
Ниже описан последний осенний рейс 1927 г., в котором «Персею» удалось обогнуть Новую Землю.
Рисунок на обложке номера изображает полярного следопыта у побережья Ледовитого моря; на втором плане — «Персей», на борту которого плавал автор настоящего очерка.
У южной оконечности Новой Земли. — Сгоревший бот. — Находка трупа и дневника. — Испытания штурмана Афанасия Рослякова (по его дневнику). — «Персей» в Карских Воротах. — Маточкин Шар. — В самоедском становище. — У северной оконечности Новой Земли. — Мыс Желания. — Следы пребывания полярного путешественника Седова. — Мы спасаемся от нападения медведя. — Бой с медведем в море. — Бифштекс из медвежьего мяса. — Обратный путь «Персея» в Мурманск.