Всемирный следопыт, 1928 № 11
Шрифт:
Нашего очередного часового разбудил лесник. Косматый страшный дядя забрел на огонек и долго держал нас под прицелом своей трехлинейки.
— Кто таковы? Откудова? По какому полному праву костер?..
Документы успокоили его законное недоверие. Темное лицо расплылось рассветом улыбки. Всю волнующую лесную ночь скоротал он с нами, рассказывая о медведях и лосях, которых здесь «что тараканов в избе», о том, что он уже третий год без, бабы (лихоманкой свернуло) и что сторожит он последний отмеренный квартал лесов Вотской области. Где начинается Ингерманка — лесник также не знал.
Утром пошел мелкий назойливый дождь. Растянув над шлюпкой брезент, мы поплыли дальше.
За-полдень, когда умчался, оставив за собой белые следы облаков, утомительный дождь и мы подумывали уже о возвращении или дальнейшем пешем пути — кругом развернулось новое болото. Огромное на этот раз. Справка в драгоценной трехверстке сказала нам, что мы находимся, повидимому, на границе Вотской области. Но помеченного здесь леса не было и в помине. Речка снова стала глубже; теперь она поминутно извивалась, и мы продолжали наш путь среди бесконечных полей осоки, топких кочек и липких опасных трясин. Я греб и не видел, как сидевший на носу Капитан внезапно поднял берданку.
— Стой! Кабан! — прошипел он взволнованно.
Я обернулся. Метрах в тридцати от нас утолял жажду в мутной болотной луже грузнобрюхий огромный вепрь. Грязнобурая щетина покрывала его крутые бока. Капли воды и тина скатывались на облепленные влажной землей копыта. Крошечные юркие глазки, серый упругий пятак и пара изогнутых, как кинжалы, белоснежных клыков, нависших над слюнявыми губами, смотрели и грозно и решительно. Кабан увидал нас. С минуту он стоял неподвижно, пронзительно и хищно хрюкая. Потом повернулся и нетерпеливой рысцой затрусил через болото к видневшемуся на горизонте лесу.
Пуля берданки и полная обойма моего браунинга бесцельно загрохотали вслед этому, необычайно редкому на 58-й параллели, зверю. С трудом укротил я с товарищем охотничий пыл готового пуститься в непролазное болото Капитана…
Весь день плыли дальше. К пяти часам вечера, когда лес снова обступил берега, а совершонный путь равнялся, по крайней мере, шестидесяти километрам, мы оставили в кустах шлюпку.
Ингерманка превратилась в ручей. Бойко журча, бежал, он между соснами на северо-восток. Девять с лишним тысяч шагов, отчаянно продираясь сквозь густой кустарник, шли мы вверх по течению. Лес редел и светлел. Ингерманка все уменьшалась. В начале девятого часа, когда серые крылья сумерек распростерлись над землей, а, утомленные ноги отказывались служить, цель была достигнута. Мы нашли истоки Ингерманки…
Полусгнивший сруб лесного колодца, увенчанный досчатым навесом, — вот что давало жизнь «таинственной» реке. Деревянный крест с прибитой к нему потускневшей медной иконкой осенял колодец. Вот и все.
Пусть большего и нельзя было ждать, но все же прозаичный конец пути давил горькой скукой разочарования. Мы еще не знали, что судьба готовит нам «награду»…
Было так. Отдохнув, собрав свои котомки и приготовившись к обратному пути, мы вдруг растерянно застыли на месте…
Над лесом резко и дико пронесся пронзительный гудок паровоза. Где-то совсем рядом загрохотало железо, и что-то тяжелое пронеслось вдаль. Вперегонки ринулись мы вперед и… через две минуты стояли у полотна железной дороги.
В полукилометре от нас возвышался постовой домик. Заспанный ленивый сторож легко удовлетворил наше мучительное любопытство.
— Не знаете? Откедова же вы сами-то? Ась? Аль с луны упали?.. Северная дорога, известно.
Так закончилось путешествие к истокам «неведомой» реки..
ПОСЛЕДНИЙ ИЗ ПЛОСКОНОГИХ
Юмористический рассказ Ричарда Коннель
Его имя было Угобичибугочибипаупаужиписвискививичинбул. На языке индейцев племени Плосконогих это значит: «Маленькая жирная рыжая мускусная крыса, сидящая на еловой шишке, с хвостом, волочащимся по земле». Но в школе, куда его взяли в детском возрасте, учитель назвал его Джорджем Вашингтоном Уг.
Прошло несколько месяцев, и учитель стал сожалеть о своей опрометчивости и решил переименовать его в Уолтера Москрат. Однако Уг отказался именоваться Уолтером Москрат. Он считал, что Джордж Вашингтон был великий белый вождь, обладавший множеством перьев, лошадей, жен и скальпов. Ни угрозы, ни уговоры не подействовали. Уг не откликался на другое имя и отказывался есть. Столкнувшись с таким каменным упорством, учитель сдался: Уг остался Джорджем Вашингтоном.
Учитель всячески старался приобщить Уга к цивилизации. Уг был последним из племени Плосконогих.
— Все эти Плосконогие — атависты [11] ) говорил огорченный учитель. — Они так же легко сбрасывают культурный налет, как змея — кожу. Вечером в субботу он в шляре-дерби [12] ) будет есть мороженое в кафе и мирно беседовать с клерками о спорте и автомобилях. А в понедельник, как ни в чем не бывало, он снова в перьях и мокассинах отплясывает священный танец племени, выкапывает из земли топор войны и жалуется, что запрещено скальпирование. Я все-таки верю, что из Уга выйдет толк; я его взял к себе малышом. Последний из племени Плосконогих будет самым лучшим. Я его выучу никогда не снимать шляпу-дерби. В конце-концов шляпа — символ культуры.
11
Атавизм — возвращение особи к состоянию, уже пройденному ее предками на пути эволюционного совершенствования данного вида животных или растений, — вырождение.
12
Широкополая спортивная шляпа.
Учитель много бился над Угом. Правда, он сомневался в том, что Уг; будет выдающимся мыслителем. Но кое-какие крупицы мудрости Уг все-таки усвоил, например, что в 1492 году Колумб переплыл океан; что шестью девять— пятьдесят четыре; что бедренная кость — самая крупная в человеческом скелете, и т. д.
«Во всяком случае, — утешался учитель, — я из него сделаю американского гражданина и полезного члена общества».
И он продолжал обучать Уга.
Когда Угу исполнилось четырнадцать лет, произошло многообещающее событие. Учитель собственными глазами видел, как на школьном дворе Уг поспорил и поругался с Генри Джемсом Серым Медведем из племени Черноногих. Генри Джемс ударил Уга. Обычно такой оборот беседы вызывал немедленную свалку, и учитель уже приготовился разнимать драчунов, но, к его удивлению, Уг воскликнул: