Всемирный следопыт, 1930 № 10-11
Шрифт:
Вот Циолковский предлагает проект оригинального бесфюзелажного аэроплана, который должен явиться как бы переходом к космическому реактивному кораблю. Это даже не один, а десяток или два десятка аэропланов, соединенных особенным образом. Каждый из этих летательных снарядов напоминает собою веретено, сделанное из металла. Внутри — воздух или кислород. «Веретена» смыкаются боками и образуют как бы волнистую квадратную пластинку площадью не менее 400 кв. м. Воздушные винты помещены спереди и сзади каждого «веретена». При взлете аэроплан ставится на особые поплавки, которые затем сбрасываются, чтобы не висеть мертвым грузом. Спускаться можно непосредственно на воду. Такая система отличается прочностью, безопасностью, большой грузопод’емностью, дешевизной и многими другими летными и экономическими достоинствами.
Интересен и проект земного сверхскорого поезда. Земным его можно назвать только относительно, так как этот поезд будет двигаться не по земле, а по воздуху: между полом поезда и землей будет находиться слой воздуха. Слой этот будет небольшой, поезд «над землей» будет висеть всего на несколько миллиметров, но этого слоя достаточно, чтобы свести трение почти к нулю. Такому поезду не нужно будет колес и смазки. Он сможет итти с огромной скоростью. На нем можно будет в полчаса доехать из Москвы до Ленингра да, за десять часов — от полюса до экватора и менее двух суток нужно для того, чтобы об’ехать по меридиану вокруг Земли! Каким черепашьим шагом, по сравнению с этим, двигался вокруг света жюль-верновский герой! С разбега по инерции поезд будет преодолевать все наклоны, взбираться без всякого усилия на горы и даже… перескакивать через реки, пропасти и, горы любых размеров. Долой туннели! [26] ).
26
См. книги Циолковского: «Исследование мировых пространств», «Космическая ракета», «Космические ракетные поезда». «Воздушный транспорт» и др.
Циолковский, повидимому, глядя на солнечные лучи, думает: «Какая бесцельная трата энергии!» Самая малая былинка занимает и волнует Циолковского. Зерновые хлеба используют только одну шеститысячную долю солнечной энергии. Как возмутительно мало! Солнце должно давать в среднем, при идеальном использовании его энергии, 625 кг. в год на 1 кв. метр. А мы получаем с квадратного метра 0,1 кг. В 6250 раз менее того, что можно получить! Надо приняться за растения и за солнечный свет! Надо вырастить такие сорта растений, которые использовали бы солнечную энергию возможно больше. Ведь банан ее использует в 100 раз больше, чем зерновые хлеба. Почему же не вырастить такой «сверхбанан», который явился бы еще лучшим «аккумулятором» солнечной энергии? И Циолковский намечает план. Надо путем отбора и скрещивания выработать растения, которые способны будут максимально использовать солнечную энергию. Надо позаботиться о том, чтобы солнечная энергия не поглощалась облаками и полупрозрачной атмосферой. Надо устранить вредное перегревание плодов и излишнюю испаряемость, овладеть почвой температурой, погодой, уничтожить вредителей, сорные травы, пыль наконец изменить самый химический состав лучей. На все это имеется у Циолковского подробные указания и расчеты. «Если бы утилизировать хоть 20 % солнечной энергии, то и тогда Земля могла бы прокормить население в 100 тысяч раз больше теперешнего».
Поистине, у гиганта мысли Циолковского есть чему поучиться…
ТРАГЕДИЯ В ПРОЛИВЕ ЛОНГА
Очерк полярного пилота М. Слепнева
I. На выручку «Ставрополя»
Возвращавшийся осенью 1929 года из очередного полярного рейса пароход «Ставрополь» встретил в районе мыса Северного трудно проходимые льды и был затерт ими. Американская шхуна «Манук» из Сеатля, принадлежащая промышленнику Свенсону, возвращавшаяся обратным рейсом с грузом пушнины, тоже зазимовала но соседству со «Ставрополем».
Всего на «Ставрополе» находилось около тридцати пассажиров (из них четыре женщины и трое детей). Капитан судна П. Г. Миловзоров был тяжко болен гнойным плевритом. Зимовка шхуны «Нанук» приносила мистеру Свенсону убытки из-за невозможности реализовать пушнину на аукционах зимы 1929–1930 годов, и он решил перебросить груз со шхуны на американский берег воздушным путем.
Выполнение воздушной переброски взяло на себя авиационное общество «Аляска-Эейрвейс», во главе которого стоял известный американский полярный летчик Эйельсон.
Положение парохода «Ставрополь» внушало опасение, и благополучный выход изо льда весной 1930 пода был под сомнением, а поэтому СНК Союза организовал спасательную экспедицию для снятия пассажиров со «Ставрополя». Во главе этой экспедиции был поставлен капитан ледореза «Ф. Литке» К. А. Дублицкий.
Я был назначен начальником летной части экспедиции, а пилотом второго самолета т. В. Л. Галышев.
II. Нельзя лететь
Ремонт, бункеровка угля и погрузка «Литке» задержали выход судна на неделю сверх плана, и только 7 ноября мы отбыли в нашу полярную экспедицию.
Шестнадцать суток тяжелого штурмового пути и стоянок среди густого, как молоко, тумана…
Наконец мы прибыли в бухту Провидения и вошли в гавань Эмма. Отсюда до «Ставрополя» и стоянки шхуны Свенсона «Нанук» около тысячи с лишним километров. Все местное население было немедленно мобилизовано с собаками на работу.
Условия оплаты чукчей были весьма своеобразны: кроме денег, было необходимо всех поить чаем и подарить по коробке спичек. В фактории Пинкишей (120 километров) — спичек сколько угодно, но оказывается — не дороги твои деньги, а дорога твоя любовь.
Наконец к 28 ноября все приготовления были закончены, оба огромных металлических самолета собраны.
Мы горели нетерпением немедленно вылететь, но началась пурга. Наш маленький домик и оба наши самолета были совершенно засыпаны снегом. По утрам, для того чтобы выйти из домика, приходилось прокапывать ход в снегу.
9 декабря на рассвете ушел ледорез «Литке».
И мы начали зимовку.
Нас — шесть человек. Пилот самолета № 182 — Виктор Львович Галышев, механик Фарих, Эренлрейс, радист Кириленко, Иван Михайлович Дьячков — проводник-каюр — и я.
Началась бесконечная полярная ночь. Ветер перешел в шторм. Громоздкую треногу для под’ема моторов сломало и завалило на один из самолетов. Самолеты стали совершенно невидными под снегом, экипажу начал приедаться хороший аргентинский корнбиф, и все стали… писать дневники.
Безумие лететь в такую погоду!
25 января подлинный герой Арктики — каюр Дьячков под завывание ветра и лай прекрасных камчатских псов, наводивших ужас на всех чукотских собак бухты Про-видения, отправился в далекий путь к «Ставрополю», имея на нартах запасы продуктов и лекарств.
III. Полет на мыс Северный
… А 28 января, несмотря на то, что полярная ночь только кончалась, два «Юнкерса» на высоте десяти метров от снежной пустыни проносятся над далеко растянувшейся ленточкой собак, и каюры от избытка чувств с остервенением машут нам меховыми рукавицами…