Всеобщая история искусств в шести томах. Том 4 (с иллюстрациями)
Шрифт:
Иштван Дорфмейстер является одним из тех иностранных мастеров, которые работали только в Венгрии, и, таким образом, может считаться венгерским живописцем. Он очень много работал в Шопроне, расположенном близко к Австрии. Часть росписей исполнена еще вполне в плане барочной монументальной живописи: сильные ракурсы куполов и лестниц, группы фигур с развевающимися драпировками, в бурных движениях и т. п. Дорфмейстер вводит в них моменты асимметрии, контрасты больших масс. И в его творчестве новые тенденции постепенно обнаруживаются со все большей определенностью, хотя, быть может, и не приводят к новому, более высокому художественному качеству. Дорфмейстер, как бы воскрешая и продолжая светские росписи 17 в. и оживляя традицию гравюр, пытается ввести в барочную церковную фреску патриотические темы национальной истории. Но лучшие работы Дорфмейстера не эти, а плафонные росписи приходской церкви в Часаре («Проповедь Петра» и «Передача ключей», 1775—1776).
Помимо памятников искусства, создававшихся по заказам церкви и «короны», существенное значение имело частное строительство магнатов. Эти дворцы своеобразно характеризуют художественную культуру Венгрии данного периода, хотя строителями их являлись иностранцы.
Одному из лучших мастеров австрийского барокко Иоганну Лукасу фон Гильдебрандту (1668—1745) в Венгрии принадлежат два прекрасных произведения раннего периода его творчества. Это дворец графа Гарраха в Фельтороне и особенно его прообраз—дворец в Рацкеве, построенный для Евгения Савойского, отмеченный соразмерностью частей и необычайным изяществом. Знаменитый строитель венского Бельведера и в венгерских постройках сумел соединить черты репрезентативности с некоторым уютом, развив ризалиты здания и выделив вход с его арками, нишами и увенчивающим центральную часть куполом волнистого очертания.
Замечательны также дворцы, которые Андреас и Иозеф Мейергоферы построили другим вельможам — дворец в Гёделё для фаворита Марии Терезии Грассалковича (1744—1750), дворец Петерфи в Будапеште и другие. Самым импозантным из Этих дворцов («венгерским Версалем») является дворец Эстерхази в Фертёде (1762—1776; строитель его не установлен; вероятно, это эльзасец фон Экгольм). Дворец наиболее красив со стороны огромного курдонера, крылья и флигеля которого, продолженные конюшнями, смыкаются у ворот красивого кованого узорочья. Фертёдский дворец с его парком, беседками Дианы, китайской комнатой, фарфоровой комнатой, оружейной, картинной галлереей, кукольным театром и т. п. послужил в какой-то мере примером для провинциальных помещичьих усадеб, которые в зависимости от средств заводили и комнаты в китайском духе и даже «отшельнические кельи» с дверями из древесной коры. Сохранившиеся остатки рокайльных росписей имеются в ряде провинциальных усадеб — Эделене, Петервашаре, Моноке и в некоторых других. Они редко выходят за рамки курьезной занимательности; на стенах и потолках изображены забавные фигуры кавалеров и дам, иногда охотника, целящегося в посетителя, иногда хозяина в кресле с трубкой в руках.
Дома на Ратушной площади в Шопроне (совр. площадь Белояниса). 18 в.
В барочных замках вельмож второй половины 18 в. наметились черты перехода к классицизму. Но барочные элементы долго еще применялись в строительстве частных домов буржуазии, украшая фасады, ворота, наличники окон совсем небольших построек. Они, например, придают своеобразную прелесть площадям и улицам города Шопрон.
Скульптура не занимала в искусстве Венгрии 18 в. такого значительного места, как живопись и архитектура. Но и здесь могут быть отмечены интересные работы, главным образом австрийских скульпторов, внесших своеобразно венгерские черты в скульптурное оформление.
Выразительные статуи для барочных церквей создал в Венгрии австрийский скульптор Иоганн Антон Краусс (работал ок. 1769—1773). Этот мастер пафосной пышной декламации умело использовал в своих церковных алтарных декорациях и цвет, и золото, и театральную мимику, и выразительность жестов, и сложную динамику драпировок (например, фигура епископа в соборе в Ясо, коленопреклоненный Ференц Борджа в иезуитском храме в Эгере и др.). Церковные алтари Этой эпохи совмещают черты храма, дворца и театра. Золоченые, высоко вознесенные балдахины увенчивают сложные, перегруженные орнаментом сооружения. Колонны с узорчатыми, мерцающими позолотой капителями образуют затененные ниши, из которых с манерной аффектацией выступают сильно жестикулирующие, повышенно экспрессивные фигуры святых; гирлянды золотых цветов несут похожие на амуров порхающие ангелы. Среди ценных деревянных скульптур этой эпохи надо выделить фигуры св. Иеронима из Тиханьского аббатства, а также св. Роха из Эгервара (ок. 1755; Будапешт) с замечательно переданным выражением страдания и очень сдержанной и гармонической расцветкой. Предположительными их авторами считают Шебештьена Штульгофа и Ф.-Я. Штрауба. В них видны живые традиции как венгерской, так и южнотирольской деревянной резьбы.
Но постепенно искусство это все больше приобретало характер напыщенной декламации, становящейся все более холодной и внешней. Оно изживало себя. Зато продолжала жить и неожиданно ярко проявила себя никогда не прекращавшая своего развития народная деревянная скульптура. Особенно замечателен один из ранних памятников — «Алтарь страстей» церкви в Ньирбаторе (1737). Это сооружение имеет несколько ярусов. В верхнем из-за перил небольшого балкончика выступают фигуры Христа, Пилата, воина и двух первосвященников. Ниже — четыре сцены поругания, бичевания Иисуса и несения креста. В центре — распятие; у самого основания алтаря внизу — погребенный Христос. Иллюзорно раскрашенные деревянные статуи объединены в религиозных композициях, носящих наивно-повествовательный, жанрово-бытовой характер. Так, Симону Киренеянину, который должен помочь Христу нести крест, придан типический облик цехового ремесленника 18 века. Это искусство, совмещающее скульптуру и живопись с театром, благодаря непосредственности и искренности чувства, наблюдательности и мастерству народного художника-резчика сохраняет свое художественное значение и по сей день.
В прикладном искусстве 18 в. развился новый вид оформительского творчества— кованое железо. Генрих Фассола (1730—1779) широко вводит в обиход очень красивые изделия, вносящие в облик венгерских городов особую ноту (ворота, оконные решетки, фонари, лестничные перила и т. п.).
Якоб Фельнер. Лицей в Эгере. 1765-1785 гг. Центральная часть фасада.
Конец 18 в. ясно свидетельствует о наступающем переломе. Такие симптомы, как отказ Иосифа II от откровенно насильственных методов онемечения подвластных ему народов, постепенное падение значения церкви, якобинский заговор, за которым стояли два тайных общества, появление и развитие просветительской литературы, — признаки нового века. Даже в церковном зодчестве угасающее барокко сменяется трезвым и несколько прозаическим искусством Якоба Фельнера (1722—1780), переход к классицизму которого порой проявляет себя в таких сдержанно-строгих зданиях, как лицей в Эгере. Однако бесчисленные варианты построенных им церквей с высоким фасадом, с двумя четырехгранными башнями по бокам скорее свидетельствуют о конце старого, чем о начале нового. 18 век изживает себя. Наступают иные времена, применительно к которым можно будет в полную силу говорить не только об истории искусства в Венгрии, но и об истории венгерского искусства.
Искусство Польши
В.Я.Бродский
С конца 1560-х гг. в истории Польши начинается новый период, характеризующийся господством феодальной знати. Начало этого периода отмечено Люблинской унией 1569 г., оформившей создание польско-литовского государства в виде шляхетской Речи Посполитой. В конце 16 и в начале 17 в. происходили увеличение внешнего блеска Речи Посполитой, обогащение магнатов и некоторый подъем ремесла и торговли в польских городах, крупнейшим из которых в этот период становится Варшава.
Однако с самого начала своего существования дворянское государство, господствующей силой которого были магнаты, несло в себе зерно внутренней слабости, заключающееся в неразрешимых экономических, политических и национальных противоречиях. Эти противоречия привели к длительному кризису, а затем и к окончательному уничтожению Речи Посполитой в конце 18 в., к ликвидации дворянского государства и к потере польским народом национальной независимости.
Эгоистическая политика магнатской верхушки, надолго закрепившая законодательными актами право шляхты на отказ от повиновения королю, воспрепятствовала созданию абсолютной монархии и внутренней консолидации государства, вопреки национальным интересам польского народа. Своекорыстие и жадность магнатов непрерывно вовлекали Польшу в многочисленные войны, расшатывавшие Экономику страны и наносившие, тяжелый ущерб ее хозяйственному и культурному развитию.
Магнатство всемерно усиливало крепостной гнет для увеличения своих доходов и к середине 17 в. повело с той же целью неуклонное наступление на бюргерство, на права и привилегии городов. Подобная экономическая политика привела вместе с разорением страны в результате войн второй половины 17 и начала 18 в., ведшихся на территории польского государства, к тяжелому упадку ремесел и торговли, к обнищанию городов и развалу сельского хозяйства.
* * *