Всеобщая история искусств в шести томах. Том 6. Книга 1 (с иллюстрациями)
Шрифт:
Концепция города-сада, несмотря на прогрессивность для того периода ряда заключенных в ней положений, не оправдала возлагавшихся на нее надежд. Потерпел крушение и утопический реформизм идеи Хоуарда, отчетливо выраженной им в подзаголовке к первому изданию книги о городах-садах будущего — «Мирный шаг к реформе». В социальном плане Хоуард выступил как представитель «градостроительного)) направления английского реформизма, видящего возможность достижения классового мира путем рационального расселения и такой организации структуры городов, при которой представители различных классов, живя по соседству и объединяясь коммунальными формами общественного обслуживания, обучения детей, отдыха и т. п., устанавливали бы «подлинное взаимопонимание». Однако на деле из-за высокой стоимости жилищ и всего комплекса благоустройства жизнь в городах-садах оказалась доступной лишь ограниченному кругу высокооплачиваемых служащих и рабочей аристократии. Уже одно это не оставило камня на камне от идеи достижения этим путем социального прогресса.(Характерно, что хоуардовский
Новые прогрессивные градостроительные приемы зарождались в рассматриваемый период в заводских рабочих поселках (единый тип жилища, зачатки сети коммунально-бытового обслуживания и т. д.). Хотя эти опыты были еще очень несовершенными, они постепенно оказывали все большее влияние на развитие новых градостроительных идей, что проявлялось прежде всего в проектных предложениях.
Наиболее значительным из них был проект «Промышленного города» французского архитектора Т. Гарнье, созданный в 1901—1904 гг. В его основе лежит строгое функциональное расчленение территории (районы, предназначенные для жилой застройки, городского центра, промышленности, отдыха, транспортных сооружений и т. д.). В отличие от Хоуарда Гарнье предлагал компактную застройку больших прямоугольных кварталов, располагая зелень среди жилых домов и общественных сооружений. Архитектура зданий (все они разработаны Гарнье с применением железобетона) проста и целесообразна. Проектируя плоские крыши, железобетонные козырьки на тонких редко расставленных опорах, Гарнье стремился ответить своему представлению о новой архитектуре и ее эстетических основах. Он писал: «Только правда прекрасна. В архитектуре правда — это результат расчетов, сделанных для удовлетворения определенных потребностей на основе использования определенных материалов». Еще одной прогрессивной стороной работы Гарнье, хотя и делающей весь его замысел утопической иллюзией, неосуществимой в капиталистических условиях, является то, что общественная жизнь в «Промышленном городе» рассматривалась им как единое целое. Здесь нет классовых различий и учреждения обслуживания распределены равномерно по всему жилому району. Этим как бы предвосхищались некоторые черты будущего социалистического градостроительства.
Перед первой мировой войной идеи децентрализованной застройки городов получают свое воплощение в строительстве новой столицы Австралии Канберры, начатом в 1913 г. по проекту чикагского архитектора У. Б. Гриффина. План города расчленен на отдельные, дифференцированные по функциональному признаку и отделенные один от другого зеленью комплексы со своими местными центрами. Многоцентровая лучевая композиция фокусируется на общегородском центре, занимающем господствующий над окружающей территорией Капитолийский холм. Вся застройка Канберры малоэтажная: строительство жилых домов свыше двух этажей было запрещено. В планировке Канберры отчетливо выступают формальные композиционные моз!енты, в частности в орнаментальном начертании магистральной сети, слабо учитывающей своеобразные местные природные условия.
Эти градостроительные идеи и эксперименты, возникшие в конкретных условиях все более обострявшегося кризиса капиталистического города, обозначили поиски новых направлений развития градостроительства 20 в. В них по-разному отражалась и необходимость социальных преобразований, которые только и могли создать предпосылки для разрешения сложных проблем расселения.
Особо острую форму приобрела при капитализме существовавшая и во всех предшествовавших классовых формациях жилищная нужда. В феодальном обществе трудящиеся — крестьяне и ремесленники,— как правило, имели свое собственное жилище; капитализм же лишил новый класс трудящихся — пролетариат — собственного жилища, что в связи с быстрым численным ростом рабочих вызвало небывалый спрос на сдаваемые внаем квартиры. Так появился спутник капитализма — жилищный вопрос, превратившийся к концу 19—началу 20 в. в острейшую социальную проблему. Но жилищный вопрос в капиталистическом обществе существует только для трудящихся. Характерные для капитализма различные типы жилища — особняки для буржуазии, доходные дома с благоустроенными квартирами для так называемых средних слоев, сначала бараки, а затем сооружаемые особенно в последние десятилетия под давлением требований рабочих стандартные, так называемые дешевые дома, доступные, как правило, лишь для части рабочего класса, наглядно отрйжают непримиримые классовые противоречия общества.
В то же время под влиянием развития производительных сил и научно-технических достижений в градостроительстве и жилищном строительстве появилось много нового, особенно в области благоустройства городов (водопровод, канализация, усовершенствованное уличное покрытие, освещение, транспорт) и в оборудовании квартир.
К концу 19—началу 20 в. в основном завершился процесс сложения характерных для капиталистического общества новых типов зданий, вызванных к жизни развитием промышленности, транспорта и торговли, потребностями новых социальных слоев и т. д. Появление в относительно короткий исторический период большого количества новых типов зданий поставило перед архитекторами чрезвычайно трудные профессиональные, технические и художественные задачи: правильное размещение этих зданий в городе, организация новых функциональных процессов, создание обширных безопорных помещений с большими окнами или верхним светом, поиски художественного
Однако эти объективные предпосылки развития архитектуры не сразу получили отражение в творческой практике зодчих. Значительную роль сыграл здесь и характерный для этого периода разрыв между деятельностью архитекторов и инженеров. Само по себе появление в строительстве новой самостоятельной профессии инженера было прогрессивным явлением и отражало общий процесс разделения труда. Но разделение это произошло не внутри ранее единой профессии архитектора, а как бы вне ее, что привело на первых порах к делению всей области строительства на две части: «архитектурную», где ведущую роль играл архитектор (в основном традиционные типы зданий) и «инженерную», оказавшуюся почти целиком в ведении инженеров (инженерные сооружения и большая часть новых типов зданий, многие из которых — промышленные, складские, транспортные и другие — в тот период вообще не считались «архитектурой»). А между тем именно в новых типах Зданий наиболее широко применялись новые строительные материалы и конструкции, именно здесь особенно необходима была рука архитектора-художника, способного опоэтизировать творения нового времени. На деле же архитекторы часто выступали в роли декораторов, скрывавших за фальшивой оболочкой традиционных архитектурных форм новые конструкции.
Однако уже в конце 19—начале 20 в., т. е. в годы перерастания капитализма в империализм, все более отчетливо начинают проявляться тенденции к созданию нового «стиля», который был бы свободен от архаичного архитектурного наряда, ничем уже не связанного со структурой, объемно-пространственным построением и конструкцией строящихся зданий. Этот новый «стиль», сосуществующий первое время с эклектической архитектурой, типичной для 19 в., формируется, в отличие от прошедших эпох, уже не в общественных зданиях, в храмах, дворцах, ратушах, а в частных особняках или же в торговых, конторских и промышленных постройках, то есть в сооружениях, связанных с экономическим господством буржуазии.
Где именно раньше всего проявлял себя новый «стиль», зависело от конкретных исторических условий каждой страны. В одних странах господствующие классы, разбогатевшие на грабеже колоний и угнетении зависимых народов, особое внимание уделяли ((модной)) архитектуре своих фешенебельных вилл; в других странах на сложение новой архитектуры большое влияние оказывало быстрое развитие промышленности и строительство заводов, деловых и торговых зданий, то есть тех сооружений, где наиболее ярко отражался практицизм буржуа. С другой стороны, на развитие новой архитектуры постепенно оказывали все большее влияние достижения строительной техники, объективные требования, которые вынуждены были учитывать архитекторы в связи с ростом городов и все большее и большей «социализацией» бытового уклада жизни, исчезновением старых, патриархальных, замкнутых форм быта. Все это предопределило сложность и противоречивость формирования новой архитектуры в рассматриваемый период.
Борьба за новую архитектуру началась с отказа от ордерных канонов. Многим в эти годы было ясно, что эклектика изжила себя, однако большинство архитекторов не видело художественных возможностей формообразования в новой рациональной функционально-конструктивной основе здания. Инерция была еще слишком сильна. Одни архитекторы в своих поисках обращаются к традициям тех периодов развития архитектуры прошлого, где взаимосвязь формы, функции и конструкции была сравнительно более органичной,— к местным традициям жилой архитектуры (малоэтажное строительство в Англии), кирпичной готике (Голландия) и т. д. Они отказываются от обильного декора, стремятся рационально применять традиционные и новые строительные материалы и конструкции, много внимания уделяют правильной организации функционального процесса.
Другие архитекторы видели дальнейшие пути развития архитектуры в создании нового декора и новых приемов его композиции, в которых были бы выявлены эстетические возможности металла и железобетона. Приняв за основу такие свойства этих материалов, как ковкость железа и пластичность бетона, они попытались на этой основе создать совершенно новые архитектурные формы и декор, резко отличные от традиционных. Извивающиеся линии металлических переплетов перил и балконных ограждений сочетались с прихотливыми изгибами кровли, криволинейной формой проемов и т. д. Полная свобода от канонов классики, возможность «изобретать» новые композиции и формы увлекали архитекторов многих европейских стран. Так сложилось новое направление — стиль модерн,— которое в короткий срок завоевало широкую популярность и под разными названиями развивалось на рубеже веков в Бельгии («Ар Нуво»), Австрии («Сецессион»), Германии («Югенд-стиль»), Италии («Либерти»), Испании («Модернисмо») и других странах.