Всеобщая история кино. Том 4 (первый полутом). Послевоенные годы в странах Европы 1919-1929
Шрифт:
Мозжухин, доминировавший в этом кино своей экстравагантностью, специализировался на фантастических фильмах с резким романтическим уклоном и продолжал причудливые эксперименты русского кино 1914–1916 годов, кино декадентского, отчаявшегося, запертого в душную теплицу войной и царской цензурой. «Пылающий костер» — наиболее личный фильм Мозжухина, но выстроенный по той же схеме, что и «Сатана ликующий» Протазанова (1917).
«Женщина (Наталья Лисенко) видит во сне человека: сначала его пытают на пылающем костре, потом он появляется в образе элегантного Дон Жуана, офицера, епископа, нищего и т. д. Это оказывается детектив «Z», чью книгу «Человек в сотне лиц» она только что прочла. Выполняя поручение ее мужа (Николай Колин), «Z» в конце концов женится на ней».
Мозжухин заявил в «Синэа», посвятившем специальный номер «Пылающему костру» (15 июня 1923 года):
«Кино не может довольствоваться ясным и простым рассказом, даже если он прекрасно изложен. Интерес любой публики —
Первоначально в «Пылающем костре» меня увлекли интересные формальные возможности сюжета, но потом меня захватила его суть. Однако эту суть я постарался выразить как можно проще и естественнее, оставив фантастичность и усложненность только в форме. Я утверждаю, что драматический сюжет должен по-прежнему быть простым, понятным для всех, подобным серьезному и глубокому лейтмотиву большой симфонии или вагнеровской оперы. Арабески допустимы только в деталях».
Во Франции считали, что постановка сделана под сильным влиянием «Калигари». Но она была гораздо сильнее связана с романтизмом, с бешеной экстравагантностью и безумной утонченностью, присущими определенным слоям интеллектуалов в последние годы царского режима. Этот фильм, вершина русского эмигрантского кино, восхитил молодого Жана Ренуара, который писал в 1938 году (в «Воспоминаниях» для журнала «Ле пуэн»):
«Однажды в кинотеатре «Колизей» я увидел «Пылающий костер». <…> Публика вопила и свистела, шокированная этим зрелищем, столь отличным от ее привычного корма.
Я был в восторге. Наконец-то я увидел своими глазами хороший фильм, выпущенный во Франции. Конечно, он был снят русскими, но в Монтрейе, во французской атмосфере, под нашим солнцем; этот фильм шел в хорошем зале, пусть без успеха, но все же шел.
Я решил бросить свое ремесло, то есть керамику, и заняться кино».
Мозжухин до этого времени играл во Франции в фильмах «Опасное приключение» (1919) Протазанова, «Сначала правосудие» (1920) Протазанова — переделка, или, вернее, исправленный вариант, русского фильма, шедшего с успехом в 1917 году; «Дитя карнавала» (1921, в собственной постановке), «Бури» (1921) Будрио, «Таинственный дом» (1922) Волкова, «Пылающий костер», за которым последовал «Кин, или Гений и беспутство» (1923–1924) — еще одна удача русских эмигрантов. Фильм был отчасти автопортретом Мозжухина, так как он был основным автором и исполнителем этого исступленно романтического произведения с красивыми кадрами и хорошим ритмом.
«Три мушкетера» А. Диаман-Берже
Андре Антуан (ок. 1912 года)
«Женщина ниоткуда» Л. Деллюка
Съемки фильма Л. Деллюка «Наводнение»
Филип Эриа и Жинетта Мадди в фильме «Наводнение»
Филип Эриа в фильме М. Л’Эрбье «Эльдорадо»
Иван Мозжухин в фильме М. Л’Эрбье «Покойный Матиас Паскаль»
«Прекрасная безжалостная дама» Ж. Дюлак
«Улыбающаяся мадам Бёде» Ж. Дюлак
«Пастер»
Жина Манес в фильме Ж. Эпштейна «Верное сердце»
«Верное сердце»
Съемка «Терезы Ракен». На переднем плане — Жина Манес и Жак Фейдер
«Атлантида» Ж. Фейдера в декорациях Мануэля Ораци. В ролях: Жан Анжело и Наперковская
«Портрет» Ж. Фейдера
«Портрет» Ж. Фейдера
Ракель Меллер (Кармен) и Луи Лерш (Хозе) в фильме Ж. Фейдера «Кармен»
«Новые господа» Ж. Фейдера. На сцене — Альберт Прежан
На съемках фильма «Новые господа». Второй слева (стоит) — Ж. Фейдер; первый справа — М. Карне.
«Рыбаки» Ж. де Баронселли
Иван Мозжухин в своем фильме «Пылающий костер»
«Казанова» А. Волкова. В главной роли — Иван Мозжухин
Прошло несколько лет, и группа русских эмигрантов распалась. Ее актеры, режиссеры, продюсеры включились в немецкое или французское кино, и их фильмы утратили свой особый национальный колорит. Мозжухин сотрудничал с Эпштейном в романтическом и жестоком фильме «Лев Моголов» (1924), был выдающимся исполнителем в «Покойном Матиасе Паскале» Л’Эрбье, потом затерялся среди слишком разорительных совместных международных постановок. Он достиг вершины своей славы, если и не своего искусства, в роскошном фильме «Казанова» (1927, в постановке Волкова), финансируемом совместно франко-германским капиталом. В Голливуде злополучная пластическая операция изменила тип его своеобразного лица. К тому же кино стало звуковым, а так как он не владел в совершенстве ни одним языком, кроме русского, он был всеми забыт и вскоре безвременно умер, отчаявшийся и одинокий.
Глава XLII
УПАДОК ШВЕДСКОГО КИНО
Шедевры шведского кино, созданные с 1917 по 1920 год, прославили во всем мире киноискусство страны, уступавшей по населению Нью-Йорку, а по количеству кинозалов — Питсбургу и Цинциннати. Однако по плотности кинозалов Швеция занимала первое место в мире — 600 на 6 миллионов зрителей. В Стокгольме (400 тысяч зрителей, 80 кинозалов) 92 тысячи посмотрели в 1920 году «Возницу». Однако эта цифра значительно ниже количества зрителей (196 тысяч), которые посмотрели первую часть «Голоса предков» в 1918 году [98] .
98
Idestam-Alniquist В.Sj^ostr^om. — In: Anthologie du cin'ema, t. 1. Paris, 1966, p. 538.