Всеобщая история

Полибий

59. По принятии этого решения Антиох приказал начальнику флота Диогнету плыть к Селевкии, а сам во главе войска выступил из Апамеи и на расстоянии стадий пяти от города расположился лагерем на гипподроме. Теодота Гемиолия он отрядил с достаточно сильным войском против Койлесирии с поручением занять узкие проходы и наблюдать за всем, что там делается.

Что касается Селевкии и ее окрестностей, то вот каковы приблизительно положение их и природные свойства. Город лежит при море между Киликией и Финикией у подножья очень высокой горы, именуемой Корифеем ¹⁷⁴. С запада гору эту омывает кончающееся здесь море, что между Кипром и Финикией, а восточными частями она господствует над областью антиохиян и селевкиян. К югу от горы лежит Селевкия, отделенная от Корифея глубокою непереходимою пропастью. Если к самому морю город и спускается несколькими уступами, зато со всех почти сторон окружен крутыми обрывами и скалами. Со стороны моря к горе прилегает равнина, занятая торжищами и прекрасно укрепленная, с предместьем. Подобно предместью, весь город защищен великолепными стенами, роскошно украшен храмами и жилыми зданиями. Единственный доступ к городу существует со стороны моря, устроенный наподобие лестницы и состоящий из непрерывного ряда изгибов и поворотов. Река, именуемая Оронтом ¹⁷⁵, изливается в море недалеко от города. Начало свое она берет в области Ливана и Антиливана, протекает по так называемой равнине Амика ¹⁷⁶, доходит до самой Антиохии и протекает через нее. Благодаря силе течения она уносит с собою все человеческие нечистоты из этого города, наконец недалеко от Селевкии изливается в море, как сказано выше.

60.

Антиох начал с того, что через послов обратился к начальникам города с предложением денег и с обещаниями больших наград, если получит Селевкию без боя; но ему не удалось склонить к этому высшее начальство. Тогда Антиох подкупил несколько младших начальников ¹⁷⁷и в надежде на них занялся распределением войск таким образом, чтобы с моря открыть нападение морскими силами, а с суши войсками из лагеря. Разделив войско на три части, он обратился к ним с подобающим увещанием, обещал солдатам и начальникам в награду за храбрость щедрые подарки и венки, затем Зевксиду и его отряду поручил местность у ворот, ведущих к Антиохии, Гермогена поставил у Диоскурия, Ардис и Диогнет должны были произвести нападение на корабельные верфи и предместье согласно уговору с находившимися в городе соумышленниками: после того, как взято будет приступом предместье, они передадут ему и город. По данному сигналу все войска разом со всех сторон повели решительный, жестокий приступ. С наибольшею отвагою действовали войска Ардиса и Диогнета: тогда как на остальных пунктах нападение при помощи лестниц было немыслимо, если только люди не прокладывали себе дороги почти ползком на четвереньках, к верфям и предместью можно было подойти с лестницами безопасно, потом приладить их и стать твердою ногою. Предместье быстро перешло в руки Ардиса, потому что флотские воины приставили лестницы к верфям, отряд Ардиса — к предместью, те и другие шли вперед с большим ожесточением; между тем из города, которому угрожала опасность со всех сторон, не могла быть подана помощь в эти части. Лишь только предместье было взято, к старшему начальнику Леонтию явились подкупленные царем младшие начальники с требованием отправить к Антиоху посольство для заключения договора прежде, чем город взят будет приступом. Леонтий ничего не знал об измене начальников, их испуг навел ужас и на него, и он отправил к Антиоху послов для переговоров под условием неприкосновенности всех находившихся в городе.

61. Царь принял посольство и обещал даровать неприкосновенность свободным людям: таких было до шести тысяч человек. По получении города он не только пощадил свободных, но разрешил бежавшим селевкиянам вернуться в город, возвратил им самоуправление и имущество, а в гавани и в кремле поставил гарнизоны.

Пока царь занят был этими делами, от Теодота ¹⁷⁸пришло письмо с просьбою явиться поскорее и с обещанием передать ему Койлесирию. Царь был в большом затруднении и не знал, что делать и как поступить ввиду такого предложения. Этолиец по рождению, Теодот оказал большие услуги правлению Птолемея, как я сказал выше, но не получил за них никакой благодарности, мало того: самая жизнь его подвергалась опасности в то время, как Антиох пошел войною на Молона. Презирая Птолемея, не доверяя придворным его, он завладел сам Птолемаидою ¹⁷⁹, а через Панетола Тиром и теперь спешил призвать Антиоха. Отложив на время планы свои относительно Ахея и все прочие дела, Антиох выступил с войском в поход тем же путем, каким шел и раньше. По прохождении долины, именуемой Марсией, он расположился станом у теснины Герры, подле озера, отделяющего горы от города. Однако узнав, что военачальник Птолемея Николай находится под городом Птолемаидою, где запер Теодота, он оставил позади тяжеловооруженное войско и приказал начальникам его осаждать Брохи, расположенное у озера и прохода поселение, а сам с легковооруженными пошел дальше с целью освободить город от осады. Но Николай раньше еще по получении известия о приближении царя сам отступил, причем критянина Лагора и этолийца Доримена отрядил для занятия теснины подле Берита ¹⁸⁰до прибытия врага. Но царь ударил на них с набега, обратил их в бегство и расположился станом у теснины.

62. Царь дождался здесь остального войска и после обращения, приличного грядущим предприятиям, пошел дальше со всем войском, уверенный в себе и ободренный полученными обещаниями. Когда Теодот и Панетол с друзьями вышли навстречу ему, Антиох принял их ласково, получил Тир и Птолемаиду вместе с находившимися в них военными средствами, в том числе и сорок судов. Между ними было двадцать палубных судов прекрасного устройства не менее как в четыре ряда весел; остальные были трех-, двухпалубные суда и ходкие лодки. Суда он передал начальнику флота Диогнету. Когда пришло известие, что Птолемей выступил в Мемфис ¹⁸¹, а все войска стянул в Пелузий ¹⁸², что он открывает каналы ¹⁸³и засыпает колодцы с годною для питья водою, тогда Антиох отказался от нападения на Пелузий, ходил от одного города к другому и старался обращать их на свою сторону оружием или увещанием. Слабо защищенные города в страхе перед нападением царя сдавались ему, другие держались твердо, полагаясь на свои военные средства и на сильное местоположение. Перед такими городами царь вынужден был останавливаться, осаждать их, на что уходило время.

Между тем Птолемей и наперсники его по недостатку средств вовсе не думали о защите государства, как это подобало бы в такое время, когда совершалось явное предательство. В такой мере небрегли они военное дело вообще.

63. Впрочем, Агафокл и Сосибий с друзьями, в то время стоявшие во главе государства, устроили совещание и избрали единственно возможный тогда путь, именно: они порешили заняться приготовлениями к войне, а тем временем при посредстве посольств задерживать движение Антиоха и делать для виду все возможное, дабы он оставался при прежнем мнении о Птолемее; раньше же Антиох думал, что Птолемей не отважится на войну с ним и будет стараться с помощью переговоров и при посредстве друзей склонить его отказаться от Койлесирии. Когда такое решение было принято, Агафокл и Сосибий с друзьями, обязанные вести это дело, поспешно отправили посольство к Антиоху; в то же время они обратились через послов к родосцам, византийцам и кизикенцам, а сверх того к этолянам и просили их присылать послов для мирного посредничества. Посольства явились и, переходя от одного царя к другому, давали Агафоклу и Сосибию прекрасное средство выиграть время и употребить его на военные приготовления. Утвердившись в Мемфисе, они непрерывно вели переговоры с этими посольствами, равным образом принимали и любезно встречали и послов от Антиоха; тем временем созывали и стягивали в Александрию наемников, содержавшихся на жалованье в иноземных городах; рассылали вербовщиков и заготовляли припасы как для прежних войск, так и для вновь прибывающих. Точно так же заботились они и обо всем остальном, что требовалось для войны, при этом поочередно и непрерывно бывали в Александрии, дабы не упущено было что-либо в приготовлениях к задуманным предприятиям. Заготовление оружия, выбор и распределение людей они поручили фессалийцу Эхекрату и мелитейцу ¹⁸⁴Фоксиду с товарищами Эврилохом магнетом ¹⁸⁵и беотийцем Сократом; при них находился еще Кнопий из Алларии ¹⁸⁶. Очень удачно выбраны были эти люди, участвовавшие еще в походах Деметрия и Антигона и имевшие некоторое понятие о серьезной войне и вообще о военной службе. Приняв полчище под свое командование, они, насколько можно было, обучили его военному делу. Так, прежде всего они разделили войска по племенам и возрастам и каждому дали соответствующее вооружение, не соображаясь с тем, как они были вооружены до того; затем военный строй согласовали с нуждами тогдашнего положения, уничтожив старые деления и росписи, которые раньше составлялись в зависимости от уплаты жалованья. 64. Вслед засим они начали упражнять воинов ¹⁸⁷и приучать каждый род оружия не только к команде, но и к свойственным ему движениям; устраивали также собрания вооруженных воинов и обращались к ним с речами, причем наибольшую услугу оказали им Андромах из Аспенда ¹⁸⁸и Поликрат-аргивянин. Незадолго перед тем люди эти прибыли из Эллады и были прекрасно знакомы с наклонностями и настроением различных племен; к тому же они пользовались известностью благодаря своему происхождению и богатству, особенно Поликрат, принадлежавший к древнему дому; отец его Мнасиад был знаменитым борцом. Они-то с помощью единоличных и общих обращений возбуждали в войсках отвагу и ревность к предстоящей борьбе.

65. Поименованные выше люди получили назначения, отвечавшие

особой опытности каждого. Так, Эврилох из Магнесии был начальником тысяч трех воинов так называемого у царей агемата; под начальством беотийца Сократа находились пелтасты; ахеец Фоксид и сын Трасея Птолемей, с ними Андромах из Аспенда обучали вместе фалангу и эллинских наемников. Начальниками фаланги были Андромах и Птолемей, а наемников — Фоксид, причем в фаланге числилось около двадцати тысяч пятисот воинов, а наемников было до восьми тысяч. Придворную конницу в числе человек семисот, а равно конных воинов из Ливии и туземных обучал Поликрат; он же и командовал ими; число их доходило до трех тысяч. Фессалиец Эхекрат прекрасно обучил конных воинов из Эллады и все полчище наемной конницы числом до двух тысяч человек и во время войны оказал величайшие услуги. Но никто не обнаружил столько ревности в занятиях с подчиненными, как Кнопий из Алларии, под начальством коего были все критяне, тысячи три человек; в числе их насчитывалась тысяча неокритян, командование коими он поручил Филону из Кноса. Три тысячи ливян, во главе коих стоял баркиец Аммоний, они снабдили македонским вооружением ¹⁰*. Войско египтян ¹⁸⁹тысяч в двадцать человек подчинено было Сосибию. Далее, был отряд, составленный из фракийцев и галатов, причем колонистов ¹⁹⁰и потомков их было до четырех тысяч; ими командовал фракиец Дионисий. Таковы были численность и состав войск, заготовляемых для Птолемея.

66. Между тем Антиох, начавший осаду города, именуемого Дорами ¹⁹¹, не мог ничего сделать благодаря сильному местоположению города и подкреплениям, кои посылал Николай. Зима уже приближалась, а потому он принял предложение Птолемеевых послов заключить четырехмесячное перемирие и обещал предъявить самые снисходительные условия при заключении окончательного мира. Но в этом заявлении было мало правды; на самом деле Антиоху нежелательно было долговременное пребывание вдали от родины, и он хотел перезимовать с войском в Селевкии, ибо Ахей открыто злоумышлял на его власть и несомненно находился в сношениях с Птолемеем. Согласившись на перемирие, Антиох тотчас отправил своих послов с поручением уведомить его возможно скорее о намерениях Птолемея, для чего явиться в Селевкию. Покинув достаточно сильные гарнизоны в этих местах под главным начальством Теодота, он отправился домой и по прибытии в Селевкию отпустил войска на зимние квартиры. Впредь он совсем не занимался обучением войск в твердом убеждении, что дело не дойдет больше до битвы, так как некоторые части Койлесирии и Финикии были уже в его власти, а остальные, как он надеялся, можно будет путем переговоров привести к добровольному подчинению, Птолемей же ни за что не отважится на решительную битву. Мнение это разделяли и послы, ибо утвердившийся в Мемфисе Сосибий принимал послов Антиоха очень ласково, тем же, которые посылались к Антиоху, он не давал возможности видеть своими глазами приготовления к войне в Александрии.

67. Так и теперь ¹⁹², по прибытии послов Сосибий и друзья его изъявляли готовность на все, а Антиох со своей стороны при каждом приеме послов прилагал величайшее старание к тому, чтобы показать превосходство свое над александрийцами как в военном отношении, так и в правовом. Поэтому, когда послы явились в Селевкию и согласно данным от Сосибия указаниям вступили в подробные переговоры о мире, царь в оправдание себя доказывал, что нет ничего преступного ни в том, что он недавно нанес поражение ¹⁹³Птолемею, ни в явно неправом занятии некоторых местностей Койлесирии. Мало того ¹⁹⁴: никакой несправедливости не видел Антиох в этом последнем деянии, ибо он присвоил себе то, что ему принадлежало по праву. Первое занятие этих местностей Антигоном Одноглазым ¹⁹⁵и владычество над ними Селевка были, утверждал Антиох, законнейшим и справедливейшим делом приобретения, а в силу этого Койлесирия принадлежит им, а не Птолемею, ибо, продолжал он, Птолемей вел войну с Антигоном не в собственных выгодах, но за доставление власти над этими странами Селевку. Больше всего царь опирался на то единодушие, с каким все цари: Кассандр, Лисимах, Селевк после победы над Антигоном приняли на совете решение, что вся Сирия должна отойти к Селевку. Послы Птолемея старались доказывать противное. Они преувеличивали значение наносимой теперь обиды и все совершившееся называли тяжким преступлением, потому что в измене Теодота и в нашествии Антиоха признавали нарушение договоров. Они ссылались также на завоевания, сделанные под предводительством Птолемея, сына Лага, и утверждали, что Птолемей воевал вместе с Селевком ради того, чтобы Селевку доставить господство над всей Азией, а Койлесирию и Финикию завоевать для себя. Эти и подобные речи многократно повторялись посольствами обеих сторон во время переговоров, которые ни к чему решительному не приводили, ибо переговоры велись общими друзьями ¹⁹⁶без вмешательства какого-либо посредника, который мог бы сдержать и обуздать притязания противника, признаваемого неправым. Важнейшею помехою для обеих сторон было поведение Ахея; ибо Птолемей старался включить в мирный договор и его, а Антиох, напротив, не хотел и слышать о том, находя делом возмутительным самую решимость Птолемея брать мятежника под свою защиту и заговаривать о чем-либо подобном.

68. Обе стороны утомились уже обмениваться посольствами ¹⁹⁷, а переговоры не приходили к концу, когда наступила весна. Антиох начал стягивать свои войска с намерением совершить вторжение с суши и с моря и покорить своей власти остальные части Койлесирии. Что касается Птолемея и друзей его, то главное командование они возложили на Николая, доставляли ему обильные запасы в окрестности Газы ¹⁹⁸, высылали сухопутные и морские войска. По прибытии войск Николай смело начал войну, имея готового на все пособника в начальнике флота Перигене. Этого последнего Птолемей отправил начальником морских сил, причем ему дано было палубных кораблей тридцать и ластовых более четырехсот. Николай, родом этолиец, по опыту и отваге превосходил всех военачальников Птолемея. Часть его войска заблаговременно заняла теснины Платана ¹⁹⁹, а с остальным он сам взял город Порфиреон и здесь в присутствии стоявшего на якоре флота выжидал нападения Антиоха. Между тем Антиох достиг Марафа ²⁰⁰, куда явились к нему с предложением союза послы от арадян ²⁰¹; он не только заключил с ними союз, но и положил конец существовавшим в среде их распрям, ибо примирил между собою арадян островных с материковыми. После этого он вторгся через так называемый Лик Божий ²⁰²в неприятельскую землю и, заняв на пути Ботрис ²⁰³, сжегши Триерес и Калам, явился перед Беритом. Отсюда Антиох послал вперед Никарха и Теодота с приказанием занять до прибытия неприятеля узкий проход у реки, именуемой Ликом ²⁰⁴, а сам с войском пошел дальше и расположился лагерем подле реки Дамуры; на всем этом пути сопровождал его начальник флота Диогнет. Здесь он присоединил к своим войскам легкие отряды Теодота и Никарха и двинулся дальше с целью личного осмотра теснины, занятой раньше Николаем. По ознакомлении с местностью он возвратился к своей стоянке, на следующий день оставил в лагере тяжелую пехоту под начальством Никарха, а сам с остальным войском продолжал путь, приготовившись дать битву врагам.

69. Отроги Ливана суживают в этом месте морское побережье в небольшую теснину, которая к тому же пересекается крутым обрывистым кряжем, оставляющим лишь узкий трудный проход у самого моря. Здесь-то и утвердился тогда Николай. Одни места он успел занять главною частью войска, другие укрепил искусственными сооружениями и был уверен, что ему легко будет воспрепятствовать вторжению Антиоха. С другой стороны царь разделил свое войско на три части, одну из них доверил Теодоту и приказал произвести нападение и проложить себе путь у самых склонов Ливана; другую часть предоставил Менедему и неоднократно наказывал ему идти на самую середину кряжа. Третью часть царь отрядил к морю, назначив начальником ее Диокла, правителя Парапотамии. Сам он со свитою поместился в середине, дабы наблюдать за всем происходящим и являться на помощь всюду, где ни потребуется. Вместе с тем Диогнет и Периген приготовлялись к морскому сражению, ради чего придвинулись возможно ближе к суше, желая как бы соединить в одно зрелище сухопутную и морскую битву. Когда все войска по одному сигналу и одному приказу открыли нападение, морская битва шла с обеих сторон с равным успехом, ибо и численность, и вооружение кораблей у обоих противников были одинаковы. Что касается сухопутной битвы, то вначале одерживали верх войска Николая, коим помогала укрепленность местоположения; но вскоре войска Теодота отбросили египтян, стоявших на горном склоне, и ударили на врага с горных высот; тогда воины Николая оборотили тыл и все стремительно бежали. Из числа их во время бегства было убито до двух тысяч человек, не меньше того взято в плен; остальные отступили к Сидону ²⁰⁵. Периген рассчитывал было на перевес в морской битве, но при виде поражения сухопутного войска он в смущении отступил беспрепятственно в ту же область.