Всерьёз
Шрифт:
По-видимому, я никогда не смогу избавиться от воспоминания, когда отец, всхрипнув от жгучей боли, переводит выразительно-осознанный взгляд на меня.
В нём не было страха смерти или полного отчаяния. Не мелькнуло и ненависти, которую я больше всего ожидал.
Всё намного хуже.
Мой отец гордо признал во мне сына.
В момент, когда всё моё естество пало от преступного деяния, свершилось то, что я тайно и стыдливо жаждал с самого детства. Я стал таким же, как и он.
Теперь мне предстоит всю жизнь жить с этим глубочайшим позором и омерзением к самому себе. Как совместить
Я не знаю.
Я просто чувствую подрыв психики. Трудно стоять на ногах. Трудно думать. Даже дышать. Лёгкие горят, словно вдыхаю раскалённый газ. Вдобавок накачиваю себя ещё и спиртом.
Довожу себя до края, желая хоть на мгновение освободиться от тяжёлой вины, но ещё больше тону в угрызениях совести.
Я сам. Сам привёл Валькова к смерти.
Нашёл. Договорился о встрече через пару дней. И притащил с собой палачей, заранее обсудив с ними, что ко мне больше никаких требований быть не может.
И просто стоял. Не моргая смотрел, как беспощадно расправляются с отцом и его людьми.
Пришёл в себя лишь в машине, уезжая с той злосчастной заброшенной стройки.
Набрав Барсова-старшего, что по моему неуёмному желанию держался с остальными в стороне, я вяло сообщил, что заключённый договор с бандитами только что вступил в силу и отныне, по их же словам, я могу быть свободен.
Все претензии ко мне и к моим близким сняты.
Не особо соображая, поехал в ближайший крупный бар, где без свидетелей смог бы предаться душевным терзаниям. По дороге терпел звонки, что с завидным упорством обрушивал на меня Ян.
И вот я здесь. Глушу водку, пока не окосею.
Что будет потом… подумаю тоже потом.
Глава 42
АЛИСА.
— О чём вы говорите, Марк? — оторопело встаёт, как вкопанная мама и её лицо превращается в белое полотно.
— Убили их, Светлана… — сводит брови Барсов-старший, образуя на лбу скорбную складку. — Похоронили пару дней назад.
Пока мама стоит столбом и хлопает глазами, я, услышав новость, от потрясения пячусь назад и задеваю спиной проходящего мимо человека.
— Простите… — пугливо пищу я, отскакивая от недовольного мужчины. — Я не заметила…
— По сторонам нужно смотреть! — выходит из себя прохожий, разглаживая на куртке несуществующую помятость. — Вы здесь не одна вообще-то!
— Перед вами извинились. — одёргивает его Мила и воинственно делает к нему шаг.
— Спасибо! — глумливо кривит он рожу и заострив внимание на недобром взгляде Марка Мироновича спешно вливается в текучку суетливых посетителей аэропорта.
Проводив его растерянным взглядом, начинаю озираться по сторонам в поисках поддержки.
В поисках моего Березина.
Странное состояние.
Какое-то… ничего. Мне только что сказали, что Влад с Сергеем умерли, а я стою и не понимаю саму себя.
Как будто по голове чем-то тяжёлым приложили. Ватное ощущение.
Где
Все ужасы прошлого кажутся кошмарным сном.
Мои мытарства давно уже заколочены табличкой «Под охраной Березина».
Нет, я никогда не смогу забыть то, что пережила по вине брата и отчима. Но благодаря Игорю острая боль в душе притупилась, и я разрешила себе довериться его могучей силе и постоянному соблюдению всех мер моей безопасности.
Его опека достигла самой глубины и покорило моё замкнутое сердце. Оттого и расслабилась. Немного, но всё же. Непривычно не быть в ответе за себя полностью.
Перебираю глазами лица людей, но своего спасителя так и не нахожу. Безумно хочется к нему прижаться и тут же почувствовать, что в уголке сознания бродит мысль о долгожданном покое. Что апатия временная и пустота внутри лишь защитный симптом на падение привычного восприятия моего мира.
— Алиса, всё хорошо? — с заботой следит за мной генеральный.
Беру пример с мамы и молча округляю глаза, туго соображая, какую эмоцию на страшное известие хотят получить от меня люди.
— Не ищи его. Игорь дома, он… не совсем трезв… — неловко улыбаясь успокаивает меня мужчина. — Перебрал на радостях, что ты вернёшься.
— Мгм… — не размыкая уст выдаю я.
— Как проснётся, смело дай леща за такую беспечность. — шутливо изрекает начальник, пряча свои глаза за рассмотрением моей мамы.
— А Ян? — встревоженно хмурится Мила.
— Он отдувается за Березина перед инвесторами. — бросает он утешительный взор на невестку. — Я вызвался сам вас встретить и развести по домам. — возвращает внимание к безликому состоянию моей матери и обеспокоено выдыхает через нос. — Света, мне неудобно настаивать… учитывая тот шок, что вы сейчас испытываете… но я бы хотел… кхм… держаться рядом и помочь вам справиться с утратой, снизив переживание горя до минимума.
— Почему раньше не сообщили? — искренне огорчившись, спрашивает мама.
Беглый взгляд на мой живот и проливается свет всеобщего понимания.
— Я лично держал на особом контроле организацию похорон. — оправдывается за своё решение Марк Миронович. — Мне очень жаль, Света. Если только захотите, я расскажу вам всё, что мне известно об их гибели.
— Спасибо. — после секундного колебания отвечает мама. — Единственное, что я хочу, это вернуться домой и вынести мусор.
Замечаю, как в замешательстве приоткрывают рты Мила и Ксюша. Но вот что интересно — Барсов и ухом не ведёт. Будто знает, что мама подразумевает под этими словами. Знает тайну нашей семьи. О Боже, он всё знает…
Заторможенно опускаю глаза и безуспешно пытаюсь потушить пожар, что обжигает от стыда щёки.
— Я буду выносить этот мусор вместе с вами, Света. — властно чеканит Барсов и я, продолжая глядеть в пол, ощущаю, как нас с мамой обволакивает густое бархатное тепло. — Отвезём девочек и начнём кардинальную чистку.
В растрёпанных чувствах мама необдуманно бормочет согласие и Марк Миронович, принимая это на свой счёт, с уверенностью говорит:
— Это не займёт много времени. Вместе мы способны на многое.