Всплыть на полюсе!
Шрифт:
8
Пересекли море и приближались к заданному квадрату. До старта осталось несколько часов, и все находившиеся на вахте с сосредоточенным вниманием готовились к тому долгожданному моменту, когда ракета вырвется из недр атомохода и уйдет ввысь.
Таланов и Кормушенко сидели за одним столом, занятые обычным делом: один был поглощен расчетами, другой колдовал над графиками, только ему понятными.
Взгляд на приборы. Записи. Расчеты. Поток цифр. Быстрый
Все шло своим чередом. Геннадий только что снял показания приборов, отложив на графике несколько точек, соединил их разноцветными линиями, бросил карандаш, поудобней уселся в кресле, ожидая, когда надо будет произвести очередные наблюдения. И вдруг прямо перед глазами вспыхнули две сигнальные лампочки. Казалось, они озарили красным светом всю штурманскую рубку. В тот же миг раздался противный голос ревуна. У Геннадия до боли сжало горло. Он выключил ревун. И, посмотрев в полное тревоги лицо Таланова, тихо доложил:
— Прибор вышел из строя.
— Сам вижу, — жестко отозвался Таланов. — Идите узнайте, в чем дело.
Геннадий бросился в гиропост. Голубев и остальные электрики копошились в приборах.
— Товарищ лейтенант, прибор не работает, — виновато доложил Василий.
— Знаю. А что случилось?
Голубев пожал плечами.
— Как минимум — обрыв в цепи, как максимум — авария.
Геннадий открыл первый шкаф, посмотрел: вроде все на месте.
— Ну что, Геннадий Данилович? — нетерпеливо спросил вошедший Таланов.
— Должно быть, сгорел транзистор или полупроводниковый диод в схеме приборов управления.
— Ах ты черт!..
Выждав минуту и немного успокоившись, Таланов передал по громкоговорящей связи в центральный пост:
— Товарищ капитан первого ранга! Вышла из строя система курсоуказания.
Геннадий не слышал, что ответил Доронин, только через несколько минут он сам явился в гиропост, сердитый, побагровевший.
— Что стряслось?
— Центральный прибор не работает.
— По какой причине?
— Так сразу сказать нельзя. Прибор очень сложный, в нем тысячи деталей…
— Как будете выходить из положения?
— Придется проверить все схемы, товарищ командир.
— Действуйте. Иначе надо радировать в штаб флота, просить разрешения отставить стрельбу.
Таланов и Кормушенко стояли руки по швам.
— Постараемся, товарищ командир.
Доронин удалился, а они подошли к шкафам электронного оборудования, похожим на слоеные пироги: несколько рядов деталей, обвитых густой паутиной проводов.
Геннадий смотрел на Таланова вопросительно: с чего начнем? А у того уже созрел план действий.
— Ящики с запасным инструментом, — скомандовал Таланов Голубеву.
И
— Давайте попробуем заменить первый усилительный блок.
Ему подали блок. Поставив его, он глянул на стрелки: они по-прежнему были неподвижны.
Кормушенко не отходил от командира ни на шаг. Он беспрерывно смотрел на часы: ему казалось, что время ускорило бег. Невеселые думы роились в голове. Он почему-то чувствовал себя во всем виноватым: чего-то не предусмотрел, чего-то не сделал. Даже страшно подумать, что будет, если по вине штурманской части стрельба сорвется.
Томило ожидание. Хотелось действовать своими руками, тотчас, немедленно.
— Товарищ капитан третьего ранга! Разрешите я попробую.
Таланов охотно уступил место.
По раскрасневшемуся, вспотевшему лицу Геннадия, по двум черточкам, ясно обозначившимся между бровями, можно было понять, что он старается как может, а ничего не выходит… Блоки почему-то не слушаются, не входят в пазы. Геннадий даже не заметил, как прищемил палец левой руки и на схему, лежавшую на палубе у его ног, капнула кровь.
— Спокойнее, Геннадий Данилович, спокойнее, — сказал Таланов.
В эту минуту по трансляции послышался голос вахтенного:
— Капитана третьего ранга Таланова к командиру.
Привычным жестом поправив пилотку, Таланов вошел в центральный пост.
Доронин смотрел вопросительно.
— Ну что, выяснилось?
— Пока не знаем, товарищ командир.
— Как же это могло произойти?
— Накануне выхода в море лейтенант Кормушенко работал с этим прибором и, возможно, допустил какую-то оплошность.
Доронин развел руками.
— Слушайте, вы же опытный штурман. Как же можно перед самой стрельбой? Зачем разрешили затевать какие-то там эксперименты?
— Товарищ командир, лейтенант Кормушенко убеждал меня в больших возможностях нового комплекса, говорил, что мы можем значительно сократить время приготовления корабля к бою. Я, правда, усомнился. Ну, он человек упрямый, не послушался, решил доказать свою правоту. Конечно, надо было этим заниматься в другое время, не перед стрельбой.
— А где вы были? Читали романы?
— Никак нет, тоже готовился.
Доронин сидел в раздумье, постукивая по столу карандашом. Вызвал радиста, продиктовал депешу в штаб флота, предупредив: «Держите наготове. Без моего приказания не передавайте».
— Ладно. Потом разберемся. Идите и принимайте все меры, — сказал он Таланову. — У нас осталось слишком мало времени.
Геннадий Кормушенко стоял над схемой, вглядываясь в хитроумные переплетения ломаных линий, в эту густую сеть условных значков — крестиков, треугольников, квадратов.