Вспоминая голубую Землю
Шрифт:
– Так, чтобы никто в семье не знал?
– спросил Джеффри.
– Только одному человеку нужно было бы знать, - сказал Гектор, - и ни у кого из нас никогда не было бы повода расспрашивать его.
– Мемфису.
– Кто лучше меня мог бы следить за тем, какие припасы были необходимы? Материалы и комплектующие постоянно доставлялись в Зимний дворец, и никто из нас и глазом не моргнул. Насколько сложно было бы засунуть шесть гибернационных коробок Хитачи в одну из этих партий? У Хитачи не было бы причин задавать вопросы, и агрегаты были бы установлены роботами. Только Мемфис мог быть по-настоящему вовлечен в это дело.
– Мемфис знал, - тихо сказал Джеффри.
– Все это время. Он знал.
– Его преданность Юнис была гораздо глубже, чем мы предполагали. Он был готов позволить остальным из нас поверить в ложь, потому что она попросила его об этом. Вплоть до того, что мы вернули то, что все мы считали ее прахом, и прошли через всю эту историю с рассеянием.
– Джеффри видел, что Гектор старается изо всех сил, но ему не удалось скрыть отвращение в своем голосе. Он и сам отчасти это почувствовал. Одно дело смириться с тем, что Мемфис знал то, чего не знали остальные члены семьи. Еще одно, что он был готов солгать им в лицо и заставить их пройти через все это... через что именно?
Он вспомнил, как Мемфис встретил его в то утро, когда пришло известие о смерти его бабушки. Прохладная сторожка, затененная индиго; Мемфис обнимает Джеффри за плечи, предлагая силу и руководство, когда это необходимо. Все это время зная, что в Зимнем дворце не только не было джунглей, но и что он никогда не был заселен. И если Юнис не жила там, наверху, и если пепел, который принес Мемфис, принадлежал не ей, то какие у них были доказательства того, что она действительно умерла в конце прошлого года?
– Единственный оставшийся вопрос, - продолжал Гектор, - очень простой. Почему?
– Я могу придумать и другой, - сказал Джеффри, - хотя, возможно, они связаны. Если Юнис умерла не в Зимнем дворце, то где и когда она умерла?
– Ты даже не уверен, что она мертва, - тихо сказала Джумаи.
Джеффри вернул свое внимание к ледяному астероиду, отгоняя мысли, с которыми в данный момент ему не хотелось иметь дело.
– Значит, мы просто сидим здесь, в этом идея?
– Мы не можем уйти, - сказал Гектор.
– Все, что у нас есть, - это способность к маневрированию на малой дистанции, достаточная для окончательного сближения с "Львиным сердцем". Я не могу поверить, что это случайно.
– Корабль доставил нас так далеко, - сказала Джумаи.
– Теперь мяч на нашей площадке.
Гектор увеличил изображение, приблизив центральную часть ледяного астероида.
– Он очень медленно вращается, - сказал он, - но я внес поправку на это. Это то, что мы увидели бы, если бы парили над неподвижной точкой на его поверхности.
Изображение претерпело ряд цветовых улучшений, раскрывающих детали поверхности. От центрального фокуса расходились радиальные линии и царапины концентрических структур, похожих на стены древнего кратера. Он скомандовал прибавить увеличения. Теперь была видна россыпь серебристо-серых сеток и модулей, вдавленных в поверхность, как детские кубики в мокрую глину. Концентрические линии представляли собой трубы и туннели, соединяющие блоки, радиальные рукава - магнитные катапульты. В центре внимания была главная производственная шахта, пробуренная глубоко в ледяном массиве.
– То, что мы здесь видим, - это более или менее то, что я ожидал, - сказал Гектор.
– Подобные производственные мощности есть на тысячах объектов пояса Койпера, они работают днем и ночью, полностью автоматизированы, десятилетиями подряд.
– Этот активен?
– спросил Джеффри.
– Подожди минутку.
– Гектор поднял палец, его губы слегка шевелились, как будто он считал в уме. Затем он точно ткнул пальцем. Джеффри заметил яркий отблеск на конце одной из пусковых установок.
Мгновение спустя что-то прочертило холодную синюю линию поперек дисплея.
Затем голубая линия затуманилась, расплываясь, как след пара. Он наблюдал, как оно темнеет до черноты.
– Выстрел пакета, - сказал Гектор.
– Раз в девяносто секунд. Мы следили за ними с тех пор, как получили изображение.
– Пакет чего?
– Обработанного льда, конечно. Скорее всего, вода, хотя это и не обязательно должно быть так. Запускается с большим ускорением с магнитной подставки, а как только он покидает пусковую установку, следует толчок разгоняющими абляционными лазерами. Лазеры выполняют большую часть работы. Они могут направлять посылку на довольно большое расстояние после запуска, применяя смещенную от центра абляцию. То, что вы там увидели, - это след пара: выхлоп собственной паровой ракеты из пакета.
В голосе Гектора звучала гордость; гордость за сложный технический процесс, работающий по плану. Джеффри понял или подумал, что понял. Гектор думал не только об этом единственном событии запуска или даже об одном ледяном астероиде. Он не думал об этой единственной посылке, начинающей свое долгое путешествие домой. Он думал о тысячах объектов Экинья в поясе Койпера, о десятках тысяч других среди астероидов и ледяных тел. Машины делают свою работу неустанно и эффективно, впрыскивая лед, органику и металлы в вакуум - корпускулярный поток, о существовании которого большинство людей едва подозревало. Не имело значения, что этому единственному пакету потребуются годы или десятилетия, чтобы добраться до своих клиентов. Что имело значение, так это тысячи, миллионы, точно так же, как это уже было на их пути вперед. Это была самая грандиозная машина на свете: единственный промышленный завод, площадь которого превышала площадь орбиты Нептуна. Паутина конвейерных лент, сосредоточенная на солнце и его маленьком скоплении теплых, обитаемых миров.
И не просто какая-нибудь промышленная машина. Та, которую его семья создала ценой крови и тяжелого труда на протяжении ста тяжелых лет. Они построили эту машину и заставили ее тикать и жужжать, как часы Брейтлинг.
Пусковая установка снова вспыхнула. След пара прорезал его зрение ярко-синей раной.
– Тогда мы ошибаемся, - сказал Джеффри.
– Или корабль изначально прибыл не отсюда. Если этот лед все еще добывается...
– Это ничего не доказывает, - сказал Гектор.
– Кубометр обработанного водяного льда каждые девяносто секунд? Это ничто по сравнению с массой этой глыбы. Даже если бы мы добывали его в течение ста лет, к настоящему времени мы извлекли бы всего несколько десятков мегатонн. Конечно, лед нуждается в очистке, и часть его используется для термоядерных генераторов, питающих пусковые установки и оборудование для добычи полезных ископаемых... но мы все еще говорим о незначительной доле от общей массы.
– Он имеет в виду, что там все еще достаточно места для чего-то еще, - сказала Джумаи.
– Я так думаю.
– Это просто камуфляж, - согласился Гектор, - чтобы любопытные глаза не приглядывались слишком пристально.
– До сих пор, - сказал Джеффри.
Медленное вращение ледяного астероида давало ему множество возможных траекторий запуска. В зависимости от спроса в системе было несколько мест, куда не стоило отправлять пакеты. Большинство из них были бы нацелены непосредственно на Марс, который на сегодняшний день является крупнейшим потребителем водяного льда и органики. Меньшая часть была бы выпущена в сторону Луны, посеребренная монослоем отражающей изоляции, или нацелена на Сатурн или поселения вблизи Юпитера. Газовые гиганты могут быть использованы для доставки полезных грузов как из пращи или с помощью лазеров в другие места, если за прошедшее время структура спроса изменится.