Вспомнить Все

Maiyonaka

Предпоследнюю неделю уходящего лета смыло дождем. Он лил целый день, иногда делая передышку и начиная падать на зонты и мокрую одежду противной изморосью. Мои знакомые суетились и старались успеть доделать все дела до начала учебного года. Будто потом нельзя. А я откровенно скучала и, сидя вечерами на подоконнике, часто ловил себя на мысли, что меня одолевает тоска.

Расположившись на диване, прижала любимого мягкого медведя — на часах только семь вечера, а откуда-то изнутри на меня накатывала убаюкивающими волнами дремота. Весь день прошел в ненужных делах, и

я надеялась, что вечером узнаю окончание захватившей вчера книги. Но глаза слипались, и мне с большим усилием удавалось открывать их вновь. Отложив мишку, встряхнулась. Нет, так рано спать ни за что не пойду, я выспалась, да и какие-то полчаса назад готова была кричать от избытка сил.

Ополоснув лицо и заварив себе кофе, вернулась и села на стул, оперев локти о столешницу, раскрыла книгу. Строчки задорно забегали, затягивая в свои приключенческие сети, и я, улыбаясь и отхлебывая из кружки, проглотила две главы. Перевернув страницу, мечтательно перевела взгляд в окно, откуда небо подмигивало мне тысячами глаз. Неожиданно звезды вздрогнули и пропали, не успев испугаться, я распахнула глаза. Уснула? Я огляделась. Прошло не больше пяти минут с прочтения последних слов, но усталость навалилась с удвоенной силой. Тело стало вялым и непослушным, а от прилагаемых усилий держать глаза открытыми они начали слезиться, и режущая боль заставляла раз за разом тереть их рукой.

— Да что за напасть-то? И как хочется дочитать! — не желая сдаваться, я легла на согнутые перед собой руки, прикрыв глаза, принимая решение отдохнуть одну минуту. Всего одну минуту.

С трудом открыла глаза, оглядывая незнакомый интерьер, хотя нет, и мебель, и светлые стены отозвались в душе восторженной вибрацией. Где я?

— Извини это моя вина, заставил тебя ждать, — голос шел из залитого солнцем места возле окна. Невольно зажмурилась, ослепленная ярким светом, приложив ладонь над глазами в виде козырька. Легкой походкой ко мне шел золотоволосый ангел. Свет будто пронизывал его насквозь, создавая впечатление, что свет и есть этот неземной юноша.

Парализованная увиденным, не могла отвести взгляд и словно завороженная наблюдала за приближающейся фигурой. Он приближался легкой походкой, как будто летел, не касаясь пола, и вот его невыносимый блеск померк, и мои глаза расширились от удивления: эти волнистые волосы, легкая полуулыбка и божественно голубые глаза…

— Энджил? — невольно вырвалось у меня, и я охнула, прикрыв рот рукой. Да я ведь в его комнате! Когда я сюда пришла и зачем?

— А ты ждала кого-то другого? — обиженно поджав нижнюю губу, усмехнулись в ответ.

Он опустился рядом на пол и, лучезарно улыбаясь, посмотрел на меня. Глядя на него, пыталась запомнить каждую черточку, каждый изгиб. И все же что-то во всем происходящем было не так.

— Почему ты так смотришь? — изумленно изрек друг, мои эмоции не укрылись от его внимательных глаз. — Может, поиграем?

Я выгнула бровь в немом вопросе, нереальность происходящего не покидала меня ни на минуту. Окинув еще раз комнату, опять не нашла видимых причин. Задумалась. Отмерла,

когда его голос озарил еще сильнее посветлевшее помещение. Странно, откуда столько света?

— Я — лишь отраженье твоей мысли,

Предрассветная тень,

Что растворяется с восходом солнца,

Оставляя свои слезы росою на зеленой траве.

Я в полной растерянности увидела, что потолок начал исчезать и сверху устремились в комнату ветви деревьев. Открыла рот, чтобы вскрикнуть, но голос выдал ответные строчки:

— Что ж, может быть, я ошибалась,

И ты — всего лишь миф, игра,

И все слова — как будто пепел,

Всего лишь пепел от костра.

Голубое небо над нами наполнилось облаками, солнце подсвечивало эти пушистые кусочки ваты, и они казались еще объемнее. Энджил продолжил нараспев:

— Все может быть,

И, может быть, сомненья –

Лишь наши неземные отраженья,

Что ловим мы в безмолвии ночи,

Но гаснет все,

Как пламя от свечи…

В комнату, где еще оставались стены, уже приобретшие зеленый цвет, залетели несколько птиц и начали щебетать. Я, любуясь на них, прибывала в плохо скрываемом восхищении и потрясении от происходящего вокруг. Ответ родился сам собой:

— То пламя от свечи — оно не вечно,

Оно — всего лишь миг,

Что радует теперь.

На западе взойдет пусть солнце бесконечное,

Оно куда сильней…

Одобряющая улыбка его губ, и мой взгляд задержался на ней слишком долго:

— Не каждый видит в солнце теплый свет,

Что сердце согревает так беспечно,

Ведь у кого-то пламенный рассвет — мечта,

Что будет сниться бесконечно…

Два павлина, изображенные на стенах комнаты, вдруг моргнули, встряхнув оперением, расправили крылья и хвосты и слетели на пол, важно прохаживаясь. Один распушил разноцветный хвост, демонстрируя все великолепие, я даже не сразу смогла выговорить слова от изумления:

— Мечты, мечты, они нас согревают,

Но ранят они нас,

Даря нам только боль…

… та боль горит в душе,

И пламя нас сжигает…

Энджил наклонил голову и, глядя на мое пораженное лицо от слетающих с губ строк, протянул мне нежно-розовый цветок, промурлыкав:

— А боль — она всегда, она повсюду,

И мы уже давно не верим в чудо…

— Дочка, пойдем есть, — в дверь тихонько постучали и, подняв помятое лицо, попыталась прийти в себя, не сразу ответив на зов.

Дверь тихо отворилась, и в образовавшуюся щель заглянуло встревоженное лицо отца.

— Ты спала, что ли? — он вошел в комнату, и я с нежностью отметила на нем фартук, тот самый, который за год до смерти подарила ему мама. Я замотала головой, стараясь прогнать последние крупицы сна. А ведь то был не сон, скорее красивая сказка… и почему я не могу вспомнить подробности? — Я приготовил твои любимые сырники с изюмом, — улыбнулся отец и, подойдя, поцеловал меня в лоб. — А эти странные символы на твоей щеке выглядят забавно, — жизнерадостно пропел он, — я жду на кухне ровно пять минут, а потом съедаю ВСЕ сам.