Вспомнить Все
Шрифт:
— Графиня вампир?
Глория вздохнула, чуть подвинув свою чашку:
— Нет, конечно.
— Тогда, может, ведьма?
Глория рассмеялась, наполнив комнату резкими звуками:
— Опять не угадала.
Я напряглась, теряясь в догадках. Алекс, сжалился, поясни:
— Графиня благородна. У нее был выбор, но она не воспользовалась им, решив остаться человеком. Быть хрупкой и уязвимой, но все же человеком. Я уважаю ее выбор, — он обвел комнату задумчивым взглядом. — Сама Экшелен не так проста, как кажется на первый взгляд. Это сейчас все знают ее как влиятельную
Услышанное удивило, создав в воображении образ сильной, возможно, высокомерной женщины, лишенной страха, напролом идущей к цели. Неоднозначно цокнув языком, я произнесла:
— Мда… неожиданно.
Глория первый раз за весь вечер улыбнулась:
— Разумеется, такое воспитание не афишировалось.
Собеседница встала и прошлась по комнате, словно размышляя. Черты ее лица сделались угловатыми, хищными.
— Анатоль говорил, что граф Экшелен превратил его?
Мои брови поползли вверх. От такой новости забыла про чашку чая в руке, наклонила ее, вылив половину содержимого на стол. Тут же вскочила на ноги, опасаясь, что уже подбирающаяся к краю стола жидкость испачкает платье.
Алекс недовольно зыркнул на говорившую.
— Граф давно мертв, а тебе лучше уйти.
Услышанные слова не обрадовали Глорию, и, не спеша пройдя по комнате, она остановилась напротив Алекса и, обворожительно улыбнувшись, процедила:
— Со мной ты был более осторожен, или тебе наплевать, что будет с ней?
— Ты ошибаешься, — бесстрастно отчеканили ответ.
— Ну-ну. Твое отношение ко мне изменилось, а эти отговорки о срочных делах смешны. Думал, я не замечу? — короткий кивок головы в мою сторону.
Я, навострив уши, ловила каждое слово, однако Глория, резко замолчав, продолжила шевелить губами беззвучно заканчивая свою речь. Недоуменно взглянула на Энджила, но он лишь пожал плечами.
— Хорошо, я уйду, — громко выдала Глория. Повернувшись, одарила меня взглядом полным жалости и презрения, — отдыхай побольше и пореже приглашай гостей в свою комнату.
От услышанного у меня отпала челюсть, а от жара, заструившегося по телу, стало сложно дышать. Захотелось провалиться под землю, чтобы не встретиться взглядом с оставшимися мужчинами.
Неужели и она думает подобное обо мне? Да за какие поступки я заслужила такое отношение?
— Не обращай внимания. Она сегодня не в духе, — тихо рассмеялся хозяин дома.
Кивнула, боясь поднять глаза, что они оба смотрят, чувствовала кожей.
— Можно я пойду? — голос сделался слабым и хриплым.
Прошел еще один день, а мне так и не удалось рассказать о творившейся со мной чертовщине. Что-то не давало этого сделать, и я не могла понять что. Любые попытки и просьбы о помощи заканчивались одинаково — мне становилось хуже; чем сильнее проявлялось желание, тем сильнее прилетала отдача. Я отстранилась от мира, возведя стену, отделившую всех от меня. А на все мое маленькое существо невыносимой тяжестью наваливалось чужое «я».
Я угасала
Хотелось кричать, что со мной творится нечто непонятное. Но я молчала. Отчего-то слова застревали в горле и даже мысль об этом причиняет боль.
Сейчас я сжала в руке тюбик с помадой и не смогла сдержать слез. Из зеркала на меня смотрела измученная и больная девушка, и сердце разрывалось от жалости к себе.
Дверь с шумом открылась — я как раз заторможенно взирала на свое отражение и словно под гипнозом наносила помаду на верхнюю губу. От неожиданности резко развернулась, едва устояв на ногах и прочертив алую линию на щеке.
Сократив разделяющее нас расстояние, Алекс остановился в одном шаге. Его лицо было сосредоточенно, взгляд скользил по не прикрытой платьем коже, ловил каждое движение, каждый жест, любое изменение на моем потрясенном лице. Непонятно отчего, но меня обуял страх, словно вихрь, внедрившийся в мое тело и прочно зацепившийся там. Мой взгляд заметался, как будто я совершила преступление и искала малейшую возможность избежать наказания.
— Что с тобой происходит? — эти слова точно пытка резанули по венам, причиняя нестерпимую боль, а мое желание поделиться поспособствовало ее усилению.
Алекс подошел и очертил мое лицо от виска к подбородку, пропустил между пальцами безжизненные и тусклые пряди волос, водопадом мертвой воды падающие ниже плеч.
Застонав, я осела на пол, храня молчание, помада, выскользнув из рук укатилась под трюмо. Он тут же склонился, ловя мой взгляд, и выругался, вспомнив, что мои мысли недоступны для него.
Еще пара ругательств (судя по интонации) на незнакомом мне языке сорвались с его губ, прежде чем он извлек маленький предмет и, прикрыв глаза, сжал в руке.
— Ты нужна мне, Анита.
Открыв рот от удивления, я наблюдала, как голубоватое свечение высвобождается из его сжатой ладони, принимая форму прозрачного силуэта женщины.
Меня повело назад, голова закружилась, потеряв связь с реальностью, я утратила возможность мыслить и понимать.
Я пришла в сознание, лежа на чем-то мягком. Первой мыслью было, что я у себя дома и, судя по ломке в организме, умудрилась простыть. Требовалось заставить себя встать, взять телефон и позвонить Адель, сообщить, что прогулка сегодня отменяется. Попыталась вслепую нащупать аппарат, и рука вместо тумбочки соскользнула в пустоту.
— Тише, девочка, тише, — зашептал над ухом незнакомый женский голос.
Растеряв последние крупицы сна, дернулась намереваясь сесть, однако руки женщины, оказавшиеся неожиданно сильными, вернули меня в лежачее положение.
Я обратила на нее дикий взор. Одежда чуть богаче простолюдинки, волосы аккуратно убраны в легкую прическу. В глазах — мудрость. Она нахмурила лоб и сдвинула брови, но тут же спохватившись улыбнулась мне. Ее глаза засветились теплом, и лучики-морщинки побежали по увядающей коже.