Вспышка. Книга вторая
Шрифт:
В небесах отражались разливы расплавленного золота, качавшиеся на зеленых волнах. Кружевные пенистые гребешки завивались, мчались вперед и исчезали, ударяясь о пологий берег с глубоким вздохом. Инга кивнула собственным мыслям. «Вот так и в жизни, – подумала она. – Все мы – волны. Мы появляемся там, далеко, за горизонтом, а затем движемся по жизни сами по себе».
Слыша обрывки доносившихся до нее разговоров и крики чаек над головой, она улыбалась. На мгновение времена смешались, и прошлое встало рядом с настоящим. Эти дюны вполне могут быть снежными сугробами, за которыми прячутся сказочные
Странно, что ей понадобилось столько лет, чтобы убедиться в этом.
Отдельные эпизоды прошлого начали постепенно подергиваться дымкой и уже меньше волновали ее, чем тогда, в те времена, когда все это было реальностью. Воспоминания. Они буквально роились в ее мозгу. Шмария – такой молодой и необузданный; Сенда, попавшаяся в сети, расставленные князем Вацлавом, поставленная перед выбором: спасти Шмарию и потерять его или дать ему погибнуть и все равно потерять его. Пожертвовавшая своими корнями и своей религией ради сцены. Затем – Женева… Нью-Йорк… Голливуд. Головокружительный успех Тамары, трагическая потеря Луиса и, наконец, счастливое возвращение к своим корням и в лоно своей религии – ко всему тому, чем пожертвовала ее мать. И вот теперь Дэлия – такая непоколебимая в своих убеждениях и, одновременно, готовая нарушить все правила и пересечь все границы, для того чтобы выйти за человека, которого любит. Инга покачала головой. Прошло столько лет, и воспоминания больше не отзывались болью: время и редкие моменты счастья приглушили их.
Жизнь продолжалась.
Новые поколения волн совершали свой путь к берегу.
– С днем рождения тебя, дорогая Инга.
Свет в кухне погас и Ота гордо внесла торт, на котором трепетало пламя девяноста тоненьких свечей. И снова времена смешались в воображении Инги. Этот торт похож на одну из люстр в княжеском дворце, подумалось ей. Целые коридоры были увешаны такими, похожими на перевернутые ярусные торты, люстрами…
Голос Тамары прервал ее воспоминания.
– Ты будешь задувать свечи? Инга сурово посмотрела на нее.
– Тамара, дай мне посмотреть, как они горят, ладно? Как ты думаешь, сколько раз мне еще придется смотреть на именинный торт? – Она расплылась в улыбке и под громкие крики и аплодисменты нагнулась над тортом и стала задувать свечи. В этом ей помогали все, кроме Дэлии.
Свечки было погасли, однако через мгновение вспыхнули вновь, разгоревшись ярче прежнего. Дэлия прикрыла рот ладонью, стараясь подавить вырвавшийся у нее смешок.
В смущении все придвинулись поближе к торту и стали дуть. Свечи погасли. А затем весело разгорелись опять.
Дэлия так хохотала, что даже прослезилась.
Остальные стали дуть в третий раз, и к этому времени они уже все прямо-таки выли от смеха. Прошло целых пять минут, пока бурное веселье поутихло.
Когда смех умолк, перешли к шампанскому. «Дом Периньон» было разлито по высоким бокалам и вручено каждому персонально – настоящий ритуал. Правда, пожилая чета Аль-Амиров, будучи строгими последователями мусульманских обычаев, получила бокалы с яблочным соком и минеральной водой.
Наджиб отодвинул стул, встал и поднял бокал.
– Я хочу предложить тост, – объявил он и обратил
– Ура! – крикнула Тамара.
Все чокнулись с Ингой и друг с другом и стали медленно, смакуя, потягивать шампанское. Оно было выдержанным и очень холодным.
– Спасибо, Наджиб, – сказала Инга, раскрасневшись от знаков внимания. Когда он опустился на свой стул, она добавила с притворным отчаянием: – Постарался, нечего сказать. Я чувствую себя совсем древней старухой. – И она похлопала его по руке.
– За Ингу! – Теперь настала очередь Шмарии. Он поднял бокал, выдержал паузу, заложив левую руку за спину, и посмотрел на нее. – Ты была объединяющим началом нашей семьи – в годы войны и революции, в хорошие и плохие времена. Не будь тебя, нас разметало бы по свету, и, когда мы говорим, что нам всем есть за что тебя благодарить, мы подразумеваем именно это. – Он улыбнулся ей и по ее отстраненному взгляду понял, что они оба сейчас вспоминают прошлое. Они оба видят Сенду. Воспоминания налетели на них, подобно нежному бризу, и перед их глазами встали четкие картины прошлого, как будто с тех пор прошло не шесть десятилетий, а несколько дней. Перед их затуманенным взором, как призрак, кружилась в вальсе и куда-то плыла Сенда.
Присутствующие стали по очереди произносить тосты. После того как все было сказано, был разрезан торт, разложен на тарелки с золотыми ободками и предложен гостям. Попробовав торта, гости гурьбой вышли из-за стола в соседние комнаты и вернулись, неся красиво упакованные подарки. Ингу, конечно, заставили все развернуть и посмотреть. Все это очень напоминало Рождество. Инга была в смятении.
– Ну зачем, право, не стоило этого делать! – бранила она всех. Слезы счастья катились по ее щекам. – Но я так рада, что вы это сделали!
Защелкали фотоаппараты и зажужжали видеокамеры, запечатлевшие это событие. Внезапно Джэсмин выбежала на середину и стала комично позировать снимающим. Она буквально купалась во всеобщем внимании и беспрестанно вертелась от удовольствия.
Наблюдая за своей внучкой, Тамара почувствовала, как что-то шевельнулось у нее в сердце.
Вот этот природный дар – играть «на камеру», не замечая никого вокруг.
Джэсмин не на шутку разошлась, подражая телодвижениям персонажей своих любимых мультфильмов. Тамара наблюдала за ней со смешанным чувством удивления и восхищения.
Необыкновенная легкость в подражании. Естественный контакт между объективом и исполнителем.
Хитрый взгляд, желающий убедиться во всеобщем внимании.
По обнаженным рукам Тамары пробежали мурашки. В изумлении она посмотрела на Дэлию, чтобы увидеть ее реакцию. Дэлия поймала ее взгляд, они переглянулись и покосились на Ингу. Теперь уже три женщины одновременно обратили внимание на Джэсмин, а потом снова переглянулись. «Возможно ли это?» – прозвучал немой вопрос.
Когда Джэсмин закончила свое представление, Инга схватила ее и прижала к своей груди.