Вспышка. Книга вторая
Шрифт:
Яркий луч света подчеркивал его поражение, делал его более жалким. Он стоял, опустив плечи, уныло глядя перед собой, и впервые за все те годы, что они были вместе, выглядел старым, слабым и абсолютно беспомощным. Казалось, он совершенно пал духом.
Глубоко вздохнув и торопливо произнеся молитву, чтобы Аллах придал ей смелости, Йехан шагнула внутрь. Подойдя к мужу, она обвила руками его шею. Он бессильно прислонился к ней, она покачнулась, но, будучи сильной женщиной, все же устояла на ногах. Неудержимая дрожь сотрясала его.
– Они хотят воевать! –
– Я знаю, – нежно ответила Йехан. – Я видела, как они выходили, и прочла все по их лицам. Они глупцы.
– Я потерпел неудачу, – плакал он, с несчастным видом качая головой. – Я в последний раз пытался заставить их увидеть свет, но они не стали меня слушать. Им все равно, сколько из них при этом погибнет.
– Ты сделал все, что мог, – ласково прошептала она, но в голосе слышался легкий налет страха. Она обреченно вздохнула. – Теперь их судьбы в руках Аллаха.
Снаружи в это самое мгновение ее двенадцатилетний внук Наджиб затормозил свой бег босыми ногами, не обращая внимания на боль, которую этот маневр причинял его подошвам. Как нарочно он остановился точно в центре яркого прямоугольника солнечного света. Он стоял в профиль к ним, угрожающе размахивая палкой. Минуту спустя к нему притопала малышка Иффат. И пронзительно, по-девчоночьи, завизжала.
– Я вижу еврея! – вопил Наджиб. Представляя, что вместо палки в руках у него ружье, он держал ее так, как это обычно делают мужчины; воображаемый приклад впивался ему в плечо. Он прицелился. – Бах! Бах! Я убил одного! – завопил он, а Иффат захлопала в ладоши.
– Еврей! – завизжала Иффат. – Бах! Еврей! – Она протянула вверх руку, пытаясь отнять у брата палку. – Дай мне! Я тоже хочу стрелять!
Йехан молча повернулась к мужу. Наймуддин, подняв голову, смотрел на детей. По его морщинистым щекам текли слезы.
– Ты только послушай, что они говорят! – плакал он, скорбно качая головой. – Как я допустил это?
Тамара прошла по краю полей треть расстояния вокруг поселка до нового дома отца. Дойдя до него, она постучала условным знаком: тук… тук-тук… тук-тук-тук и, выждав полминуты на тот случай, если она застала его врасплох, нажала на дверную ручку и заглянула в гостиную.
– Отец?
– Я здесь, – отозвался Шмария.
Пройдя через гостиную, она сразу направилась в его кабинет. Он сидел за письменным столом спиной к открытым окнам, выходящим в маленький, мощеный булыжником двор, стены которого покрывала ослепительно белая штукатурка.
Он снял очки и отодвинул в сторону какие-то бумаги, а она, обойдя вокруг стола, наклонилась над ним и запечатлела на его щеке теплый поцелуй.
– Здравствуй, отец, – сказала Тамара. До нее донесся слабый, знакомый запах его пота; должно быть, он недавно вернулся с поля и еще не успел принять душ. Тамара облокотилась руками на его плечи и, склонившись над ним, кивнула
Обернувшись, Шмария поднял на нее глаза.
– Ты, ты всегда вовремя, Тамара. – Он улыбнулся. – Ты же знаешь.
Она подошла к другому концу стола и тяжело опустилась на стул. Устроившись поудобнее, спросила:
– Ты готов обсудить со мной некоторые жилищные проблемы? Или мне стоит прийти чуть попозже?
– Не так быстро, давай чуть помедленнее. – Он окинул серьезным взглядом ее живот. – Насколько я понял, с ребенком все в порядке?
Тамара помедлила. Ложь, которую они заготовили вместе с доктором Саперштейном, чуть было не соскочила с ее языка.
«Разумеется, – сказал ей доктор Саперштейн, – если Дэни считает, что твой отец может угодить в ловушку, значит, у него есть на то основания. Поэтому давай немного сгустим краски. Знаешь что, сделай вид, что у тебя начались преждевременные схватки. Это удержит его здесь. В конце концов, мы же не можем позволить, чтобы с ним что-то случилось».
«Это будет совсем легко», – думала она, мысленно уже представляя себе, как расскажет ему о болезненных спазмах и попросит побыть рядом с ней; достаточно одного ее слова, и он сделает все, что она захочет. Но сейчас Тамара ясно видела, что стоило ей на мгновение запнуться, как в глазах его сразу появилась тревога, а брови нахмурились.
Ложь осталась невысказанной. Она просто не находила в себе сил сделать это. Он будет страшно переживать. А этого она допустить не могла.
– Все хорошо, – успокоила отца Тамара, – правда-правда. Доктор Саперштейн считает, что ребенок родится в срок. Все в порядке, – добавила она, переходя на английский.
– Хорошо. – На лице Шмарии было написано явное облегчение, затем он отечески улыбнулся ей. – Ты должна беречься. – Он показал на ее живот. – Там у тебя важный груз.
– Я знаю. – Она улыбнулась. – Как ты думаешь, кто это будет? – Мальчик или девочка?
– О, конечно, девочка.
– Это потому, что ты хочешь внучку, – добродушно обвинила его Тамара.
– Как все деды.
– А если будет мальчик?
– Тогда мы просто оставим его где-нибудь на горе, хорошо?
– Отец! – укоризненно воскликнула она.
– Шучу-шучу. – Он поднял вверх обе руки, ограждая себя от ее упреков. Затем лицо его стало серьезным. – Знаешь, каждый раз, как я вижу Азу и Ари, мне кажется, что они подросли еще на несколько дюймов. – Он покачал головой. – Я уделяю им вдвое меньше времени, чем мне бы хотелось.
– И именно поэтому ты постоянно переезжаешь все дальше и дальше от нас? Я добиралась до тебя почти двадцать минут. Твой прежний дом был намного ближе.
– Но там мне казалось, что я окружен. Какой толк жить в пустыне, если тебя с четырех сторон окружают дома и, когда выглядываешь наружу, видишь только соседские окна? Судя по тому, как быстро растет Эйн Шмона, мне, похоже, скоро опять придется переезжать. Через год-другой здесь будет поселок, и я снова окажусь в окружении.