Вспышка. Книга вторая
Шрифт:
Карим остановил машину и медленно вышел, давая доберманам возможность обнюхать его. Затем отворил дверцу со стороны Наджиба.
– Выходите медленно и стойте смирно, чтобы собаки смогли вас обнюхать, – сказал он.
Наджиб сделал то, что ему сказали, – через минуту собаки вприпрыжку убежали прочь.
– Я подожду здесь, – продолжал Карим. – Просто постучите в парадную дверь, и вас проведут к нашему общему другу.
Наджиб кивнул и подошел к полированной двери. Не успел он поднять медный молоточек в форме головы газели, как дверь распахнулась. Он застыл на месте: перед ним стоял еще один охранник в халате и
– Закройте дверь, – произнес охранник. – Помедленней.
Не сводя глаз с винтовки, Наджиб протянул назад руку и затворил дверь. Затем, в то время как один охранник по-прежнему держал его на прицеле, другой, также одетый в национальные одежды, ловко и тщательно прощупал его с головы до ног в поисках оружия. Когда его пальцы обхватили промежность, Наджиб поморщился.
– Давайте обойдемся без столь близкого знакомства, – прорычал он.
Не обращая никакого внимания на его колкость, охранник продолжил обыск. Наконец, удостоверившись в том, что Наджиб не вооружен, объявил:
– Он чист.
К облегчению Наджиба, полуавтоматическая винтовка отодвинулась в сторону.
– Снимите обувь, – приказал охранник. – И следуйте за мной. – Наджиб поступил так, как ему было велено, отметив, что оба охранника были босыми. Он оставил свои ботинки у входной двери и прошел вслед за мужчиной через дверной проем, задрапированный шелком абрикосового цвета, в огромную гостиную. На мраморном полу в четырех местах помещались низкие восточные диваны с цилиндрическими подушками. Богато поблескивали расшитые серебряной нитью подушки поменьше. Четыре серебряных светильника в форме кокосовых пальм – матовые абажуры заменяли на них кокосы – лили мягкий свет. Здесь была спартанская обстановка: удобство сочеталось с безликостью. Мавританские скругленные окна с диагональными переплетами выходили в сад по обе стороны гостиной. Где-то неподалеку слышалось журчание фонтана и воркование горлиц.
На одной из кушеток возлежал обнаженный Абдулла. Его глаза были полузакрыты. На полу рядом с ним стояла на коленях красивая арабская девушка, ее грудь и бедра были окутаны лишь прозрачными шарфами из розового шелка.
Она первой увидела Наджиба. Ее проворные массирующие пальцы прервали свою работу, и Абдулла открыл глаза. Кивнув Наджибу, он повернулся к девушке.
– Подожди снаружи, пока я не позову тебя, – сказал он.
Она немедленно повиновалась и, проворно поднявшись на ноги, грациозно побежала к арочной двери, ведущей в сад. Босые ножки мягко прошлепали по мраморному полу.
Наджиб смотрел ей вслед, чувствуя восхитительную истому внизу живота. Он совсем позабыл, какими красивыми могут быть арабские девушки. Затем обернулся к Абдулле. Его единокровный дядя усаживался на кушетке.
– Этот дом принадлежит одному бизнесмену, который сейчас отдыхает в Париже вместе со своей семьей, а девушка досталась мне вместе с домом. – Он пожал плечами. – По крайней мере, охранники – мои собственные.
После того как Наджиб покончил с традиционными приветствиями, Абдулла сделал ему знак сесть на стоящую напротив него кушетку. Она была низкой и мягкой, и, проваливаясь в нее, он вспомнил высокую
Абдулла хлопнул в ладоши, и откуда-то появилась служанка, босая и скромно одетая, с медным подносом в руках. Она опустила его на низенький столик и, налив в две чашки ароматный свежезаваренный мятный чай, протянула одну чашку Абдулле, а другую Наджибу. Затем положила на каждую из двух тарелок по слоеному золотистому пирожному в форме рога газели и протянула им. После этого поспешно направилась к выходу, ее шарфы развевались в воздухе.
– Какой вкусный чай, – произнес Наджиб, потягивая его из своей крошечной пиалы. – В Америке мне больше всего недоставало чая и таких пирожных.
Взяв в руки пирожное, Абдулла осторожно откусил кусочек. Затем причмокнул губами.
– У этих внутри миндальная масса. Попробуй свое.
– Нет, я лучше не буду. А то растолстею.
Ни слова не говоря, Абдулла закончил есть пирожное и облизнул пальцы, один за другим.
– Насколько я понял, у тебя есть для меня новые распоряжения? – спросил Наджиб, переводя разговор на тему, которая занимала все его мысли.
– Да, – кивнул Абдулла. – Но вначале несколько новых сведений о том, что, я полагаю, волнует тебя больше всего.
– Шмария Боралеви! Тот еврей, которого много лет назад выходил мой дед…
– …и который стал главой общины, напавшей на нас в тот день, когда погибла твоя сестра Иффат. – Абдулла снова кивнул.
Наджиб выпрямился.
– Что ты хочешь мне о нем рассказать? – спросил он спокойно.
– Кажется, Шмария сделал себе довольно громкое имя и сейчас занимает важный пост в израильском Министерстве обороны. Разумеется, этому в немалой степени способствовало то, что еще в 1948 году он помогал создать современную израильскую армию из таких разрозненных группировок, как «Палмаш», «Хаганах», «Иргун» и «Штерн». Так же как и его дружба с Бен-Гурионом, Даяном и Меир. Многие политические обозреватели поговаривают даже о том, что Боралеви будет следующим министром обороны Израиля.
– Понятно, – Наджиб задумчиво помолчал. – Насколько я понимаю, он больше не живет в… Как назывался тот кибуц?
– Эйн Шмона. – Абдулла покачал головой. – По моим сведениям, большую часть времени он проводит в Иерусалиме. Его дочь, бывшая кинозвезда, его зять и внуки по-прежнему проводят там некоторое время, но даже они в основном живут в Тель-Авиве.
– А Эйн Шмона… процветает пуще прежнего. – Это было мрачное утверждение, а не вопрос.
Абдулла кивнул.
– Ты его не узнаешь. Население составляет почти шестьдесят тысяч человек, а орошаемые земли простираются во всех направлениях. Вообще-то о нем даже трудно думать как о кибуце. Он превратился в самый настоящий город.
– Другими словами – добиться отмщения мне будет труднее, чем прежде.
– Не бойся. Мои люди следят за всей семьей. В свое время месть свершится. Я подозревал, что ты захочешь знать о них, и завел на них картотеку, которая все время пополняется. – Он взял с низенького столика три листа бумаги с густо – через один интервал – напечатанным текстом и протянул их Наджибу, который быстро пробежал глазами странички, касающиеся Шмарии Боралеви, его дочери и зятя.
Он нахмурил брови.
– Мне кажется, что чем дольше мы ждем, тем сильнее и неуязвимее они становятся. Мне следовало отомстить четыре года назад.