Встреча с хичи. Анналы хичи
Шрифт:
Снизи сказал:
– Я думаю, отключилось электричество.
– О Допи, какой ты дурак! Электричество никогда не отключается!
Снизи посмотрел на экран на стене, ставший немым, на всю осветительную аппаратуру, теперь не работающую, на дверь, больше не открывающуюся, когда к ней подходишь.
– Но оно отключилось, Гарольд, – рассудительно сказал он. – Так что же нам делать?
Когда отключилась энергия, коридоры школы стали темными и тревожными. Отключились и лифты, так что пришлось воспользоваться лестницей, чтобы добраться до главного здания, а оттуда на берег. Этой лестницей никогда не пользовались.
Но для слабых ног Онико это не выход.
– Придется идти, – мстительно сказал Гарольд, и Снизи согласился с ним.
– Но лучше двигаться по дороге, – заметил он. Гарольд мрачно посмотрел в окно на горы, потом в другое, откуда виден был берег. Школа умерла, но ее ученики нет. Почти все уже находились там, крошечные на расстоянии, они толпились на берегу. Сцена на берегу не выглядела пугающей. Скорее похоже на веселье, и Гарольд вздохнул.
– О боже, наверно, придется идти по дороге. Из-за Онико. Ну, давайте покончим с этим. – Он не сказал, что теперь, когда механизмы вышли из строя, единственная возможность – спускаться по откосу холма, и для него это будет не легче, чем для девочки. Он направился к двери. Но раньше никогда не было такого – чтобы ты приблизился к двери, а она не открылась. И он чуть не расшиб нос. Потом остановился и сердито открыл ее.
Теперь уже почти совсем стемнело, а фонари снаружи, понятное дело, тоже не горели. Впрочем, это не имеет значения. Вскоре взойдет луна, и даже звездного света над Тихим океаном достаточно, чтобы видеть. Больше, чем отсутствие электричества, Снизи тревожила Онико. На Колесе она почти не плакала, даже когда старшие дети дразнили ее. Теперь она, казалось, не в состоянии остановиться. Слезы появились снова, медленные крупные капли возникали в углах ее глаз, одна покатилась по щеке к подбородку, другая готова была занять ее место.
– Пожалуйста, Онико, – взмолился Снизи, – ведь дело только в электричестве. Ничего серьезного.
– Не в электричестве, – всхлипывала она, – а в моем дневнике.
– Какая ты глупая, – в отчаянии сказал Снизи, желая убедить если не Онико, то хоть самого себя. – Должно быть, просто совпадение. Неужели ты думаешь, что Врага могут заинтересовать детские сочинения?
Она переместилась на костылях, чтобы посмотреть на него.
– Но они заинтересовались! – взвыла она. – Ведь это были мои слова. И твои тоже.
– Да, Допи, – грубо вмешался Гарольд. – Не пытайся отвертеться! Это все твоя вина – и ее тоже!
– Включая и то, что электричество отключилось? – спросил Снизи. Но от этого ему не стало легче. В каком-то смысле он и сам признавал, что все это его вина. Слишком мала вероятность простого совпадения. У хичи нет аналогии с образом сорока миллионов обезьян, печатающих на машинке сочинения Вильяма Шекспира, но он и не требовался, чтобы убедить Снизи. Такое совпадение просто невозможно…
Так же невозможно, как единственная альтернатива, а именно: Враг заглядывает из-за плеча, когда они делают свои записи.
Встретившись с двумя равно нелепыми предположениями, Снизи поступил так же, как поступил бы любой нормальный ребенок, человеческий и хичи. Он выбросил их из головы.
Он указал на извилистую дорогу, по которой ходили грузовики на воздушных подушках.
– Пойдем на берег здесь, – сказал он.
– Но тут километры, – простонал Гарольд.
– Хорошо, – ответил Снизи, – если хочешь, иди короткой дорогой. Мы с Онико пойдем здесь.
– О боже! – вздохнул Гарольд, добавляя еще одно обвинение к приговору Снизи и Онико, – наверно, нам лучше держаться вместе. Но это займет всю ночь.
Он повернулся и пошел впереди, Снизи и Онико – за ним. Девочка, с трагичным лицом, молча хромала, отказываясь принимать помощь Снизи. Через десять метров Гарольд оглянулся и сморщился. Он уже ушел далеко вперед.
– Вы не могли бы побыстрее? – спросил он.
– Иди без нас, – ответил Снизи. Ему не хотелось, чтобы Гарольд уходил. Он сам не мог бы объяснить причину, но он боялся. Когда Гарольд раздраженно вернулся и с выражением преувеличенного терпения пошел рядом, Снизи был рад его обществу.
Но чего здесь бояться?
Никакой реальной причины для страха нет. Правда, стемнело и их легко может раздавить какой-нибудь грузовик. Но на дороге нет никаких грузовиков, они ведь тоже работают на электричестве.
И все же Снизи боялся.
Раньше он никогда не испытывал здесь страха. Конечно, остров человеческий, странный и потому не похожий на все, что привычно мальчику хичи, но Снизи и в голову не приходило бояться чего-нибудь. Конечно, не нескольких оставшихся туземцев полинезийцев. Все это старики, сохранившие свои дома и обычаи, а молодежь ушла в более интересные места, чем Моореа. Снизи не боялся даже тюрьмы, потому что детям объяснили, что живых заключенных в ней почти не осталось. И хоть двое заключенных совершали ужасные преступления, они не только надежно закрыты, но и очень стары. Снизи уверял себя, что бояться абсолютно нечего: только опоздания на шашлыки.
Рациональный, как все хичи, он позволил логике убедить себя.
И поэтому только вздрогнул от неожиданности, но не испугался, когда услышал возглас Гарольда и увидел вставших перед детьми двоих стариков.
– Ты хичи, – с приятной улыбкой узнавания сказал старик, который был пониже ростом.
– Ну да, он хичи, – ответил Гарольд. – А вы кто?
Старик улыбнулся и схватил его за руку. Похоже на ласковое похлопывание, но руку он не выпустил.
И сказал:
– Я генерал Берп Хеймат, а это мой коллега Сирил Бейсингстоук. Какая приятная неожиданность, эта встреча с вами! Вероятно, вы ученики школы?
– Да, – ответил Снизи. – Мое имя Стернутейтор, но обычно меня зовут Снизи. – И он в соответствии со старательно изученным земным протоколом представил своих спутников. В то же время он пытался разгадать выражение лиц стариков. Генерал – высокий, хотя не такой рослый, как его товарищ, у него широкое лицо с улыбкой, внушавшей смутную тревогу. Снизи не очень знаком с мелкими этническими различиями, отделяющими одну земную расу от другой, но очевидно, что второй старик темнокожий. Они не очень страшные, хотя на лице чернокожего старика сердитое выражение. Когда генерал двинулся к Онико, Бейсингстоук обеспокоенно сказал: