Встреча с хичи. Анналы хичи
Шрифт:
Уолтерс понятия не имел, о чем она говорит, и, должно быть, она это уразумела; Джи-ксинг ударила его по плечу маленьким кулачком и показала на вывеску. Бледными буквами, висящими в темном пустом пространстве, было написано:
Здесь и После
Уолтерс посмотрел на вывеску и снова взглянул на женщину.
– Это гробовщики, – предположил он и рассмеялся: подумал, что понял ее шутку. – Мы еще не настолько плохи, Джейни.
– Нет, не гробовщики, – ответила она, – вернее, не совсем гробовщики. Разве ты не узнаешь это название?
И тут он узнал: одно из многих владений Робина Броудхеда, перечисленных в списке.
Чем больше
– Почему бы и нет? – одобрительно сказал Уолтерс и провел ее через воздушный занавес в прохладное темное помещение магазина. Если и не погребальная контора, то по крайней мере работали здесь те же декораторы. Звучала мягкая неопределенная музыка, пахло полевыми цветами, хотя в помещении стоял только букет роз в хрустальной вазе. Навстречу встал представительный пожилой человек; Уолтерс не мог сказать, просто ли он встал со стула или материализовался, как голограмма. Он тепло улыбнулся им и попытался определить их национальность. И ошибся. Уолтерсу он сказал: «Guten Tag», а Джи-ксинг – «Gor ho oy-ney».
– Мы оба говорим по-английски, – сказал Уолтерс. – А вы?
Вежливо приподнятые брови.
– Конечно. Добро пожаловать в «Здесь и После». У вас есть близкий человек, который скоро умрет?
– Я об этом не знаю, – ответил Уолтерс.
– Понятно. Конечно, мы многого можем добиться, даже если наступила метаболическая смерть, но чем раньше начнем переход, тем лучше… Или вы мудро строите собственные планы на будущее?
– Ни то, ни другое, – сказала Джи-ксинг, – мы просто хотим узнать, что вы предлагаете.
– Понятно. – Человек улыбнулся и жестом указал на удобный диван. Он, казалось, ничего не сделал, но в помещении стало светлее, а музыка немного стихла. – Моя карточка, – сказал он, протягивая ее Уолтерсу и тем самым отвечая на его невысказанный вопрос: карточка осязаемая, пальцы руки тоже. – Позвольте мне бегло остановиться на основных фактах: это в конечном счете сбережет нам время. Начнем с того, что «Здесь и После» не религиозная организация и не утверждает, что дает спасение. Мы предлагаем форму выживания. Будете ли «вы», те «вы», которые в данный момент находятся «здесь», в этом помещении, осознавать это выживание, – он улыбнулся, – вопрос метафизический. Но ваша сохраненная личность, если вы решитесь на запись, гарантированно выдержит тест Тьюринга, конечно, если мы начнем операцию, пока мозг еще в хорошем состоянии. И наш клиент будет находиться в той обстановке, которую сам выберет из предлагаемого перечня. У нас больше двухсот вариантов обстановки, начиная с…
Джи-ксинг щелкнула пальцами.
– Мертвецы, – сказала она, вдруг сообразив.
Продавец кивнул, хотя лицо его слегка напряглось.
– Да, так были названы первоначальные записи. Я вижу, вы знакомы с артефактом, который назывался «Небо Хичи», а сейчас используется для перевозки колонистов…
– Я третий офицер этого корабля, – сказала Джи-ксинг, сказала правду, если не считать неточности во времени, – а мой друг – седьмой офицер.
– Я вам завидую, – сказал продавец, и выражение его лица подтверждало, что он говорит искренне. Но зависть не помешала ему продлить торговый разговор, и Уолтерс внимательно слушал, держа Джи-ксинг за руку. Он был благодарен этой руке: она не давала ему думать о Мертвецах и их протеже Вэне – или, во всяком случае, о том, что в данный момент делает Вэн.
Первоначальные Мертвецы, объяснил продавец, были записаны очень плохо: переход их воспоминаний и личностей из влажного серого хранилища в черепе в кристаллические базы данных, сохранившие их
– Как скучно, – сказал Уолтерс.
– Для вас и для меня, – согласился продавец, – но не для них. Понимаете, они сами не очень хорошо помнят запрограммированные процедуры. Эта часть записи прогрессирующе слабеет. Но все остальные – нет. Если вы поговорите с близким человеком, а потом через год продолжите разговор, он будет помнить разговор годичной давности во всех подробностях. Однако все его запрограммированные удовольствия быстро забываются – как всякие воспоминания об удовольствиях, понимаете? И он хочет испытывать их снова и снова.
– Ужасно! – сказала Джи-ксинг. – Оди, мне кажется, нам пора возвращаться в отель.
– Еще нет, Джейни. А нельзя ли поговорить с ними?
Глаза продавца блеснули.
– Конечно. Некоторые из них любят поговорить, даже с незнакомыми людьми. У вас есть немного времени? В сущности, это очень просто. – Говоря это, он подвел их к экрану ПВ, справился в переплетенном в шелк указателе и набрал код. – Я подружился с одним из них, – застенчиво объяснил он. – Когда нет посетителей, у меня бывает много времени, я их вызываю, и мы отлично болтаем… А, Рекс! Как дела?
– Прекрасно, – ответил красивый загорелый пожилой человек, появившийся на ПВ. – Рад вас видеть! Мне кажется, я незнаком с вашими друзьями? – добавил он, приветливо поглядывая на Уолтерса и Джи-ксинг. Если есть идеальное состояние у человека, достигшего определенного возраста, то он находился именно в таком состоянии; на голове сохранились все волосы, похоже и зубы собственные; в углах глаз морщинки от смеха, в остальном же лицо гладкое, а глаза яркие и теплые. Он вежливо выслушал представления. Когда его спросили, что он делает, он скромно пожал плечами: – Собираюсь исполнять партию Кармины Катулла в Венской опере. – Он подмигнул. – Ведущая сопрано очень красива, и мне кажется, любовная лирика находит у нее отклик.
– Поразительно, – прошептал Уолтерс, глядя на него. Но Джи-ксинг была очарована гораздо меньше.
– Мы не хотим мешать вашим музыкальным занятиям, – вежливо сказала она, – и боюсь, нам пора уходить.
– Занятия подождут, – добродушно объяснил Рекс. – Они всегда ждут.
Уолтерс был покорен.
– Скажите, – спросил он, – когда вы говорите… гм… о дружбе в этом… гм… состоянии, можете ли вы сами выбирать себе собеседника? Даже если он еще жив?
Вопрос был адресован продавцу, но первым заговорил Рекс. Он проницательно взглянул на Уолтерса и сочувственно ответил: