Встреча (сборник)
Шрифт:
Мусалям лежал в лощине на склоне холма в ожидании ночи. Их было около десятка солдат, отбившихся от своего полка. Им повезло – среди них был русский солдат. Он вел их уверенно через поле. Другие были татарами. Мусалям немного знал русский язык и переводил приказы русского солдата. Солдата звали Петр.
– Ты скажи, что лежать будем до темноты. А если японцы на нас выйдут, то надо будет отстреливаться, но последнюю пулю оставить себе.
– Почему, Петр? Лучше еще одного врага убить. Они нас все равно расстреляют.
– Не будут они расстреливать, –
Мусалям объяснил своим товарищам указание Петра. Он прикрыл глаза и стал молиться. «Аллах всемогущий, дай смерть воина. Если выживу, – дай добраться домой. Дай увидеть отца и мать. Пошли жену, детей и внуков».
Мусалям уснул, и снится ему сон. Всадник на белом коне остановился перед ним и сказал:
– Ровно через пятьдесят лет у тебя родится внучка, и еще через пятьдесят лет она будет жить в доме в Москве рядом с Кремлем, где живут русские цари.
– Что это за дом? Где этот дом?
– Дом еще не построен.
Сказав это, всадник ускакал, а Мусалям проснулся и долго еще лежал, пытаясь разгадать значение сна.
Чистопрудный бульвар, как всегда, был многолюден, празднично одетая публика прогуливалась вдоль пруда. Было много детей. Скамейки были заняты. На одной из них сидели двое: пожилой русоволосый мужчина в шортах и в соломенной шляпе и женщина лет пятидесяти, по-видимому, казашка: рядом находилось посольство Республики Казахстан.
Мимо прошла группа молодых людей в красноармейских пилотках времен Великой Отечественной войны. В руках они держали портреты. «Это участники «Бессмертного полка», – сказал мужчина.
На соседней скамейке также сидели двое: седая женщина и молодой мужчина. Седая женщина с трудом поднялась, опираясь на тросточку. На груди у женщины сверкнула Звезда Героя Советского Союза. Ее спутник держал в руке фотографию в деревянной рамке. На фотографии был изображен молодой лейтенант. Надпись гласила: «Иван Степанович Крымов. 1919–1945. Спасибо деду за Победу!».
Они медленно пошли в сторону метро.
– Неужели эта женщина была участницей «Бессмертного полка»? – удивился мужчина.
– Скорей всего это внук прошел по Красной площади, а теперь гуляет с бабушкой, – ответила женщина и продолжила. – А мой дедушка воевал на русско-японской войне. Он и подумать не мог, что его внучка будет жить в Москве, недалеко от Кремля, в доме, который даже не был построен.
– А в каком году построен наш дом?
– В 1917-м.
– Прошло сто лет. Но мы же сюда раньше переехали.
– Да, мы живем здесь с 2005 года.
– Сто лет после русско-японской войны. Действительно, твой дед не мог представить такие перемены в истории своей семьи!
– Не мог представить, – согласилась женщина
Кухаркины дети
Одесса
– Надо решать вопрос с Николаем Корнейчуком, – произнес директор, глядя на преподавателей.
– Он лучший ученик в пятом классе. С отличием может окончить гимназию через три года, – ответил Виктор Юрьевич и посмотрел на Василия Васильевича, ища поддержку.
– Отличник-то он отличник, но незаконнорожденный, сын кухарки, – продолжал директор гимназии.
– Да мать его не кухарка, а прислугой была в Петербурге. Отец его – потомственный почетный гражданин Эммануил Соломонович Левенсон. Их брак формально не был зарегистрирован, так как для этого требовалось крещение отца, но они прожили вместе не менее трех лет.
– Однако вскоре после рождения сына Левенсон оставил свою незаконную семью, женился на женщине своего круга и уехал в Баку. Мать была вынуждена переехать в наш город, – настойчиво продолжал директор. И заключил. – Будем его отчислять.
– Но на каком основании! – почти возмущенно произнес Виктор Юрьевич и опять посмотрел на Василия Васильевича.
Директор также посмотрел на преподавателя законов.
– На основании «Циркуляра о кухаркиных детях» от 18 июня 1887 года, подготовленного министром просвещения России графом Иваном Давидовичем Деляновым. Министр рекомендовал не принимать на обучение детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей, детям коих вовсе не следует стремиться к среднему и высшему образованию.
– По его же рекомендации закрываются при гимназиях приготовительные классы, – добавил Виктор Юрьевич.
– В этом же Циркуляре есть указание об ограничении известным процентом приема в гимназии и прогимназии детей евреев, к которым может быть с пользою применена и предположенная особою комиссией под председательством статс-секретаря графа Палена мера о недопущении в гимназии и прогимназии детей евреев из низших сословий.
– Но у него мать полтавская русская крестьянка Екатерина Осиповна Корнейчукова, – сделал еще одну попытку отстоять своего талантливого ученика Виктор Юрьевич.
– Виктор Юрьевич, – остановил его директор гимназии. – Достаточно, достаточно у нас оснований, чтобы его отчислить.
– Вполне, вполне достаточно, – поддержал его Василий Васильевич. – Что же это будет, если все кухаркины дети начнут учиться, к тому же евреи?
Судьба незаконнорожденного еврея по отцу, сына русской крестьянки была решена. Он был отчислен из пятого класса Одесской гимназии № 5 на основании «Циркуляра о кухаркиных детях».
Он умер в Москве в 1969 году.
Звали его Корней Иванович Чуковский.