Встреча в пути
Шрифт:
В кабинет к стилисту вошла робкая угловатая светловолосая девушка с густой челкой, нависшей на глаза. А через пару часов вышла уверенная в себе девица с пепельными, высоко зачесанными волосами, открывавшими гладкий лоб, с глазами цвета речной волны.
Надя, ждущая меня в фойе, ахнула от восхищения. Она с воодушевлением вошла вслед за мной. А через два часа вместо простодушной девушки с темно-каштановыми прядями за ушами я лицезрела жгучую брюнетку с кудрявой головкой и большими карими глазами на белоснежном личике. Рядом была фотография, где мы с Надей незамедлительно
Стилист, в процессе работы дал мне ряд советов, как укладывать волосы, как красить ресницы и подчеркивать цвет глаз.
Надо отдать ему должное, он смог за два часа так поднять мне собственную самооценку, что я взглянула на себя несколько по – другому. Если совсем не исчезла, то намного уменьшилась моя зажатость и робость, спина выпрямилась, голос зазвенел.
Никогда я не пожалела тех денег, которые пришлось отдать за сеанс преображения. Однако, я вознеслась и возомнила о себе больше, чем нужно.
Но Леонид не сдавался. Он стал часто встречаться на моем пути. Будто не замечал моего заносчивого взгляда, брошенного будто мимоходом. Его приятель, Семён Майценко жил на нашем этаже, в противоположной секции.
Когда мы с подругами выходили из общего коридора нашей секции, то тёмные проницательные глаза Леонида встречали меня на лестничной площадке.
Вскоре, всей нашей секции стало известно, что молодой инженер Леонид Вахрушев мучительно страдает по мне.
Образ худощавого паренька никак не совпадал с тем образом моего будущего мужа, который рисовался в моем женском воображении.
Моя первая девичья влюбленность, Виталий Чеховский, был высок, строен и имел длинные белокурые волосы, спускающиеся до плеч. Он был приятелем Гены Кравцова, друга моей одноклассницы Зиночки Савельевой. Я помню этот яркий момент, когда я впервые поняла, что влюблена.
После дружеских посиделок в квартире у Зиночки, Виталий вызвался проводить меня до дома. Это было совсем короткое расстояние, Зина жила по соседству.
Я шла по тропинке, не заметив в темноте кусок бетона. Наш город строился. Всюду были вырыты котлованы, краснели горы кирпича, высились деревянные вышки с настилами для строителей. Я поскользнулась, в это время почувствовала горячую крепкую руку, которая поддержала меня и не дала упасть.
Я с благодарностью повернулась и посмотрела на Виталия, собираясь произнести: «Спасибо».
Но вдруг увидела его темно-синие глаза, невероятно красивые при лунном свете и у меня закружилась голова.
Дальнейшее происходило вне моего сознания. Зиночка уверяла, что они с Геной догнали нас, и я повела себя странно.
– Ей, богу, как лунатик! Я с тобой говорю, а ты меня не слышишь! – утверждала Зина. Ничего из того, что она рассказывает, я не помню.
Каждую неделю я ждала субботы, потому что по субботам мы с Виталием встречались у моего дома и до вечера гуляли по городу. В девять вечера мама уже ждала меня домой. На третью субботу Виталий поцеловал меня у подъезда.
Этот поцелуй вызвал ожог той части моей души, которая еще могла
Если бы Виталий пожелал большего, чем поцелуй, я пошла бы за ним без раздумий.
– « Когда взошло твоё лицо над жизнью скомканной моею…» – цитировала я Евгения Евтушенко, лежа в своей комнате на кровати и мечтательно глядя в потолок. Экзаменационные вопросы не лезли в голову.
– Ой, не могу! Это твоя-то жизнь скомканная? Одна в просторной комнате, живешь, как у Христа за пазухой! Пожила бы в одной комнате с двумя сопливыми пакостными лоботрясами, посмотрела бы я на тебя!– хохотала Зиночка. У нее было двое маленьких братьев и родители заставляли Зину присматривать за ними.
Теперь она часто забегала ко мне «отдохнуть от дурдома», как она выражалась. Зина стала самой главной из моих подружек.
Ведь с ней я могла говорить о Виталии. Все остальные темы перестали меня занимать.
Виталий был членом строительного отряда, который работал в Ново-Зиминске, возводя наш молодежный город. Он происходил из обрусевших поляков, его родители жили во Львове.
Но дед Виталия имел старинный дом в Варшаве и звал внука к себе, обещая со временем оставить ему свое состояние.
Мне тогда исполнилось семнадцать лет, я готовилась к поступлению в институт. Но вместо изучения математики и физики, мы с Виталием часами сидели на скамейке в рощице, возле моего дома.
Он держал мою руку в своих тёплых ладонях, и это наполняло меня тихим восторгом. Он уверял, что любит меня и увезёт в Польшу, где мы построим межнациональную счастливую семью. Что его мама Софья Кирилловна ждёт, не дождется меня в качестве невестки.
От счастья кружилась голова, лежащая на плече Виталика, и радужные мечты теснились в ней.
Но вскоре Гена Кравцов рассказал, что во Львове у Виталика уже есть жена и сын. Сказать, что эта новость поразила меня, будет неверным выражением.
В меня словно произвели выстрел в упор.
Прорыдав три дня на плече подруги Зины, я, наконец, нашла в себе силы, чтобы разорвать связь с Виталиком. Да, сил особых для разрыва и не требовалось.
Виталий просто перестал появляться у моих дверей, а вскоре Гена сообщил мне, что мой возлюбленный уехал на родину.
Непросто было забыть его.
Мой взгляд был прикован к подъездной скамейке ещё много времени. Мне всё чудилось, что на ней сидит мой ясноглазый сокол, потрясая своими прекрасными пшеничными кудрями. Зина утешала меня и говорила, что ничего страшного не произошло. Ведь до близких отношений у нас не дошло.
– А какие у нас были отношения? Далёкие? Если хочешь знать, он сказал, что любит меня! – кричала я, разбрызгивая вокруг горючие слёзы.
– Ну и что! Мало ли что он говорил! Всем известно, что Виталик – балабол, он не только тебе нашёптывал любовные словечки! Генка по секрету сказал мне, что Виталька сбежал от рыжей Ульянки, соседки по общаге. Он спал с ней и узнал, что она беременна. Сбежал, чтобы на него ребёночка не навесили, вот! – выпалила Зина. Я обхватила голову руками, будто хотела защититься от услышанного.