Встреча в пути
Шрифт:
– Аэлита , – ответила я дрогнувшим голосом.
Он не задал обычного вопроса, типа, откуда у меня такое редкое имя. Моя мамочка, обожающая фантастические романы, одарила меня этим именем. Потому я обречена на такие вопросы и всякий раз раздражаюсь, услышав их.
Через десять минут Виктор организовал чай, который нам принесли молниеносно.
Мы стали неспешно разговаривать.
– Как-то ненавязчивый дорожный сервис превратился в просто фантастический! – отметила я, поймав любезный взгляд
– Ничего удивительного. По рабочим делам приходится часто ездить в этом вагоне! Мы с партнерами строим завод по производству фанеры. Потому плотно общаемся с производителями древесины. Я наперечет знаю все местные леспромхозы… – улыбнулся Виктор.
Но я-то тоже знаю, сколько не езди, рискуешь вызвать только раздражение у вагонного персонала. Тут дело в другом.
Я увидела, как он незаметно положил что-то в карман фартука молоденькой проводницы. Она чуть кивнула в знак благодарности.
Я говорила с Виктором и боялась взглянуть ему в глаза. Внутри меня клокотал Везувий и Крокотау, вместе взятые. Мне казалось, что внутренняя дрожь, охватившая меня, сотрясала вагон.
Если я посмотрю на него, он поймет про меня всё. Ещё бабушка в детстве говорила, что хотя я могу ловко соврать, но мои глаза всё выдадут.
Когда наши взгляды все же случайно соприкасались, краска приливала к моим щекам и резко потели ладони.
Изо всех сил я старалась внешне выглядеть спокойно. Руки меня не слушались, я совершала неловкие движения, у меня всё падало со столика.
Виктор на лету поймал мою упавшую чайную ложку и улыбнулся, посмотрев на меня. Его улыбка обожгла меня, лишив дара речи.
Широкая, по детски доверчивая, осветившая некрасивое лицо.
Убрав со стола, я схватила свою книжку по астрологии и уставилась в нее.
Виктор не стал отвлекать меня от чтения и начал смотреть в окно. Из-за книги я не видела его лица, в поле моего зрения были только его длинные ноги в черных носках.
На его ноги я и смотрела мимо книги, размышляя о своем странном состоянии.
Мне было уютно и радостно рядом с этим, практически незнакомым человеком. Он не отличался красотой, тогда как меня привлекают красивые лица. Его поведение было естественным и простым. Его речь была искренней.
Мне ничего не было известно о нем, кроме имени, но у меня было странное ощущение единства с ним. Душевный комфорт обволакивал меня теплым покрывалом и превращал наше купе в странную капсулу, в отдельный микромир, защищенный от внешнего мирозданья.
Словно у нас было одно энергетическое поле на двоих.
Я – закрытая личность, склонная к уединению. В свое личное пространство впускаю неохотно. Мне почти всегда мешают люди, находящиеся близко от меня.
Тем
А с тех пор, как мне перевалило за сорок, я стараюсь этот круг сузить.
Поэтому путешествия, сопряженные с необходимостью терпеть чужое присутствие, мучительны для меня.
Любыми путями я стараюсь ограничить общение с соседями по купе, хотя не всегда это удается.
Сейчас же я пребывала в таком гармоничном пространстве, что не хотелось думать о том, что скоро поезд прибудет на конечную станцию, и мы с Виктором затеряемся в необъятном мире.
Я не знала, испытывает ли он что-нибудь похожее по отношению ко мне.
По крайней мере, он не задавал мне никаких личных вопросов. Сверху над столиком звучало вагонное радио.
«Встреча в пути, на перекрестках судеб…» узнала я голос знаменитой певицы Пугачёвой.
Виктор встал и повернул ролик в сторону усиления звука. Мы слушали слова песни и молчали.
На остановке в наше купе никого не подсадили.
– Не волнуйтесь! Мы поедем одни до конечной! – сказал Виктор, поняв мой беспокойный взгляд в сторону двери купе.
Я пожала плечами, будто мне всё равно. Может, этот мужчина может читать мои мысли? Больше всего мне не хотелось, чтобы к нам в купе зашел кто-то третий и нарушил мое странное светлое состояние.
– Только начало марта, а в тайге почти нет снега…ранняя весна в этом году, – тихо сказал Виктор, когда поезд снова двинулся в путь, и за окном поплыла зеленая сибирская тайга.
Я поняла, что он хочет продолжать общение со мной и намекает об этом в деликатной форме.
И наша беседа снова потекла, как по маслу. Будто мы долгое время знали друг друга, но расстались и встретились после разлуки. Встретились, скучали и не можем наговориться.
Мы долго проговорили о таежных красотах, о том, что наша сибирская тайга невозвратно гибнет от рук «черных лесорубов» и безответственности руководства лесопромышленного комплекса.
Разговор коснулся городов, где мы родились, и Виктор рассказал немного о своей семье.
Он родился и живет в Братске. Его отец по происхождению литовец.
Приехал в Братск из Вильнюса по комсомольской путевке и женился на сибирячке. Виктор женат на женщине много моложе его. Детей нет.
Я слушала его неторопливую речь с упоением.
Все время пыталась придать своему лицу выражение спокойной строгости, но звуки его голоса вырывали меня из реальности, подхватывали и возносили куду-то вверх, где вихрем кружили и укутывали теплым коконом…
Это было странное состояние безвременья, будто я встретилась с родным человеком через сто, нет, даже тысячу лет, но всю эту тысячу лет я думала только о нем.