Встреча выпускников
Шрифт:
— Был, — сказала мисс Шоу. — Но она уехала. И, во всяком случае, у неё был квадратный шейный вырез и никакой модной кокетки. Я очень хорошо это помню.
— Вы не можете рассказать нам, что это за мистерия, мисс Вейн? — спросила мисс Лидгейт. — Или лучше нам не знать?
— Хорошо, — сказала Харриет, — не вижу причин, почему я не должна вам рассказывать. Когда я пришла прошлой ночью с танцев, я сделала небольшой обход…
— Ах! — сказала декан. — Мне казалось, я слышала кого-то, ходящего туда-сюда под моим окном. И шептание.
— Да, пришла Эмили и обнаружила меня. Полагаю, она подумала,
Она изложила события, опустив все упоминания о мистере Помфрете, а просто сказала, что преступник, очевидно, ушёл через дверь ризницы.
— И, — закончила она, — эти шапочка и мантия — ваши, мисс Пайк, и вы можете их у меня забрать в любое время. Хлебный нож, по-видимому, был взят из Холла или отсюда. А подушка… не могу сказать, откуда она была взята.
— Можно предположить, — сказала экономка. — Мисс Тротмен уехала. Она живёт на первом этаже в Бёрли-билдинг. Легко можно было зайти и вынести её подушку.
— Почему Тротмен отсутствует? — спросила мисс Шоу. — Она мне ничего не говорила.
— Отец заболел, — сказала декан. — Она спешно уехала вчера.
— Я не понимаю, почему она не сказала мне, — удивлённо произнесла мисс Шоу. — Мои студентки всегда приходят ко мне со своими проблемами. Очень неприятно, когда ты думаешь, что ученики тебе доверяют, а они…
— Но вас не было на чае, — заметила казначей.
— Я бросила в ваш ящик записку, — сказала декан.
— О, — удивилась мисс Шоу. — Я её не видела и ничего об этом не знала. Очень странно, что никто не упомянул об этом.
— А кто точно знал? — спросила Харриет.
Последовала пауза, во время которой каждый успел обдумать то странное и невероятное обстоятельство, что мисс Шоу не получила записку и не слышала об отъезде мисс Тротмен.
— По-моему, об этом упоминалось вчера вечером за столом, — сказала мисс Аллисон.
— Я не была на обеде, — сказала мисс Шоу. — Я немедленно должна пойти и посмотреть, есть ли эта записка.
Харриет отправилась вместе с нею, записка была на месте: сложенный листок бумаги и без конверта.
— Так, — сказала мисс Шоу, — но я его не видела.
— Любой мог прочитать его, а затем вернуть на место, — сказала Харриет.
— Да, вы имеете в виду, включая и меня?
— Я этого не говорила, мисс Шоу. Любой.
Они уныло возвратились в общую комнату.
— Эта… шутка была подстроена между обедом, когда мисс Пайк потеряла свою мантию, и примерно без четверти час, когда я об этом узнала, — сказала Харриет. — Было бы удобно, если кто-то из вас мог представить железное алиби на это время. В особенности на время после 11:15. Я полагаю, что могу справиться, было ли у каких-нибудь студенток разрешение на приход до полуночи. Любой входящий мог что-нибудь увидеть.
— У меня есть список, — сказала декан, — и швейцар может вам показать имена тех, кто входил после девяти.
— Это будет полезно.
— Тем временем, — сказала мисс Пайк, — отодвигая тарелку и складывая салфетку, — обычные дела должны идти своим чередом. Могу я получить свою … или какую-нибудь мантию?
Она прошла в Тюдор-билдинг вместе с Харриет, которая достала мантию и показала крепдешиновое платье.
— Никогда не видела его
— Нет никаких причин предполагать, что оно принадлежит человеку, который его туда принёс, — сказала Харриет, — не больше, чем относительно вашей мантии.
— Конечно нет, — согласилась мисс Пайк. Её острые чёрные глаза быстро и с несколько странным выражением взглянули на Харриет. — Но владелец мог бы дать некоторое представление о воре. А нельзя ли, — прошу прощения, если влезаю в вашу епархию, — нельзя ли выяснить что-нибудь из названия магазина, где оно было куплено?
— Конечно, можно было бы, — сказала Харриет, — но этикетка удалена.
— О, — сказала мисс Пайк. — Ладно, я должна идти на свою лекцию. Как только я смогу выкроить время, я попытаюсь предоставить вам расписание моих перемещений на вчерашний вечер. Боюсь, однако, что это ничего не даст. Я была в своей комнате после обеда и в постели с половины одиннадцатого.
Она ушла, унося шапочку и мантию. Харриет проводила её, а затем вынула из ящика листок бумаги. Слова на нём были приклеены обычным способом и гласили:
tristius haud illis monstrum nec saevior ulla pestis er ira deum. Styg"os sese extulit undis. Virginei volucrum vultus foedissima ventris proluvies uncaeque manus et pallida semper ora fame. [49]
49
Нет чудовищ гнусней, чем они, и более страшной
Язвы, проклятья богов, из вод не рождалось Стигийских.
Птицы с девичьим лицом, крючковатые пальцы на лапах;
Все оскверняют они изверженьями мерзкими чрева,
Щеки их бледны всегда от голода. — (лат.)
Вергилий. «Энеида». Книга третья. (Перевод С. Ошерова)
— Гарпии, — вслух сказала Харриет. — Гарпии. Из этого следуют определённые выводы. Боюсь, мы не можем предполагать, что Эмили или любая из скаутов выражает свои чувства гекзаметрами Вергилия.
Она нахмурилась. Тучи над профессорской сгущались всё больше и больше.
Харриет постучала в дверь мисс Кэттермоул, не обращая внимания на большую табличку: ГОЛОВНАЯ БОЛЬ — НЕ БЕСПОКОИТЬ. Дверь открыла мисс Бриггс, брови которой были воинственно насуплены, но разгладились, когда она увидела посетителя.
— Я боялась, что это декан, — сказала мисс Бриггс.
— Нет, — сказала Харриет, — пока я держу руку на пульсе. Как пациентка?
— Не ахти, — сказала мисс Бриггс.
— Ага. «Его светлость выпил целую ванну и вновь лёг в постель». Полагаю, что-то в этом духе. — Она шагнула к кровати и посмотрела сверху вниз на мисс Кэттермоул, которая со стоном открыла глаза. Это были большие яркие глаза газели, сидящие на опухшем лице, которое должно было бы иметь приятный цвет лепестков розы. Множество пушистых каштановых волос, спадающих до бровей, усиливало сходство с ангорским кроликом, который выбрался на волю и очень удивлён результатом.