Встречи и разлуки
Шрифт:
— Не много у вас добра, — сказал он, после того как мы поговорили о его семье, несправедливости с распределением пособий по безработице и трудностях с поисками работы.
— Было кое-что, да сплыло, — сказала я печально.
— К ростовщику небось? И у нас то же самое. На прошлой неделе часы заложили, отцовские, а до него дедовы, но я говорю жене: «Бог с ним, со временем, мать, а вот без новых сапог не обойдешься». Так и отдали.
Он был такой смешной, этот маленький человечек, с висячими усами и водянистыми глазами, так что казалось,
Но его спокойное отношение к превратностям судьбы пристыдило меня. В конце концов, мне-то только о себе приходилось позаботиться, а у него семья.
Мы расстались почти друзьями, когда я собралась выйти, чтобы позавтракать где-нибудь, хотя он запер дверь и я уже не могла вернуться и не имела права взять что-либо из своих вещей, кроме того, что могла надеть на себя.
Мы вместе спустились по лестнице.
Я топала по лужам под зонтиком, чувствуя, как сырость проникает сквозь тонкие подошвы моих туфель, и понимая, что хуже для меня ничего быть не могло, так как доктор настоятельно рекомендовал мне бояться сырости.
Только я подумала, не зайти ли мне в «Ритц» или в «Баркли», где мой жалобный вид может побудить кого-нибудь из моих знакомых угостить меня, как в потоке машин на углу Пиккадили и Бакли-стрит увидела «Роллс» сэра Сидни.
Я была в таком отчаянии, такая жалкая и голодная, что решилась на поступок, какого при других обстоятельствах никогда бы себе не позволила.
Я двинулась поперек движения, открыла дверцу и села в его машину.
Сэр Сидни удивленно проворчал что-то вроде «доброе утро», но, не дав ему больше возможности открыть рот, я сказала:
— Прошу вас, сэр Сидни, пригласите меня завтракать, я ужасно голодна, и у меня нет ни пенса.
Не отвечая мне, он отодвинул стекло, отделявшее нас от шофера.
— Езжайте домой… Вы промокли, — отрывисто заметил он.
— Насквозь, — отвечала я. — Но ничего не поделаешь. Меня выдворили из квартиры, вот я и брожу как потерянная.
— Почему вы не позвонили Вогану? — спросил он. — Он мог бы по крайней мере вас накормить.
— У меня отключили телефон, и Клеона уже ушла на работу, а то бы я заняла у нее.
Я чувствовала себя такой усталой и одинокой, особенно наплакавшись, что не могла больше ничего говорить. Всю дорогу до Крессвэй-хауз я молчала, бессильно откинувшись на спинку.
Я находилась в каком-то полубессознательном состоянии, только ценой огромного усилия я заставила себя выйти из машины и войти в дом.
Во всяком случае, я, вероятно, выглядела очень странно, потому что, как только мы вошли, сэр Сидни послал за бренди и заставил меня выпить рюмку.
— Завтрак на двоих, — приказал он дворецкому. — Накрыть не в гостиной, а в библиотеке у камина.
— Простите, сэр, придется подождать несколько минут, — несколько испуганно произнес дворецкий, — мы вас сегодня к завтраку не ждали.
— Мне это известно, — отрезал сэр Сидни. — Поторопитесь.
Как только дворецкий вышел, он усадил меня в большое кресло у огня и сказал:
— Вам лучше снять туфли и чулки.
Я слишком ослабела, чтобы спорить, и ноги у меня были действительно мокрые.
Только когда мои шелковые чулки уже висели на каминной решетке, мне пришло в голову, что ситуация была несколько странная: я сижу, босая, в библиотеке одного из самых известных финансистов и предпринимателей в стране.
Несмотря на нелепость ситуации, я как-то глупо подумала: хорошо, что ноги у меня довольно красивые и, к счастью, два дня назад я успела сделать педикюр.
Но сэр Сидни даже не взглянул на меня. Он подошел к столику, где стояли разные напитки, и приготовил коктейль.
— Выпейте, — сказал он, протягивая бокал.
Я выпила, и мне сразу стало лучше.
— Вы добрый самаритянин, — сказала я ему.
Он что-то буркнул в ответ и начал звонить по телефону, отменяя деловые встречи, которые были у него назначены на вторую половину дня.
— Представляю, что сейчас начнется в Сити! — сказала я. — Наверно, все акции немедленно упадут или что там еще с ними делается? Я чувствую себя страшно виноватой, нарушив ваши планы.
— Лучше расскажите мне, что у вас случилось, — резко прервал он меня.
Мне было ужасно неловко сидеть в огромном кожаном кресле с босыми ногами, поэтому я села на ковер и, сбросив шляпу, почувствовала себя более непринужденно.
Я все-таки рассказала ему подробно о своих проблемах, оживив рассказ забавными подробностями о моем новом приятеле — судебном приставе и закончив тем, что мне теперь буквально негде голову приклонить. Я замолчала.
Сэр Сидни сидел, постукивая пальцами по ручке кресла, слегка выпятив нижнюю губу — как у него было в обычае, что я уже заметила, когда он о чем-то серьезно задумывался.
Внезапно он поднялся и позвонил. Когда на звонок поспешно явился дворецкий, сэр Сидни сказал:
— Где же завтрак? Почему до сих пор не готов?
— Сейчас будет подано, сэр, — извиняющимся тоном произнес дворецкий.
И почти в ту же минуту появились двое лакеев с небольшим столиком, который они накрыли возле камина.
Повар, наверно, у него просто волшебник. Завтрак был изумительно вкусный, и мне сразу стало намного лучше. Сэр Сидни хотел, чтобы я выпила еще вина, но после коктейля и бренди я предпочла отказаться.
Когда подали кофе, он закурил сигару и сделал знак прислуге удалиться. Мы остались одни, и он спросил:
— Ну и какие у вас планы?
Я пожала плечами, но уже не с таким безрадостным видом — после еды я всегда чувствую себя бодрее.
Я абсолютно убеждена, что, если бы люди имели обыкновение хорошенько поесть и выпить, прежде чем заняться своими проблемами, все трудности казались бы им куда менее страшными. Но это, наверно, глупая мысль, потому что большинству порой просто не на что так ублажать себя.