ВСТРЕЧИ НА ПЕРЕКРЕСТКАХ
Шрифт:
Весело ехала киношная братия, зубоскалила, травила анекдоты. Я так же не ударил в грязь лицом. Озвучил, неизвестную для жителей города Ленина, обиду Горьковчан относительно неправедного переименования капиталистического города Симбирска в социалистический город Ульяновск. Дело в том, что будущий вождь мирового пролетариата родился всего через четыре месяца после переезда семьи Ульяновых в Симбирск из Нижнего Новгорода. Сотрудники Ленфильма с большим интересом выслушали эту историю и очень сочувствовали жителям нашего города.
В те годы не была еще выдвинута инициатива, чтобы называть наш город третьей столицей. И я, как патриот своей малой родины, много чего поведал жителям второй столицы, чтобы показать им, что и мы в провинции щи лаптем не хлебаем.
Приехали на съемочную площадку – свежескошенный луг на берегу Волги за селом Безводное. И только тут маэстро Хейфец знакомит меня с партнершей и объясняет сверхзадачу. Оказывается, сегодня намечено снять две сцены:
· героиня Евгения Глушенкова, переночевав в загородном домишке героя – Николая Волкова, рассветной порой с удовольствием купается неглиже в реке;
· проснувшись и не найдя героиню в помещении, герой прихрамывая выходит на берег реки и зовет героиню к завтраку.
Как следует из контекста, я был занят только во второй сцене, которую тут же попросили меня срепетировать. Особенно Мастер настаивал, чтобы:
· выходя на берег, я прихрамывал на правую ногу;
· чтобы, произнося протяжно текст: «Завтрак готов!», именно «вот так» призывно взмахивал рукой.
Как известно, порядок изготовления кинокадров совершенно не совпадает с порядком их показа в готовой картине. Точно также состояние среды, которую изображает кинокадр, совершенно не обязательно совпадает с состоянием среды, в которой он снимается. Лето снимают осенью, зиму – летом, а рассвет, оказывается, лучше всего снимать при полуденном солнце и т.д.
Хейфец был настоящим мастером и решил снимать сначала мой выход, и приказал пиротехникам обеспечить утреннюю дымку над полуденной речной гладью. Пиротехники прыгнули в моторную лодку и начали накручивать по речной глади виражи, создавая дымовыми шашками имитацию утреннего тумана. Оказалось, что эта имитация образовалась не там, где его могли достоверно зафиксировать кинокамеры операторов.
Снова взревел лодочный мотор пиротехников, и снова клубы дыма тумана повисли над водой. И снова не там, где их хотел видеть Мастер. Еще попытка – прежний результат. Не помню, насколько нормативной лексикой крыл пиротехников Мастер, но помогло. С четвертой попытки клубы дыма повисли там, где хотел их видеть режиссер в качестве тумана.
Между тем осветители, не обращая внимания на свет яркого полуденного солнца, установили юпитера и отражательные экраны. И после этого на сцену выпустили меня. Конечно, никакой Глушенковой, тем более неглиже, у моих ног не плескалось. Я ковылял к берегу, делал ручкой приглашающий жест и без запинки произносил твердо заученную фразу: «Завтрак готов…» (Съемка шла с синхронным звуком). Повторив этот выход три раза – услышал голос Мастера: «Снято».
На этом мое участие в изготовление фильма «Впервые замужем» закончилось. Следующие несколько часов я сидел под копной сена с очень милой пожилой женщиной, перебрасывался с ней фразами о том, о сем и наблюдал, как снимали купание Глушенковой. Милая пожилая женщина, к моему удивлению, оказалась женой Мастера и, по-видимому, имела привычку сопровождать его в киноэкспедициях. Очень культурная женщина.
А купание Глушенковой снимали долго и тщательно. Я ранее неоднократно говорил, что по сценарию героиня должна купаться «без ничего». Но и тут не обошлось без киношной туфты. Заслуженная артистка в модном бикини погружалась в воду у самого берега, скидывала с плеч бретельки топа и начинала плескаться как бы неглиже перед камерой. Покорная кинопленка фиксировала как бы обнаженку, что могло в дальнейшем вызвать возражение у целомудренной комиссии, принимающей фильм.
Чем-то все не нравился мастеру отснятый материал. На четвертом или пятом дубле посинела актриса от холода и взмолилась о милосердии. Скрепя сердце, Мастер прекратил экзекуцию.
Только к вечеру возвратился караван киноэкспедиции в город. Уже стемнело, когда киношная «Волга» высадила меня на конечной остановке Щербинки.
На следующий день, мне было назначено явиться в гостиницу «Нижегородская», чтобы получить заработанный за день съемок гонорар. Отыскал номер, где проживали Наташа и Александр (оказывается они муж и жена, а в Ленинграде ждет их малолетняя дочь). Наташа предлагает расписаться в ведомости, где против моей фамилии стоит сумма 8 рублей 50 копеек. Она смущенно объясняет, что заплачено мне конечно мало, но по самой высокой ставке для человека, не имеющего диплома актера. Если бы такой диплом у меня имелся, заплатили бы целых 11 рублей! Диплом кандидата наук в их бухгалтерии не считается.
Я заверил ребят, что зарабатываю вполне достаточно, и что впечатления от участия в съемках настоящего фильма дороже всех гонораров. А в качестве ответной любезности пригласил их прогуляться со мной на Гребешок, чтобы отнаблюдать панораму ночного города. Феерия огней, в центре которой располагалась стрелка Оки и Волги, произвела на профессиональных киношников серьезное впечатление.
Я кстати поинтересовался, почему в нашем городе так часто снимают фильмы. «Вы не представляете, насколько Ваш город красив и киногеничен!», услышал я в ответ. Кстати, Мастер Хейфец поселился в гостинице Нижегородской поздно вечером в номере с видом на стрелку. Проснувшись утром и выглянув в окно, он воскликнул: «Да это же Сан-Франциско!».
Бремя славы так неожиданно свалившейся на автора (еще бы, снимался у самого Хейфеца!) не заразило его звездной болезнью. Я по-прежнему был доступен для друзей и знакомых, рассказывая в различных компаниях о своих приключениях в качестве киноартиста.
Знакомые женщины, рассматривая мою персону в различных ракурсах, находили несомненное сходство этой персоны с обликом Николая Волкова. И не только со спины. Также говорили они между собой, что я всегда подавал надежды…
Друзья – приятели также не проходили мимо. Распространяли, например, такой пасквиль, будто произносил я перед камерой сакраментальную фразу: «Кушать подано». Намекали тем самым прозрачно, что исполнял я роль статиста, и никакого актерского мастерства от меня не требовалось. Я терпеливо разъяснял раз за разом, что произносил совсем другую фразу: «Завтрак готов», а это ни одно и тоже.
Объяснял также, что заслуженный артист Николай Волков по высокоморальным соображениям отказался сниматься в сцене, где его партнерша купается, попросту говоря, голой. Поэтому помрежи Наташа и Саша срочно бросились искать дублера и вот на свое счастье встретили меня. А дублировать известного артиста, это вам не кушанье подавать.