Встречи на перекрестках
Шрифт:
После того как федеральный канцлер заверил, что проинформирует своих коллег о нашем разговоре, я решил добавить следующее: «Господин федеральный канцлер, вы как опытный политик не можете не осознавать, насколько опасно развертывание Североатлантическим блоком военных действий в центре Европы без санкции Совета Безопасности ООН и против суверенного государства, которое не совершало акта внешней агрессии. Тем самым наносится серьезный удар по всей системе послевоенного мирового устройства. Мы продолжаем работать с С. Милошевичем. Я сегодня беседовал с ним. Мы не собираемся прекращать наших дипломатических усилий. На мой взгляд, неудача миссии Р. Холбрука не означает, что все возможности дипломатического воздействия исчерпаны. Однако события начинают развиваться не по нашему сценарию».
В ночь на 25 марта Югославия подверглась бомбардировкам и ракетному обстрелу НАТО.
25-го утром я связался по телефону с премьер-министром Великобритании Э. Блэром, который сразу же сказал, что у НАТО, дескать, не было другого выхода после провала переговоров с Милошевичем.
– В этом я с вами расхожусь, – ответил я. – Но считаю, что даже сегодня еще не поздно исправить сделанную ошибку. Под ударами натовской авиации не удастся заставить Милошевича сесть за стол переговоров. Это нереальная задача. Надо найти выход из ситуации. При эскалации конфликта решение косовской проблемы затруднится.
По содержанию разговора и по тону чувствовалось, что Блэр тоже проявляет заинтересованность найти выход из создавшегося положения. Он сказал:
– Надеюсь, что мы сможем сформулировать какую-то инициативу в ближайшие дни. Не могли бы вы выйти на Милошевича и оказать на него давление?
– Если вы прямо сейчас прекратите налеты на Югославию, то мы могли бы созвать контактную группу и на ней обсудить, что делать дальше. Если вы будете затягивать решение о прекращении ударов, то перейти к поиску совместной развязки будет все сложнее и сложнее.
– Нам сложно остановить военную акцию в отсутствие каких-либо шагов со стороны Милошевича, – подытожил западную позицию премьер-министр Великобритании.
В создавшихся условиях ключевой проблемой оставалось прекращение бомбардировок. Был рад звонку по телефону президента Ширака вечером 27 марта, который сказал, что за час до этого долго обсуждал ситуацию в Косове, в частности продолжение ударов по Югославии, с президентом Клинтоном. «Думаю, – продолжал Ж. Ширак, – что сегодня есть только одно решение, и оно должно исходить из Москвы. Американцы будут продолжать удары, оправдывая их бойней в Косове. Если мы хотим изменить положение, нужен хотя бы небольшой жест со стороны Милошевича. В противном случае, учитывая позицию американцев, удары не будут прекращены. Только Россия может повлиять на Милошевича, с тем чтобы он сделал какой-то жест, изменив таким образом ситуацию. Может быть, стоит вам лично съездить в Белград, чтобы добиться чего-нибудь от Милошевича?»
На мой вопрос, чего я мог бы добиться от него и будет ли таким «небольшим сигналом» согласие Милошевича на созыв контактной группы, Ширак ответил утвердительно.
Незамедлительно доложил Ельцину о телефонном звонке президента Франции. Договорились, что вылечу в Белград 30 марта и в поездке меня будут сопровождать министр иностранных дел Иванов, министр обороны Сергеев, директор Службы внешней разведки Трубников и начальник Главного разведывательного управления Генштаба Корабельников. По завершении переговоров с югославским руководством предполагался полет в Бонн для встречи с председателем Европейского союза Шрёдером.
29 марта мне позвонил председатель Совета министров Италии М. Д’Алема. Создавалось впечатление, что накануне моей поездки в Белград западные акции были скоординированы. Наверняка, зная о телефонном разговоре с Шираком, американцы хотели найти дополнительные каналы, чтобы довести до нас свою ужесточенную по сравнению с Ж. Шираком позицию – не сводить «сигнал» Милошевича лишь к его согласию на обсуждение ситуации на заседании контактной группы. За этим стояло стремление «дожать» Милошевича, но, с другой стороны, не дать России сыграть роль государства, которое своими политико-дипломатическими усилиями выведет мир из опаснейшей ситуации, порожденной натовскими бомбардировками суверенной Югославии, к тому же без всякой на то санкции ООН. В Вашингтоне, возможно, опасались, что в случае успешных российских миротворческих усилий будет ослаблена роль США, особенно после неудачи миссии Холбрука. Российский успех еще более контрастно мог бы выглядеть на фоне расширяющегося противодействия, главным образом в Европе, ударам по Югославии, которые приводили к разрушению гражданских объектов, многочисленным жертвам среди мирного населения [75] .
75
«Франкфуртер рундшау» привела (в номере от 31 марта 1999 г.) данные проведенных опросов, согласно которым 49 % немцев отвергают вооруженные действия как средство достижения гуманитарных целей при 41 % оправдывающих применение силы «против авторитарного режима с целью предотвращения геноцида». Характерно, что среди восточных немцев 55 % высказались против натовских ударов по СРЮ. В целом 58 % жителей Германии выразили опасения, что налеты на Югославию могут привести к новой холодной войне.
Вместе с тем в Вашингтоне и столицах европейских стран – участниц НАТО не могли не понимать, что откровенный отказ от российской миссии усилит антизападные настроения и изоляционистские тенденции в самой России, будет способствовать в конечном счете сближению Москвы с Белградом, возможно и в военной области. Немало было и тех, кто опасался эскалации конфликта, перехода его в стадию наземной операции против Югославии, что, несомненно, чревато серьезными потерями, в том числе в натовских вооруженных силах. Они считали, что контакты России с Милошевичем могут исключить такую эскалацию.
С учетом всех этих зачастую противоречивых настроений и соображений Соединенные Штаты, которые, безусловно, не просто играли роль «первой скрипки», но дирижировали всем натовским оркестром, выработали линию: не препятствовать, даже в какой-то степени поощрять миротворческие усилия России, но одновременно поднять планку требований к Милошевичу в качестве условий прекращения бомбардировок. И даже в случае серьезных подвижек в его позиции в результате миссии России не считать их «достаточными». В точности такого анализа я полностью убедился позже.
А теперь о телефонном разговоре с председателем Совета министров Италии Д’Алемой, состоявшемся перед моим и моих коллег вылетом в Югославию.
– Мы сейчас предпринимаем активные усилия, для того чтобы найти политический выход из ситуации в Югославии, – сказал он. – Я думаю, что этого нельзя сделать, пока не поступит значимый позитивный сигнал из Белграда.
В ответ на мою просьбу пояснить, что Д’Алема подразумевает под словом «значимый», он сказал:
– Во-первых, надо приостановить наступление на косовских албанцев и начать вывод сербского спецназа из края, как предлагал Милошевичу Холбрук. Во-вторых, необходимо возобновить переговоры на базе политического соглашения, которое было подготовлено в Рамбуйе.
– Пойдет ли на это Милошевич? – задал я вопрос, как бы рассуждая вслух. – Вы знаете, что Россия поддерживала переговоры в Рамбуйе. Но Милошевич уже заявил, что натовские бомбардировки перечеркнули все, что было достигнуто ранее. Я вижу свою задачу в том, чтобы добиться от Милошевича позитивного «сигнала».
– Таким минимально необходимым для нас «сигналом» было бы прекращение наступления в Косове и начало вывода спецподразделений из края, – уточнил позицию Д’Алема. – Если вы ничего не добьетесь в Белграде, то для Запада и для американцев это будет означать, что с Милошевичем нельзя иметь дело. Это даст НАТО основание перейти к третьему этапу операции, который будет тотально разрушительным. Бомбардировки не только не прекратятся, но даже усилятся. Милошевич должен четко определиться. Иначе, повторю, действия НАТО будут тотально разрушительными.