Встречи на перекрестках
Шрифт:
Если эти положения для тебя приемлемы, то конкретный текст мы могли бы согласовать с вашим посольством в Вашингтоне. Когда ты предлагаешь такое сообщение сделать? Где ты предполагаешь приземлиться – в Гандере или на территории США?
Е. Примаков. Прежде всего хотел бы поблагодарить тебя за откровенность. Мы дорожим своими отношениями с США. Показателем этого является решение продолжать лететь в Вашингтон, которое я принял после нашего первого разговора по телефону, когда находился в Шенноне. Однако мы категорически против военных ударов по Югославии. Считаю, что вы делаете огромную ошибку. Причем это касается не только наших отношений. Это не даст
В условиях, когда ты прямо говоришь мне, что удары по Югославии неминуемы, я, разумеется, прилететь в Вашингтон не могу. Придется нам переговорить позже. Убежден, что еще не все политические средства достижения урегулирования исчерпаны.
Надеюсь, что вы еще раз взвесите все последствия своих предполагаемых действий. Полагаю, что после военных ударов вернуться в русло политического урегулирования будет намного труднее.
Сожалею, что своими действиями вы ставите под удар все, что наработано и в отношениях между Россией и НАТО. Достичь этого было очень нелегко. Под удар ставится и ратификация Договора СНВ-2. Надеюсь, что, решаясь на такой шаг, вы хотя бы просчитываете ситуацию на два-три хода вперед.
Г. Прошу понять, что речь идет о том, чтобы остановить убийство ни в чем не повинных людей. Крайне сожалею, что применение силы против Милошевича может сказаться на наших отношениях. Давай поговорим попозже, может быть тогда, когда спадет эмоциональный накал. Так что же насчет моего предложения сообщить о том, что твой визит откладывается на более поздние сроки?
П. Спрошу санкцию президента на заявление примерно такого содержания: в условиях, когда А. Гор сообщил мне о неизбежности военных ударов по СРЮ, я не могу начинать визит и не могу делать посадку на территории США. Давай на этом закончим. До свидания.
Г. Сожалею, что все так получилось. Надеюсь скоро вновь переговорить с тобой.
После этого разговора пригласил к себе всю команду, летевшую со мной в самолете, – губернаторов, министров, помощников, бизнесменов, и спросил их, одобряют ли они в создавшихся условиях решение развернуться над Атлантикой и лететь домой. Все без исключения единодушно высказались за. Вызвал командира корабля и предложил ему менять курс. Прямо до Москвы не хватило бы горючего, поэтому запланировали посадку в Шенноне. Самолет развернулся.
Попросил соединить меня по телефону с Ельциным. Рассказал ему обо всем. Президент отреагировал однозначно: «Принятое решение одобряю». Получив мой утвердительный ответ на вопрос, хватит ли керосина для самолета на обратный путь, добавил: «До встречи».
Опять в прицеле – Косово
Еще 16 марта, то есть за неделю до моего несостоявшегося визита в США, я беседовал в Москве с министром иностранных дел Италии Ламберто Дини. Италия – наш надежный партнер. Дини – долголетний друг со времен моей бытности министром иностранных дел. Я знал о его незаурядном государственном уме и был уверен в его доброжелательном отношении к России.
Дини сообщил о том, что гарантированы кредиты под экспорт итальянских товаров в нашу страну. Проговорили продвижение работ в рамках сотрудничества Газпрома с итальянскими партнерами с кодовым названием «Голубой поток» по транспортировке российского газа. Разговор зашел о многостороннем совместном проекте Россия – Италия – Германия по созданию транспортного самолета нового поколения. Заместитель председателя правительства В.В. Густов сказал, что двадцать совместных
Затем разговор зашел о Косове. Это было естественно, так как события на Балканах очень волновали не только Россию, но и Италию, может быть, Рим даже в большей степени, чем столицы других западных стран.
– Мы очень озабочены, – сказал Дини, – потому что косовские албанцы, по-видимому, «хитро» подписали ряд соглашений. И поэтому совершенно необходимо получить согласие сербов на статус автономии Косова. Мы надеемся, что в ближайшие дни это соглашение может быть достигнуто, хотя буквально сегодня в Париже сербская делегация предложила длиннющий список поправок к тому, о чем уже было договорено в Рамбуйе.
В данный момент мы не очень хорошо понимаем, какую тактику и какие цели преследует Милошевич, – продолжал излагать свою позицию Дини. – Его отказ от международного присутствия смешанного – гражданского, военного – вынуждает нас думать, что он намерен довести дело до разрыва. Мы выражаем надежду, что по крайней мере через контактную группу в Париже белградское правительство все-таки примет принципы, разработанные в Рамбуйе. Если будет политическое соглашение, уже потом можно дискутировать, как его применять в различных вариантах. А если не будет этого политического соглашения, то возникает ситуация застоя, и я не могу себе представить, как из нее можно будет выйти, в том числе и потому, что с американской стороны прослеживается идея «наказать» Сербию. Думаю, что как у Италии, так и у Франции и Германии будут серьезные оговорки по поводу воздушных ударов по Сербии, – заключил Дини.
К сожалению, этому пророчеству не суждено было сбыться.
По возвращении в Москву сразу встретился с Ельциным. Он согласился, что, очевидно, следует вылететь в Белград с несколькими «силовиками», чтобы попытаться склонить Милошевича к более конструктивному подходу к переговорам на заседании контактной группы в Париже.
Тут же позвонил по телефону Милошевичу и сказал об идее визита в Белград при понимании того, что он согласится выступить после нашей встречи с заявлением о готовности подписать политическое соглашение в Рамбуйе. «Это серьезно затруднило бы реализацию антиюгославских планов, – подчеркнул я. – Должен знать ваше мнение заранее, поскольку если такая поездка закончится безрезультатно, то это будет иметь серьезные негативные последствия. Натовцы заявили бы тогда: «Вот видите, и у русских ничего не получилось. Политические средства исчерпаны».
– Я вам очень благодарен за предложение о помощи, за поддержку, – ответил Милошевич. – Но вчера состоялось заседание парламента Сербии, который полностью отверг соглашение.
В таких условиях и при таком настроении Милошевича предпринимать поездку было нецелесообразно.
Решил позвонить федеральному канцлеру Шрёдеру, который 24 марта собрал в Берлине глав государств и правительств стран – членов Европейского союза (в это время Шрёдер был председателем ЕС). Сразу же насторожила одна его фраза: «Как бы ни развивалась ситуация вокруг Косова, мы выступаем за то, чтобы связи Европы с Россией, Европейского союза с Россией не прерывались и сотрудничество продолжалось». Становилось все более ясно, что вопрос об ударе по Югославии предрешен. Тем не менее я еще раз сказал о нашей позиции: «Мы убеждены в том, что, если дело дойдет до военных ударов по Югославии, это будет большой ошибкой, которая объективно отбросит нас назад. Мы уверены в том, что урегулированию проблемы Косова они не помогут».