Встречи на ветру
Шрифт:
Связь прервалась.
– Я влип в историю. Хотел заработать и отдохнуть на природе, а попал в передрягу.
– Анатолий, я подозреваю, что Наум решил, что Вы сбежали с поля брани. Он ничего не сказал о Вас.
Я ошиблась: опять голосом Шуфутинского меня позвал телефон.
– Ирина! А этот программист с тобой?
– Нет, я его утопила. Ты совсем сдурел от взрыва. Где ему быть?
– Черт с ним. Отделайся от него и беги к озеру.
Анатолий все слышит, но никак не реагирует.
– Как это, отдаляйся?
– Поздно. Они уже подъезжают.
Разъединился.
– Судя по последним словам Вашего друга, он где-то близко. А едут милиционеры.
– У нас есть время, чтобы договорится о том, что мы будем говорить.
– Простите, Ирина, но это глупо. Все равно сыщики обнаружат расхождения. В этом они доки. Надо говорить правду. Тем более что она на нашей стороне.
Ждали мы милицию, а въехал на участок все тот же советский вездеход без опознавательных знаков милиции.
– Ваш крестный отец решил нас попугать?
Я в полной растерянности. Наум сказал: они подъезжают, – а шутить он не любит и не умеет.
– Анатолий, мне кажется, нас приехали убивать. Уйдем через черный ход. Наум же сказал, что мне надо бежать отсюда.
– А «УАЗ» другой. Того «УАЗа» я номер запомнил.
И опять я убегаю. Бежать под уклон легко, и скоро мы стояли у пирса.
– А где катер? – справедливый вопрос задал Анатолий.
– Наум не уточнил где. Он сказал, на озере. Озеро большое. Идите направо, я налево.
Не прошло и минуты, как Анатолий тихо окликнул меня.
– Сюда идите.
Катер был привязан обыкновенной веревкой к ветле у самого берега, и с пирса его было не видать.
– Если мы сейчас заведем мотор, они услышат, и далеко мы не уплывем.
Анатолию не откажешь в здравомыслии. Двумя маленькими веслами – он с одного борта, я с другого – мы увели катер за мыс.
От особняка доносились громкие мужские голоса. Голос Наума я бы узнала. Его там не было.
Движок заработал сразу и затарахтел не так уж и громко. Туман опускался на озеро, темнело. Голоса отдалились, а потом и вовсе смолкли.
– Оторвались, – по-мальчишески сказал Анатолий, и в этот момент он дернул рукоять, катер вильнул, нас бросило друг к другу. Мне шестьдесят лет, ему сорок три. Но разве существует возраст в таком случае? Неуправляемый катер выделывал в тумане вензеля, а мы целовались.
На этом я прерву повествование о моем визите к Науму Лазаревичу Корчаку.
В Санкт-Петербург мы вернулись вдвоем на электричке. Стрелки часов в зале Финляндского вокзала показывали начало одиннадцатого вечера.
– Я живу в Купчино.
Сейчас он скажет, что не может проводить меня, предложит посадить меня в такси и сам тю-тю к своей wife. He может такого быть, чтобы у него не было жены.
– Если позволишь, я поеду с тобой.
– Позволю.
Мне действительно хотелось, чтобы он поехал со мной.
В
– Я закончил ЛИТМО – теперь это университет, – работал в НИИ, но его скоро развалили. Вернее, из научного института он превратился в заштатную организацию по выполнению заказов на установку приборов наблюдения и просушивания. Уволился и стал вникать в сферу информатики и компьютеризации.
– Послушай, мне абсолютно все равно, кем ты был и кем стал. Я везу тебя домой, и я не агент с биржи труда.
– Правильно, мадам, – вклинимся шофёр, – сегодня главное, чтобы у человека было побольше валюты. А как он её получил, не колышет.
Это вторжение в наш с Анатолием разговор меня крайне возмутило, и я, вспомнив молодость, прервала шофёра.
– Ваше дело крутить баранку, а не смешиваться в разговор пассажиров.
– Узнаю Ирину Анатольевну, а Вы меня не признали.
Узнала! Это же Павел Михайлович.
– Павел Михайлович!
– Он самый. Сильно изменился? Годы, годы. Кручу баранку и все думаю, когда кондратий хватит. Машин жалко.
Дальнейший путь до моего дома мы проделали в молчании. Анатолий расхотел исповедоваться, а нам с Павлом не о чем было говорить. Тем более в присутствии третьего.
О моем доме. Квартиру на Сабировской улице после смерти Антонины я продала и купила другую, меньшей площади, в новом доме на улице Савушкина, с видом на залив.
С Павлом мы распрощались сухо.
– Какой богатый у Вас спектр знакомств. От миллионера до шофёра такси.
– К вашему сведению, Павел Михайлович до перестройки был ведущим инженером-конструктором в одном из ведущих НИИ Ленинграда.
– Да, досталось нам.
Моя квартира находится на двенадцатом этаже, с балкона открывается чудесный вид на залив. В хорошую ясную погоду можно разглядеть остров Котлин. Хорошо видны сооружения защиты города от наводнений. Я люблю свою новую квартиру.
– Шикарно.
Он что, провинциал? Знал бы он, сколько труда стоило привести квартиру в надлежащий вид. Современное жилищное строительство с большой натяжкой можно так назвать. Квартиры они сдают в виде полуфабриката. Доходит до того, что даже унитаза там не бывает.
– Ничего особенного.
Говорю притворно, а на самом деле я горжусь своим жилищем. Не напрасно я заплатила интерьерщику кучу денег. Да и рабочие постарались и исполнили проект в точности и с отличным качеством.
На этом я закончу разговор о своей квартире. И вообще, я замолчу на некоторое время. Не думаю, что кроме геронтологов кого-то могло бы заинтересовать описание того, что происходило потом в моей квартире на двенадцатом этаже, где соседи не страдают глухотой.
– Ты настоящая фурия.