Встречи на ветру
Шрифт:
Товарищ Павлов, судя по всему, а вернее по тому амбре, что ударил нам в носы, едва мы переступили порог номера «Люкс», накануне не пожалел свою печень. Водочно-коньячный перегар повис в воздухе.
– Петр Петрович, с твоей стороны просто свинство не предупредить, что придешь с дамой.
Так нас встретил мужчина в «олимпийке», с налысо бритым черепом, «под Котовского», и, как ни странно, в отличных полуботинках. Последний факт объяснился тут же.
– Купил в Синем зале ЦУМа чешские полуботинки, а они жмут. Жаль выбрасывать. Вот залил коньяк
– Добро переводишь, Илюша, коньком ботинки поишь. Все равно выбросишь.
Надо так понимать, что товарищ Игнатьев пошутил.
Мужчины обнялись. Какие телячьи нежности! Я отвернулась.
– Ирина Анатольевна, прошу любить и жаловать, мой друг со студенческих годов. Илья Семенович Павлов. Его в сорок третьем определили в Красную Армию. Это он придумал, как наши тэ-тридцатьчетверки побыстрее в бой возвращать.
– Совершенно верно, сударыня. Он их работал на Урале, я их ремонтировал на фронте.
Илья Семенович скинул пахнущие коньяком полуботинки и теперь ходил по номеру «Люкс» в носках.
– Илья! Постеснялся бы дамы.
Петр Петрович нарочито сердится. Как это хорошо – иметь друга! Пожалуй, у меня это Антонина. Нет. Тут что-то иное.
– После войны Илья вернулся к нам в Сталинград. Помнишь, Илюша, какие это были времена?
Что же, пускай товарищи вспоминают, мне будет интересно их послушать.
Илья Семенович обул-таки ноги, сменил и костюм, вместо тренировочного трико надел парусиновые брюки и рубашку с воротником апаш. Красавец мужчина. Тут и горничная явилась. Опять она катит тележку, но большую, нежели мне. Стоило ей приоткрыть одну из крышек, пахнуло чем-то очень вкусным.
– Сейчас мы начнем пировать.
Илья Семенович по-хозяйски начал выкладывать судки и тарелки на журнальный столик. В последнее время эти неудобные столы вошли в моду. Вообще, я замечаю, что в нашу жизнь все больше вторгаются элементы западного и чуждого нам быта. Пресловутые «стенки», торшеры, потолочные лампы вместо люстр и абажуров. Традиционные кровати уступили место диванам-кроватям.
– Милости прошу.
Илья Семенович широко раскинул руки.
То, что происходила потом, сил и желания описывать нет. Ели и пили мы много и сладко. Мужчины вспоминали недалекое прошлое, пили за товарищей, живых и ушедших из жизни. Часам к трем они, да и я тоже, изрядно захмелели, и после кроткого совещания было решено, что неплохо было поспать.
– Соснем минут на сто восемьдесят, – предложил хозяин номера.
Я ушла к себе и проспала до шести вечера. Повалявшись немного в кровати, я решила принять душ. Не удалось. В дверь настойчиво постучали. Горничная так не стучит. Так и есть! За дверью друзья-товарищи. Петр Петрович и Илья Семенович.
– Выспались? Вижу, выспались.
Петр Петрович как всегда бодр. Его друг в парадном костюме.
– Ирина Анатольевна, форма одежды парадная. Предстоит ужин в ресторане.
– Во-первых, у меня нет парадной одежды. И во-вторых, я ещё не проголодалась.
– Ответствую. Во-первых,
Отказываться нет смысла. Эти мужчины из той породы, что возражений не терпят. А мне и не хочется им возражать. Тут я не хозяйка. А кто я тут? Вот в чем вопрос. Вопрос, не требующий ответа. Риторический вопрос.
Ресторан в гостинице «Дружба» тире «Пекин»… Стоп, машина! Опять я о жрачке. Довольно! Да, кухня в этом ресторане отличная; держат марку и обслуживают хорошо. Но что же об этом говорить? Так должно быть везде, а не только тут, в столичной гостинице.
Запомнилась фраза, произнесенная Ильей Семеновичем после того, как мы отужинали.
– В пятьдесят четвертом, когда гостинца называлась «Пекином», тут была превосходная китайская кухня.
Потом он рассказывал об омарах, каком-то необыкновенно вкусном китайском бифштексе.
После ужина в ресторане мужчины, извинившись, удалились в номер Ильи Семеновича.
– Ирина Анатольевна, нам с Ильей Семеновичем необходимо обсудить кое-какие сугубо служебные вопросы. Но завтра к десяти я жду вас.
Петр Петрович, как это было восемь лет назад, передал мне небольшой квадратик бумажки. Они ушли, я осталась стоять в холле, где утром встала в очередь к администратору с одной целью: узнать, сколько дней я могу жить тут. Теперь очереди нет, и портье спокойно читает газету «Вечерняя Москва».
– У вас номер забронирован товарищем Покоржевским на семь дней. Но вы можете жить, сколько хотите. Товарищ Игнатьев распорядился так.
Тут до меня дошло глянуть в бумажку.
Старая площадь, д. № 4, ЦК КПСС, каб. № 241. И все. В общем «на деревню дедушке». Хотела выбросить, но увидела на оборотной стороне, рукой: «Петр Петрович» и четыре цифры – 77–01. Докумекала: это номер внутреннего телефона.
Завтра седьмое июля, среда. До понедельника доживу, а потом – прощай, Москва, здравствуй, Ленинград. Нет, конечно, я съезжу на Старую площадь.
Ночь для меня прошла относительно спокойно. Почему относительно? Потому, что среди ночи с площади раздались странные звуки. Создавалось такое впечатление, будто ломали доски. Потом мужские голоса. Приличные слова перемежались матерными. По отдельным репликам можно было понять, что один мужчина очень недоволен другим; он, видишь ли, козел, и не там поставил свою машину.
Мне ничего не оставалось делать, как допить остывший чай и выкурить сигарету. Кстати, московский табак мне не нравится. Так же, как их шоколад уступает нашему, фабрики Крупской. Уснуть удалось под утро.
– Ирина Анатольевна, мне известно, что товарищ Покоржевский намеревался определить Вас на учебу в МГИМО. Одобряю. Я попросил товарищей из Ленинградского обкома прислать Вашу объективку. Достойный служебный путь. Насколько я понимаю, Вы владеете английским языком. Do you speak English?
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
