Встретимся через 500 лет!
Шрифт:
– Как ты там?
– спросила мадам Мегре. Катэр пригнулся, увидев, что комиссар приближается.
– Как я слышала, поклонников и поклонниц у тебя хватает?
– Все нормально, дорогая, иду на поправку. К рождеству попрошу выписки. А что касается поклонников, они поклоняются не мужчине и не полицейскому, но чучелу, прославленному Сименоном.
– Мне звонили... одна доброжелательница.
– Неужели?
– Да. Говорила, что ты там времени даром не теряешь, и после бурных ночей до обеда валяешься в постели
– Совершенно
– Расследование чего? Ее закромов и прелестей?
– Перестань, дорогая. Не зли меня, а то придется глотать таблетки.
– Знаешь, она мне такое о тебе наговорила. Однако я не поверила. Как не поверила бы, если бы мне сказали, что ты не в «Эльсиноре» лечишься, а на Венере.
– Ты имеешь в виду планету?
– Разумеется.
– Спасибо, дорогая. Твое доверие многое для меня значит. Послушай, у меня к тебе просьба. Не могла бы ты выяснить, в каких отношениях состоят мадам Николь Пелльтан из Льежа, владелица трех доходных домов, и некий Франсуа Катэр? Позвони в Льеж комиссару Огу, номер найдешь в телефонной книге.
– Ага! Значит, мадам Пелльтан, аппетитная мадам Пелльтан, родом из Льежа? Значит, вы земляки, и вам есть о чем поговорить?!
– Луиза, умоляю, перестань говорить глупости!
– боковым зрением Мегре увидел Карин Жарис. В летних туфельках, странных для осени, она сомнамбулой шла по соседней дорожке.
– Я шучу, милый. Сейчас позвонить?
– Это было бы здорово. Жду.
Мадам Пелльтан поднялась со скамейки, направилась к воротцам, у которых начиналась дорожка к поселку. Катэр продолжал прятаться. Карин Жарис, остановившись, смотрела на хризантемы, побитые ночными заморозками. Жером Жерфаньон чистил ногти только что использованной зубочисткой.
– Похоже, она и в самом деле не приведение, а всего лишь пациентка, - огорчился Мегре.
Карин Жарис подняла головку; увидев изучающие глаза комиссара, помахала пальчиками.
– Сумасшедший дом, - подумал он, поклонившись.
Минуты через три позвонила мадам Мегре.
– Семнадцать лет назад Николь и Франсуа близко познакомились, - сказала она, - а через год у них родилось дочь. Эта история имела огласку, потому и отложилась в памяти комиссара Ога...
– В памяти комиссара Ога откладывается все, - тепло сказал Мегре.
– Даже смерть кота Жана, последовавшая в 1961 в результате взрыва оасовской бомбы в мэрии Тулона. А что была за история?
– Этот Франсуа Катэр, семнадцати тогда лет, пожив с пятнадцатилетней Николь около года, открыл для себя важную вещь...
– Какую вещь?
– Ну, он открыл, что ориентацияу него другая...
– Час от часу не легче. Хочется воскликнуть «О, времена, о, нравы!»
– А что ты удивляешься? Сейчас во Франции каждый пятый гомосексуалист или, по крайней, мере, бисексуал или трансвестит.
– Что поделаешь? Другой страны у нас нет. А что последовало за этим банальным открытием?
– Грустная история. Они продолжали жить вместе, потом Николь родила дочь, научившуюся говорить лишь в четыре года. Когда Люсьен исполнилось пять лет, Катэр как в воду канул. Одни говорили, что он навеселе утонул в Сене, другие - что попал в психушку, третьи - что завербовался в Иностранный легион и погиб в Центральной Африке.
– Спасибо, дорогая, за сведения. Ты скоро приедешь? Я истосковался...
– Истосковался? Тогда, скоро. Очень хочется посмотреть на твою Венеру, - голос Луизы зазвучал игриво.
– Я вас непременно познакомлю. Книги не забудешь прихватить?
– Как?! Разве тебе их не передали? Я послала пакет с судьей Данцигером!
– Ах, да! Профессор Перен говорил мне что-то о каком-то пакете, - соврал Мегре.
– я сейчас же схожу за ним... До свидания дорогая.
– Я так скучаю по тебе, милый... Пока.
Вернув телефон Жерфаньону, Мегре пошел к «Дому с Приведениями». Он опять слышал в трубке какие-то знакомые звуки. Шестое чувство говорило ему, что, раскрыв природу этого звука, он немедленно остолбенеет.
Пройдя несколько шагов, Мегре остолбенел.
Как просто! Это звуки шагов! Кто-то ходил в мягкой обуви (домашних тапочках?!) взад-вперед, ходил по комнате, из которой говорила госпожа Мегре.
Кто ходил?!
Откуда она говорила?
Конечно, из дома. Откуда еще?
«Она и не думала скучать в те дни, когда Мегре оставлял ее одну в их квартире на бульваре Ришар-Ленуар», - вспомнил комиссар слова писателишки, второй страстью которого были красивые женщины фривольного поведения, которых он затаскивал почти что в каждый свой роман.
Да, не думала и не думает скучать. И завела любовника. И потому так неадекватно отнеслась к сплетне о моих нежных отношениях с Генриеттой...
Или... или она попросила кого-нибудь ходить у телефона, чтобы возбудить во мне ревность?!
– Нет, ты все более и более становишься параноиком, - Мегре заставил себя расслабился, вспомнив выдержку из правил внутреннего распорядка сыскной полиции: «Полицейский, которому поручено расследование, не принадлежит более себе».
– И потому эти шаги, и их природу оставим на потом. А сейчас пообщаемся с крошкой Люсьен.
Пройдя несколько шагов в сторону «Дома с Приведениями», Мегре вновь услышал из-за спины голос Жерфаньона:
– Господин, Мегре, господин Мегре, вас опять супруга спрашивает!
Получив трубку, комиссар поднес ее к уху.
– Да, милая! Что-нибудь забыла сказать?
– Нет...
– мадам Мегре говорила сдавленным шепотом. Я только что позвонила в Льеж одной знакомой, мы поболтали и знаешь, что я узнала?
– Что?
– Отцом Николь был - возьмись за что-нибудь, а то упадешь, - был Перен, ныне профессор и твой лечащий врач!