Встретимся в декабре

Серж Олли

— Очень странные у вас способы развлечения! — прихожу в себя и сверлю мужчину недобрым взглядом, хотя сама уже понимаю, что хулиганство — это не к нему.

— Это не я, — он отвечает ровно, без единой эмоции, — Несколько молодых парней мимо проходили.

— О! — задыхаюсь я от возмущения, — Так вы все видели и даже не подумали им помешать! — взмахиваю какой-то вещью, которая попалась в руки, — Спасибо, что хоть от аварии спасли!

— Красивый, — явно различая в мужском голосе сарказм, слежу за его взглядом и понимаю, что размахиваю

перед ним красным лифчиком из эротического комплекта.

— Спасибо, — не могу ничего лучше придумать для ответа, краснею густым румянцем и прячу кружевную вещицу в чемодан, — Вы, кажется, хотели помочь?

— Да, — он спокойно меня рассматривает, — Сорвите с доски объявлений на остановке афишу, сверните в небольшой квадратик и подложите под пели замка. У меня был точно такой же чемодан, работники аэропорта посоветовали.

— Вы сейчас надо мной издеваетесь? — да, я злюсь. В моём понимании помощь от человека выглядит совсем иначе, но природная вежливость берет верх, — Я, наверно, должна вас ещё раз поблагодарить за своё спасение и больше не смею вас задерживать, — подхватываю чемодан в обнимку и гордо топаю мимо задумчивого мужчины.

Ну франт! Белоручка! Сноб! Пошляк! Эротоман! И тонна непробиваемого зазнайства! От возмущения на весь род мужской даже плакать расхотелось и к подруге я попала уже почти в стабильном моральном состоянии. Морозная прогулка явно пошла мне на пользу.

— Я буду спать с тетей Сашей, — Тошка забирается ко мне под одеяло и категорически не желает уходить в свою комнату.

— Пусть остаётся, Ален, иди сама ложись. Спасибо тебе…

— Постарайся поспать, моя хорошая, — подруга крепко обнимает меня и целует на ночь следом за сыном, — Утро — оно всегда мудренее вечера. С работой твоей что-нибудь решим, — она выключает свет, а ко мне прижимается спинкой сонный пятилетний мальчишка.

— Спокойной ночи, зайка, — с улыбкой зарвваюсь носом в пушистую макушку, вдыхая детский запах карамели, молочного печенья и ромашки. Надеюсь, что скоро у меня будет свой маленький «Тошка».

Александра 2

— The lesson is over. Goodbye! — с облегчением заканчиваю урок перед большой переменой. Самое время наведаться к директрисе и попроситься в отпуск, а после новогодних праздников, буду искать перевод в другую школу.

— Goodbye, Александра Сергеевна… — нестройный хор детских голосов смешивается со звонком на перемену и вибрацией мобильного телефона на столе.

— Да, Ксюш! У себя? — я сама просила секретаря сообщить мне о появлении начальницы в кабинете.

— У себя… Саш, тут такое дело. Сама Мигера тебя вызывает. Злая, как собака. Так что готовься… — звонок обрывается. Скинула. Запалили моего информатора, но ничего, что-нибудь соврёт.

Кто ж меня опередил? Никак свекровь решила поплакаться начальству, что я семью разрушить решила. Вот же ж…

— Мила Германовна, — стучу в приоткрытую дверь, — К вам можно?

— А, здравствуйте,

Александра Сергеевна, — снимает с носа свои окуляры на цепочке и кладет их на стол, — Присаживайтесь поближе, так нам с вами будет удобнее.

— Зачем вы меня вызывали?

— А вы не догадываетесь? — презрительно поджимает губы, очерченные красным карандашом, в «бантик» и сверлит меня тяжелым взглядом, — Хорошо, что ваши похождения не успели стать достоянием общественности и репутация лицея не пострадала! Вы хоть представляете себе сколько сил вложено в то, чтобы дети самых обеспеченных людей нашего района учились в наших стенах! — в полном недоумении таращусь на начальницу, прикидывая в голове, что же такого я могла натворить, но память не выдаёт ни единого инцидента.

— Я… — от ее хмурого взгляда даже начинаю запинаться, — Я совсем не понимаю, о чем вы говорите…

— Не понимаете? У вас, милочка, совсем совести нет! — она хватает со стола белый конверт и кидает передо мной на стол, — Ну так полюбуйтесь тогда. Возможно, ваша алкогольная амнезия развеется, и в следующий раз вы будете думать о последствиях, перед тем как загружать подобные фотографии в социальные сети, — директриса обхватывает виски руками, — Подумать только! Какой кошмар! Эту порнографию могли увидеть дети!

— Но… — достаю содержимое из конверта и в полном шоке рассматриваю фотографии пятилетней давности с Аленкиного девичника… На нескольких снимках запечатлён мой танец на сцене с артистом гоу-гоу. Да, он раздет до трусов, немного обнимает меня, но я то в платье!

— Какой пассаж, Александра… Кто же из нас не ругался с мужем, но так откровенно опозорить близкого человека… — поднимаю на неё глаза, сжимаю в кулак снимки, потому что понимаю откуда они попали к начальнице. Старая стерва, решила меня ещё и на работе унизить!

— Послушайте, Мила Германовна, этим фото очень много лет и они никогда не были достоянием интернета! У моей свекрови появился веский повод испортить мне жизнь, но я вас прошу поверить мне…

— Я не могу допустить, чтобы о сотрудниках лицея ходили слухи, — достаёт из стола чистый лист бумаги и кладет передо мной, — Я вас очень прошу, написать заявление по собственному желанию, если откажитесь — уволю по статье, — голос жесткий. Да… Мигера известная пуританка, свекровь знала куда бить. Только вот зачееем?

— Я напишу, — понимаю, что спорить бесполезно. Жизни в лицее мне не видать.

В груди болит так, будто выжгли напалмом все внутренности. К горлу снова подступает громадный комок слез, и я держу его до самого последнего момента, пока за моей спиной не закрывается дверь. В бессилии прислоняюсь к ней спиной и зависаю на несколько секунд, глотая соль, бегущую по щекам.

— Санька! — ко мне кидается секретарша, — Уволила что ли? За что?

— Потом, Ксюш, — сил объясняться нет, — Спасибо тебе, — я просто коротко пожимаю ее руку, пытаясь выдавить из себя улыбку и на негнущихся ногах выхожу из приемной.