Встретимся в Эмпиреях
Шрифт:
— Ты устроишь налет, набедокуришь и скроешься. И что дальше? — пришла очередь возмущаться Виктории. — Это все?
Демон на секунду задумался.
— Нет. Я устрою второй налет…
— А дальше?!
Тут я счел своим долгом вмешаться.
— Стоп, ребята! Что вы на него накинулись? У нас трое на очереди, как ни крути. Мы и предполагать не можем, какие выдающиеся по своему полоумию идеи нам еще предстоит выслушать (забегая вперед, выдам, что таких все же не нашлось - мечта Демона в этом смысле оказалась исключительной). Как считаете? Давайте не будем нагнетать атмосферу.
Мне показалось, я был убедителен.
— Хорошо. Но все-таки хотелось бы понять: где тот рубеж, после которого все мы поймем, что его цель достигнута. Ведь мы тоже в равной степени будем нести ответственность за осуществление его мечты, — высказался тем не менее Слива.
— Я буду делать это снова и снова, пока «мундиры» меня не подстрелят, — Демон снял очки и наградил нас вызывающим взглядом.
— Ты хочешь умереть?.. — вырвалось у кого-то.
— Скорее, не хочу, а должен. Может, мы по-разному понимаем цели и последствия обсуждаемого нами предмета, но я вижу логический итог неизбежно таковым. Скажу проще: я не желаю быть казненным как преступник, если меня поймают, и нахожу полной бессмыслицей как ни в чем не бывало уйти на войну в том случае, если мне все сойдет с рук. А там ведь — все равно умирать. Но с какими мыслями? Понимаете?
Воцарилось гнетущее молчание.
Опять же, поведаю о своих ощущениях: я восхищался Демоном в тот момент. Он совершил перелом, заставил меня по-иному взглянуть на вещи. В том, к чему мы себя готовили — я это понял, — мельчить нельзя. Мечта должна быть такой, ради достижения которой хотелось бы умереть. Нет! Что я несу… Желание смерти — противоестественно. Лучше сказать: не страшно было бы отдать жизнь. Осуществить мечту и вновь сдаться воле течения — означало бы уценить значимость ее достижения. Я поймал себя также на мысли, что, с одной стороны, мы культивируем весомость и непоколебимость нашего намерения, а с другой — пытаемся сгладить острые углы, боимся больно ушибиться, один за другим маскируем пути к отступлению.
Я попытался озвучить ребятам то, о чем подумал благодаря наводке Демона:
— Мы так или иначе подсознательно готовим себя к известному финалу: мол, перебесимся и все равно окажемся на войне. С таким подходом надо бороться! Мы знаем, что с войны не возвращаются — это билет в один конец, туда уходят умирать. Не лучше ли расстаться с жизнью по собственному сценарию, в котором неизбежному страху будут сопутствовать удовлетворение и радость выбора, нежели по сценарию наших безликих палачей?! — закончил я. Меня захлестывало возбуждение.
— Но!.. Это не должно быть суицидом, — вмешался Демон, вдохновленный моей легкомысленной поддержкой, а затем обратился конкретно ко мне: — Ты хорошо употребил слово «сценарий», Гоголь. Этот финал должен самым естественным образом проистекать из написанного для себя сценария. Это должно быть тонко, красиво, органично и, в конце концов, неизбежно.
— «То-онко», «краси-иво», скажешь тоже… бредятина какая-то, ей-богу… Постой! Но разве это не самоубийство уже потому, что мы это обсуждаем и понимаем, к чему пытаемся себя подготовить?! — выразил свое бурное несогласие Слива.
— А разве наш безропотный уход на войну — не сознательное самоубийство? — осторожно поддержала мою и Демона позицию Виктория.
По мышцам Сливиного лица при ее словах пробежала волна еле заметного нервозного движения. Но он (наверняка произведя над собой усилие) даже не посмотрел в сторону Виктории.
— Ладно, пусть так, — Слива тоже снял очки и из всех нас выбрал именно Демона, чтобы схлестнуться с ним до едкости непримиримыми взорами. — С тобой более-менее все ясно. Конечно, тебя рано или поздно все-таки подстрелят! С этой точки зрения у тебя просто «идеальный» сценарий. Хочешь — поаплодирую. Но в своем сценарии я, уж извини, не нахожу места подобной крайности. Это, при всем моем желании, будет надуманным звеном в общей цепочке. Я не собираюсь устраивать никаких налетов и вообще ничего к этому близкого. Как быть?
Расклад выходил такой, что следующим делиться своими откровениями должен был Слива.
— Ну так расскажи нам о своей мечте.
В томительном ожидании мы смотрели на Сливу. Белокурый наш товарищ заерзал на месте.
— Не знаю, как сказать. Вы станете смеяться…
— Кончай, Слива, — тут же пресекли мы его нерешительный настрой. — Ты же знаешь, что ничего подобного не будет. Выкладывай как на духу.
— В общем… Что там говорить, много чего хочется взять от жизни. Но что меня угнетает больше всего — это отсутствие рядом человека, которому я мог бы посвятить всего себя…
— Такого человека можно не найти, даже если впереди целая жизнь, — задумчиво произнесла Виктория.
Слива запнулся и пристально посмотрел на нее. Лицо его медленно наливалось краской. Мне даже показалось, у Сливы задрожал подбородок. Демон и я тайком переглянулись.
— Рассказывай дальше, — с такой излишней чуткостью обратился к Сливе Демон, что я непременно прыснул бы со смеху, если бы не боялся все испортить.
Слива с мученическим видом прочистил горло.
— Да о чем рассказывать-то, ума не приложу, — он замолчал, но, понятное дело, сказал Слива еще далеко не все, что должен был сказать. Мы тоже молчали, и Слива, сдавшись, продолжил: — Знаете, каждый раз перед сном я прокручиваю в голове прошедший день и понимаю: все, что я сделал в этот день, как и во все предыдущие, было так серо и так бесцельно, что хочется волком выть. Я знаю, я живу словно по инерции, и все, что ни делаю, не нужно ни мне, ни другим. Вот с такими мыслями я засыпаю каждую ночь…
— Извини, но ты начинаешь распыляться и вот-вот завязнешь в накатывающей жалости к себе и ко всей своей жизни, — вынужден был я по-хорошему подстегнуть Сливу, и с напускной строгостью добавил: — В чем-таки твоя мечта?
Слива стрельнул в меня уязвленным взглядом и, набрав воздуха полной грудью, выпалил:
— В том, что хотя бы один день в моей жизни будет абсолютно другим: я засну не один, а в объятиях любимого человека, который сейчас и не предполагает о моей к нему любви. И засну с мыслью, что этот день я прожил, сделав что-то действительно значимое, совершил Поступок!
На лбу у Сливы выступила испарина.
— Это сильно, — закивал головой Демон.
Слива явно воспринял жест Демона как издевку на свой счет и приготовился было огрызнуться, но Демон вовремя его остановил:
— Да я вовсе не хочу уколоть тебя, брат. Я просто пытаюсь осмыслить… И знаешь, о чем я подумал и с чем ты вряд ли поспоришь? — Демон выждал полной концентрации внимания со стороны Сливы на своих словах. — Такой день, что ты описал, не упадет тебе на голову как дар с неба. Ты должен подготовить его сам!