Встретимся вчера
Шрифт:
Все мои источники знаний о синдроме чувственного искривления времени – та памятка, интернет и маленький онлайн-форум для людей со СЧИВ, который я откопала несколько лет назад. Еще в прошлом году я сходила на групповую встречу в Ванкувере, но это мне мало что дало. Остальных ресурсов мне хватало. Но теперь… Я опускаю голову на ладонь, вспоминаю тот первый поход к врачу, когда мне было девять. Мне делали анализ крови, рентген, полное обследование организма. «Абсолютно здорова, никаких патологий, – заключил доктор. – И тем не менее».
И тем не менее.
– У меня еще не было пациентов с этим синдромом, –
– Нет, – отрезал аппа, – никаких опытов над моей дочерью.
– Да нет, мистер Ро, вы не так поняли. Эти исследования помогли бы нам лучше понять природу такого состояния. Ничего инвазивного. И все только с вашего согласия, естественно.
Но аппа и слышать не хотел. Он встал и взял меня за руку:
– Вы сказали, дети это часто перерастают?
– Ну да. В тех случаях, о которых я читал…
– Это все, что нам нужно знать. Дальше мы сами, спасибо.
Тем дело и кончилось.
Интересно, могли бы те исследования что-то изменить? Ведь к врачу мы ходили после самого первого исчезновения. Приложи я тогда больше усилий, случились бы остальные восемь? Но тут требовалось разрешение аппы. Или мамы, если бы она еще была с нами.
– Так ты придешь, да? На выпускной аукцион? – Встревоженный голос Никиты выводит меня из ступора. Я выпрямляюсь, соображая, что я пропустила. – Мне нужна подстраховка. Дэвид точно не упустит шанс загнать меня в угол.
Так. Я почти уверена, что она про тот аукцион, который будет сегодня после уроков. Его устраивает выпускной комитет для сбора средств. Я киваю:
– Конечно приду. Ты же знаешь, никто не расставит стулья лучше меня.
Она скалится:
– Супер. Только смотри у меня, не исчезни, ладно?
Это она так шутит. Я смеюсь, но все мысли о том, насколько у меня все НОРМ.
Раньше я исчезала один-два раза в год максимум. А тут год только начался, и уже три раза. Может быть, ничего страшного… Может, организм таким образом пытается избавиться от этого раз и навсегда и я больше никогда не исчезну… Но как-то не по себе. Не могу отделаться от чувства, что что-то происходит.
Будто тело пытается мне что-то сказать.
Если аппа не намерен отнестись к этому серьезно, придется мне искать выход самой.
ПАМЯТКА О СИНДРОМЕ ЧУВСТВЕННОГО ИСКРИВЛЕНИЯ ВРЕМЕНИ (ФРАГМЕНТ)
Одна из главных трудностей для людей со СЧИВ заключается в непредсказуемости его проявлений. У всех это происходит по-разному, и даже у одного человека триггер, который отправляет его в прошлое, может меняться от воспоминания к воспоминанию. Это осложняет выявление триггеров, которые стоит избегать. Несмотря на это, людям со СЧИВ рекомендуется отмечать триггеры, о которых они уже знают, чтобы определить вероятные сценарии или, по крайней мере, вести дневник своего состояния.
Два
Мы с Никитой всегда приезжаем в школу за час до занятий. Она вице-президент ученического совета, председатель
У нее каждое утро какие-то встречи. А я? Я иду в темную комнату.
Преподаватель фотографии мисс Феррис всегда приходит рано и отпирает художественный класс для всех желающих позаниматься до первого звонка при условии, что после нас будет порядок. Она милая, наша мисс Феррис. Голос у нее мягкий – к таким приходится внимательно прислушиваться, чтобы не пропустить ни слова. Днем она – учитель ИЗО, а вечером – инструктор по кикбоксингу. Словом, милашка-крутышка. Ее как-то сложно представить тягающей железо или орущей на кого-то в спортзале. Но, как она любит напоминать, искусство разнопланово, и мы – тоже.
В классе уже есть ученики. Народу больше, чем обычно в это время. Меня осеняет: сегодня же аукцион. Некоторые одноклассники выставляют на торги свои работы для сбора средств на выпускной. Среди тех, кто наносит последние штрихи, вижу знакомые лица. Вот Расселл Шах поднимает глаза от мольберта и машет мне рукой.
– Привет, Принцесса бумажных пакетов, – говорит он. – Тоже пришла что-то поправить в последний момент, как и все мы?
Принцесса бумажных пакетов. Так он меня прозвал за мой гардероб – всегда что-то нейтральное, уютное и, конечно, оверсайз. Белое, черное, серое, бежевое. Обожаю беж. Кто-то скажет: «скучно», но что может быть более успокаивающим, чем любимый бежевый джемпер, заправленный в белые брюки на шнурке?
Когда я так наряжаюсь, аппа говорит, что в таком наряде хорошо стены красить. Но яркие акценты я приберегаю для аксессуаров. Глиняные серьги цвета вишневых жевательных конфет «Старберст» или бирюзовый шарф с узором в виде морских волн. А сегодня – ярко-оранжевая повязка на голове, которая убирает со лба короткие волоски.
– Не-а, – отвечаю. – Ничего не выставляю. И потом, я не такой прокрастинатор, как некоторые. Уж я задолго до срока управилась бы.
Он прикладывает ладонь к уху:
– Что я слышу? Лицемерие? Нет, минуточку, это же неприкрытая ложь.
Я смеюсь. С самого начала старших классов Расселл и я попали в одну группу по изо, и мы были ИМЕННО ТЕМИ, кто сдает каждый проект или презентацию в последнюю секунду. Когда я вбегала в класс, чтобы нанести финальные штрихи, он непременно тоже был там. Вообще Расселл мечтает стать книжным иллюстратором.
Два года назад он признался, что я ему нравлюсь, и пригласил на весеннюю дискотеку, но я отказалась, – сомневалась, что он тоже нравится мне в этом смысле. Но была и другая причина. Я не хотела, чтобы мое первое свидание прошло в людном месте, на танцах. А если я исчезну? Туда ведь набьется куча народу, будет столько запахов в одном школьном спортзале: ядреная смесь из газировки, пота, дезодорантов, духов. Мне не хотелось, чтобы такое случилось на моем первом свидании или во время первого танца, вот я и не пошла.