Вступление в должность
Шрифт:
— Одну минуточку! — догнала его Ира, — Хорошо, что я вас увидела… Извините, забыла ваше имя-отчество.
— А-а… соседка… Иван Макарыч, — остановился он…
— Иван Макарыч, возьмите, пожалуйста, долг, — Ира уже достала из кошелька все деньги и держала их в руке: пусть видит, что она не бедная! Пусть видит!
— А-а, ну давайте, — Иван Макарыч взял у нее две десятки, небрежно сунул в карман брюк. — Как муж, поправляется?
— Да, спасибо. Скоро будет дома. Извините, мне на работу. До свидания.
— Покедова, — кивнул
И когда раздавала долги лаборанткам — тоже держала в руках все деньги. Пусть видят, что и у нее кое-что водится! Пусть не думают, что долги отдают только после получки.
Получка — сегодня, но во второй половине дня. А она расплачивается с утра.
— Обидно, что не получилось с наборами, — говорила она лаборанткам. — В эти дни не было, а моя продавщица уходит в отпуск. Так что возвращаю вам деньги, а заодно и свой должок… Нюсенька — тебе три рубля. Большое спасибо… Зиночка — вам семь… Спасибо. Анне Петровне — четыре. Большое спасибо… — Она предварительно разменяла две десятки.
И вообще весь этот день у Иры был связан с денежными операциями. Во время перерыва съездила в школу, где работал Павел, получила по доверенности деньги. Забегала в продуктовые, покупала то, се, пятое, десятое: для Павлика и для дома. Вернулась на работу с тяжелой сумкой и с десятком билетов спортлото (а вдруг?..). Получила свою зарплату, вела на клочках бумаги сложные подсчеты: сколько отдать — сколько останется, что еще купить — сколько останется. Зачеркивала клетки в талонах спортлото, как того требовали правила игры. Десять раз проверяла, правильно ли зачеркнула.
Все деньги, что у нее были, она соединила вместе, отсчитала 400 рублей (вернуть Зайцевым), положила их отдельно, на дно сумки. 10 рублей сунула в стол Примадонне (брала у нее), остальные спрятала в кошелек, а кошелек — опять-таки — в сумку. В кошельке было 53 рубля, из них 16 предстояло отдать соседям по лестничной площадке (3 плюс 2 плюс 10 плюс 1). Значит, 37 рублей полностью принадлежали ей. Если тратить экономно, то… 37:15=2,4. Если тратить строго по 2 рубля 40 копеек в день, то вполне хватит до следующей получки. Только так и нужно тратить!
Ну, а попутно с этими расчетами-подсчетами Ира выдавала и принимала книги и журналы, рылась в каталоге, шутила с читателями. Словом, все сегодня шло хорошо.
Примадонна опять не явилась с утра, даже не позвонила. Но это нисколько не печалило Иру — слава богу, привыкла! Примадонна заявилась лишь к концу работы (все-таки день получки) и в самых восторженных тонах сообщила Ире, что Кулемин болен («Что-то с нервами») и они помирились («Замуж за него не собираюсь, но зачем же терзать ему душу?»), что она не может его одного оставить и спешит в аптеку («Врач прописал кучу лекарств»), И, сообщив все это, исчезла, как мимолетное виденье.
Ее уход тоже не опечалил Иру. Она только подумала, что Кулемин — настоящая тряпка и у него нет ни капли самолюбия.
И даже когда позвонила Аля Зайцева и сказала,
— Слушаю тебя, Аля, — сказала ей Ира.
— Ирина Николаевна, мне надо срочно вас увидеть. Я приеду к вам на работу, — Голос Али звучал совсем глухо, едва разобрать.
— А где ты находишься? — спросила Ира, определив, что Аля звонит издалека.
— Возле своего дома. Я из автомата.
— Как же ты успеешь доехать? Я через десять минут ухожу в больницу.
— Тогда я приеду к вам домой. Вы когда будете дома?
— Часа через три.
— Я приеду! — выкрикнул далекий Алин голос, и в трубке послышались гудки отбоя.
«Очень хорошо, что она приедет, — подумала Ира. — Отдам ей деньги, не придется ехать самой».
Так что и этот звонок не внес никакого смятения в Ирину душу.
И погода на улице была хорошая, и трамваи весело звенели, и люди, казалось, только то и делают, что улыбаются друг другу. И Павлик сразу заметил, какое у Иры настроение.
— Ты сегодня сияешь, — сказал он, когда они уселись на диванчике в тупичке коридора.
— Еще бы — день получки! С долгами расплатилась и новых наделала.
— А новых зачем?
— Взяла у Динки четыреста, отдам Зайцевым. Ты доволен?
— Вполне.
— Это во первых строках, — шутливо говорила Ира, раскрывая свою сумочку на «молнии», в которой носила кошелек, зеркальце, пудру, помаду и прочие мелочи. — Во вторых строках — следующее. Раз мы возобновляем интеллектуально-духовную жизнь, то начнем с репертуара нашей русской драмы. Ты выходишь из больницы, неделю возлегаешь дома, затем берешь меня и Светку под ручки — и мы чинно отправляемся смотреть новую пьесу. Вот, пожалуйста: три билета на премьеру, — Ира показала мужу билеты и продолжала: — Ну а в третьих строках — почему же не радоваться, если ваша ненаглядная дочь влюбилась?
— Так уж сразу и влюбилась!
— И папа торопится выдать жениху визу на посещения невесты в доме, где проживает вышеуказанная невеста. Не так ли? — шутливо говорила Ира.
— По-моему, запретить — не лучший вариант.
— Ах, какой вы тонкий психолог, Павел Владимирович! Вы, конечно, исходите из того, что запретить — значит, позволить встречаться в иных местах? Между прочим, вы правы: вчера они любезно беседовали в подъезде, между лестницей и почтовыми ящиками. Ваша дочь объяснила, что они «забежали от дождя».
— Но ведь был дождь.
— Разве есть такое, чего при желании нельзя объяснить?
— Ты видела этого мальчика?
— Почти нет, Он находился вне пределов светового освещения. Стоял, как детектив, под лестницей и исподлобья прощупывал меня взглядом. Но сведений о нем поступило предостаточно.
— Какие же? — улыбнулся Павел.
— Живет «в доме, где химчистка», он — «из восьмого», он — «помогал ей убирать класс, но больше мешал». И он ей «немножко нравится».