Вся чернильная рать...
Шрифт:
Не доросли, мол, эти аборигены до понимания высот «интеллектуальной хореографии», и потому балет Дж. Робинса в Москве успеха не имел. Но, может, винить в этом надо отнюдь не московских зрителей? И потом, самая ли это плохая черта в характере народа — быть душевно чутким, отзывчивым на красоту и добро, уметь сострадать чужому горю и разделять его? Когда подобных качеств нет, то на смену им приходят черствость, жестокость, корысть, эгоизм, беспощадность к окружающим, к слабым, больным, обездоленным… Но эти последние качества культивируются и поощряются как раз в обществах, где правит капитал…
Констатируя щедрое гостеприимство советских людей, которым он, кстати, широко пользовался, Г. Смит и это золотое качество нашего народа стремится высмеять и изобразить в отрицательном свете. «Умеренность и бережливость
54
Ibid., p. 119.
Смит считает, что советские люди «выкладываются» на организацию таких вечеринок полностью, «не считаясь с затратами и благоразумием, — укоризненно покачивает головой Г. Смит, — с тем, чтобы этот… вечер безудержного веселья… провести на высоте» [55] .
Что ж, советские люди умеют хорошо повеселиться, умеют и щедро угостить своих гостей, словом, умеют «провести на высоте» дружескую пирушку. И при этом хозяева не будут считать, сколько кто из гостей съел или выпил.
55
Smith H.Op. cit., p. 119.
Этот житейский обычай советских людей, конечно же, никак не похож на деловую расчетливость американцев. Я вспоминаю, как во время визита в США нашу небольшую группу из Советского Союза пригласили однажды на вечеринку в один богатый дом в Оклахома-сити. Мы, четверо советских гостей, вдруг увидели, как приглашенные на эту же вечеринку американцы входят в дом хозяина и каждый приносит с собой то тепло укутанную кастрюлю, то сковороду с мясом, то картофель, то пирожки, то помидоры… А мы ничего не принесли с собой, ибо не знали, что в Америке принято ходить в гости со своей закуской и со своим питьем. И чувствовали себя в этом доме, скажем прямо, неуютно… Однако нам в голову не приходило смеяться над подобным «благоразумием» или расчетливостью американцев. Так, выходит, у них принято, таков обычай.
В одном из номеров журнала «Америка» рассказывалось о том, что и подобная манера приема гостей в США уже устарела. Теперь американцы выезжают в гости (так они это называют) с прицепленным трейлером. «Приехав на место, — с упоением рассказывает автор, — мы ужинаем в своем трейлере и затем идем… в гости. Им (хозяевам. — А. Б.) не нужно думать, чем нас накормить… И нам и им приятно — сплошное удовольствие».
И это «в гости»? Нет уж, увольте от подобного гостевания, в основе которого лежит голый расчет. Советское гостеприимство, к счастью, лишено мелочной меркантильности, столь свойственной «американскому образу жизни». Для нас, советских людей, принять гостей — это всегда радость: хозяева постараются и вкусно угостить, и завязать душевный разговор, и вместе песен попеть, и посмеяться, и потанцевать.
Как известно, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Можно не любить тот или иной обычай в быте народа, но уважать чужие порядки положено каждому цивилизованному человеку, находящемуся к тому же в гостях. Уважать, а не заниматься высокомерным зубоскальством и пытаться нивелировать обычаи и нравы быта и жизни народов, возводя в эталон, в высший абсолют один-единственный «американский образ жизни». Он очень многим может прийтись не по душе.
Г. Смит отводит немало страниц подробным размышлениям, а точнее сказать, измышлениям о «тяжелом» пьянстве советских людей. Смит пускается в псевдоисторические экскурсы, вылавливая из книг разного рода зарубежных «визитеров», посещавших в разное время Россию, доказательства якобы издревле свойственной русскому народу склонности к беспробудному пьянству.
Г. Смит лицемерно жалуется: «За три года, что я провел в России, я употребил, алкоголя больше, чем за всю свою жизнь» [56] .
Похоже, что Г. Смит действительно увлекался спиртными напитками. Он подробно, с особым смаком описывает свои многочисленные попойки в различных городах СССР и признается, что часто напивался, как говорится, «до положения риз» или, что Смиту, видимо, более импонирует, «до посинения пупа». Но, пардон, с какой же стати русские должны нести ответственность за недуг Смита?
56
Smith H.Op. cit., p. 122.
Что же касается масштабов потребления спиртных напитков, то американским журналистам, сочиняющим книги ужасов о России, хорошо бы обратить свой сарказм и гнев против гигантского организованного механизма одурманивания американского народа алкоголем и наркотиками. Как признает газета «Крисчен сайенс монитор», к категории хронических алкоголиков в США можно отнести более 5 процентов населения США. «Белая книга» о наркомании отмечает, что свыше ста тысяч американцев-наркоманов уже находятся на стационарном лечении в больницах, а всего в США «несколько сот тысяч человек ежедневно употребляют героин и избегают лечения». Плюс к тому почти пять миллионов человек помещены в психиатрические больницы на стационарное лечение… Подсчитаем: 5 процентов населения США — это более 11 миллионов человек (алкоголики), плюс 5 миллионов находящихся на стационарном лечении в психиатрических больницах (душевнобольные), плюс около миллиона наркотиками увлекаются… Получается свыше 17 миллионов американцев… Частная медицинская служба заинтересована в том, чтобы их было больше, ибо прибыли врачей тогда возрастут.
Бывший посол США в Италии госпожа Клэр Бут Люс, никогда не отличавшаяся передовыми взглядами, признавала: «Если нынешний рост преступности, алкоголизма, наркомании и коммерческого секса (то есть проституции? — А. Б.) сохранится до 1996 года, Америка будет к тому времени самым пьяным, самым одурманенным наркотиками, одержимым сексом и преступным обществом на земле…» [57]
А самое страшное — это постоянно давящий на психику людей страх потерять работу. Первое и священное право человека на труд хозяевами общества высокоразвитого капитализма попирается бесцеремонно, систематически и, видимо, сознательно. Когда в США свыше 12 миллионов здоровых, в полном расцвете сил мужчин и женщин лишены возможности осуществить свое право на труд и превращены в униженных просителей, которым разные благотворительные общества от щедрот своих дают раз в день тарелку супу или пакет продовольствия для семьи, становится как-то не по себе от морали подобного общества, заставляющего значительную часть своих граждан получать подаяния. Различные американские журналисты и радиоголоса с упоением расписывают эту раздачу подаяния безработным как некое социальное достижение: вот, мол, они не работают, а их даром кормят.
57
«Коммунист», 1976, № 15, с. 124.
Не могу не привести здесь размышлений на этот счет, которые встретились мне в мемуарах Мариэтты Шагинян «Человек и время». Вот что писала известная советская писательница: «Есть что-то унизительное в понятии «даром», поскольку оно, как пощечина, идет к человеку без ничего обратного, кроме чувства собственного унижения… даже собаке даровая кормежка — без ничего, без дела, без лая, без охраны дома — противоестественна. И по-другому показалось слово, такое частое в газетах, — безработица… Бесконечная человеческая очередь с котелком для супа в руках — в Америке, Лондоне, Риме, Париже, Японии… Раньше казалось: слава богу, что хоть кормят! А сейчас оборачивается ужасом: нет работы, не дают работы, вымирает сущность человеческая, костенеет без выхода энергия — в руках, ногах, мускулах, в коре головного мозга, это очень страшная вещь, хуже гильотины, — безработица.