Вся эта ложь
Шрифт:
Вечером сёстры признались в содеянном, но менять обратно ничего не стали, ведь все были счастливы от случившегося. Окончательно все точки над "i" расставила новость о беременности близняшек. И в положенный срок, правда с разницей в один день, на свет появились малыши – у Поли с Витей родился мальчик, которого назвали Гена, а у Оли с Вовой родилась девочка, и ей дали имя Таня.
Вот и весь секрет – просто брат защищал свою двоюродную сестру, но об этом родстве в школе никто не знал. Детвора так решили на своём тайном собрании за день до того как стать школьниками, поклявшись хранить секрет своего родства до самого конца. Для верности Генчик и Таня закрепили сказанное кровью, уколов указательные пальцы иголкой и смешав выступившие капельки. Чуть позже в эту игру были вовлечены и их родители, посчитавшие, что так будет даже интересней, и уже на большом семейном совете решили, что на школьные собрания будут ходить только папы, появись там мамы, тайна тут же перестала бы быть тайной.
Таня, придерживаясь за стену, с трудом встала, грязной ладонью смешав на лице кровь, текущую из носа и слёзы, льющиеся из глаз. Ей было одновременно больно и обидно, но сильнее всего была злость и желание отомстить. А разве она уже не отомстила? Разве не ударила Лилю в самое болючее место? Сама виновата, что не рассчитала ответную реакцию.
Таня не вернулась в класс, умылась возле уличной колонки, и пошатываясь побрела домой, зная, что родители придут только вечером, и она успеет привести себя в порядок, но то, что отразилось в зеркале повергло её в шок – свёрнутый в сторону опухший нос и синяк, расползшийся на пол лица. Как жить дальше с такой рожей?!
Почуяв что-то неладное, Генчик, отсидел урок и рванул из школы, прихватив портфель Тани. Она долго не открывала, а когда появилась на пороге, тот смог выдавить из себя лишь хриплый крик:
– Кто?!
Она затащила его внутрь и захлопнула дверь.
– Чего орёшь? Хочешь, чтобы соседи всё узнали?
– Кто это сделал? – едва сдерживаясь повторил вопрос Гена.
– Сисяндра, – всхлипнув ответила Таня.
– Что ты не поделила с этой жирной курицей?
– Тебя, – после небольшой паузы произнесла она.
– Не понял…
– Что ты не понял? Ты что не знаешь, что она втюрилась в тебя? Не заметил этого?
– Ну заметил…, – замялся Генчик. – Ты тут при чём?
– Я ей сказала, что переспала с тобой.
Он с недоумением посмотрел на неё
– Переспала? Со мной? Ты дура?! Зачем?
– Я не хочу, чтобы тебя кто-то другой любил. И уж тем более эта Сисяндра.
– Далась тебе она.
– Да? – снова всхлипнула Таня. – А ты сиськи её видел?
– И что?
– У меня таких никогда не будет!
– Правду отец говорит, что все бабы дуры. Что с этим будем делать? – перевёл он тему, указав на сломанный нос.
– Не знаю. Родители увидят – убьют и меня и её.
– Надо врать. А с Зайцевой я сам разберусь. По тихому.
– Знаю я твоё "по тихому".
– Не бзди. Давай лучше о тебе подумаем. Где могло такое случиться?
– Кроме "упала на лестнице" ничего в голову не лезет, – почесав кончик носа, произнесла Таня.
– Только не в школе. Начнутся разборки. Отец твой всех там на ноги поднимет. Давай так – в подъезде было темно, ты оступилась и упала, носом ударилась о перила. Я сейчас пойду лампочку разобью.
– Хорошо, вроде. А кровь?
– Будет тебе и кровь.
Гена взял на кухне нож и выбежал в подъезд, Таня даже слова не успела сказать, выбрал подходящее место и не задумываясь полоснул себя лезвием по пальцу. Он испачкал кровью перила и накапал на ступеньки, после этого подпрыгнул, и ножом разбил лампочку. Стало темно. Гена пошёл вверх, хватаясь окровавленной рукой за перила, ну и в довершении – несколько капель возле двери. Получилось весьма правдоподобно.
И родители поверили. Отец Тани договорился об операции для дочери с одним из лучших хирургов города, и через полгода её носик был так же очарователен как и раньше. Всё время, пока шло лечение, Таня не ходила в школу, Генчик приносил задания и делал вместе с ней уроки, а потом рассказывал о школьных сплетнях. Самым интересным было отслеживать падение Зайцевой, в одночасье превратившейся из отличницы в заскорузлую двоечницу и прогульщицу.
– Вот это я долбанула Сисяндру, – восторженно произнесла Таня, услышав очередную историю деградации бывшей подружки. – Мой сломанный нос по сравнению с ней просто баловство.
Она встала из-за стола, на котором были разложены учебники и отодвинула их в сторону.
– Чай будешь? Мама плюшки испекла. С джемом.
– Давай.
Таня направилась на кухню, а Гена поймал себя на том, что пялится на её попку, облачённую в лёгенькие домашние шорты. И это было уже не в первый раз. За прошедший год Таня сильно изменилась, и из просто очаровательной девчонки начала превращаться в настоящую девушку с аппетитными формами, завораживающим покачиванием бёдер и взглядом, таящим в себе какой-то таинственный вопрос. И смотрел Гена уже не глазами того мальчишки, который сидел рядом на горшке в детском садике или бегал за ней голышом по пляжу, пока родители нежились на солнышке. Это был совсем другой взгляд, взгляд взрослеющего юноши, готового перейти на новый уровень познания непознанного. Хотя, что непознанного было в Таньке, ведь они знали друг о друге всё, вплоть до мелочей, будь то малюсенькая родинка на её попке или шрам на его животе от удалённого в первом классе аппендицита. Оказывается было, и появилось всё это совсем недавно. Хуже всего, что точно такие же взгляды он перехватывал у других, и не только у сверстников, но и у вполне себе взрослых мужчин. Это просто бесило. Не мог Генчик позволить, чтобы кто-то ещё пялился не его Таню. Поэтому школьные репрессии ужесточились, и к выпускному году дошло до того, что эта забота стала её раздражать.
– Может ты прекратишь? – не сдержалась Таня после очередного избиения глазастого наглеца. – Я так с тобой старой девой останусь.
– Не останешься, – решительно произнёс Гена.
– Ты перестаёшь быть моим надзирателем?
– Нет.
– Тогда как?
Гена схватил её за руку и отвёл за угол, где никого не было. Взяв за талию, усадил на подоконник и крепко сжал её ладошки.
– Я женюсь на тебе.
Танины глаза чуть не вылезли из орбит.
– Дурак, что ли?! – прошептала она, оглядываясь по сторонам.
– Да, дурак. Я понял, что люблю тебя. И всегда любил.
– Но ты же мой брат…
– Да какой я тебе брат… Седьмая вода на киселе.
– Что родителям скажем?
– Мне нравится ход твоих мыслей, – улыбнулся Гена, – уже о реакции родителей думаешь. Скажем, что не можем жить друг без друга. Мы же не можем?
Таня задумалась. А ведь и правда, невозможно было вспомнить ни одного жизненного эпизода, чтобы рядом не было Генчика. Он был всегда и везде. Она привыкла к нему и не представляла жизни, если он вдруг куда-то исчезнет.
– Я не готова тебе сейчас, что-то ответить. Но получается сама накаркала. Кто меня тогда потянул за язык, что я с тобой переспала?
– Никто. Это подсознание, детка.
– Ты такие слова знаешь. Ладно, я поговорю со своим подсознанием. Дома продолжим. Помоги.
– Хорошо, – Гена придержал Таню, чтобы она могла спрыгнуть с подоконника. – Я буду ждать твоего звонка.
Весь вечер она пролежала у себя в комнате, переваривая услышанное. Восприняв в штыки неожиданное признание Генчика, сейчас Таня, поняла, что не так уж всё и плохо. Сколько в истории было примеров, когда женились двоюродные братья и сёстры, все цари и короли сплошные родственники. Пусть будет как будет, решила она. И к их многолетней тайне добавилась ещё одна.