Вся ночь — полет
Шрифт:
— Синди, детка… Не хочешь ли ты мне сказать, что предлагаешь выпить собачьей… собачьих… — Он набрал воздуху и выдохнул: — Духов?
Она захохотала.
— Нет, не волнуйся. Ты сам, как творческая личность, знаешь, что когда создаешь… полотно, то только о нем и думаешь.
— Полотно! — Алекс стукнул себя по колену. — Как точно ты сказала про собачьи духи, что это полотно! — Он снова взмахнул рукой и в горячности задел бокал. Тот опрокинулся, жидкость потекла по разложенным на полу работам. — О мой Бог! О Дьявол! Нет, Синди, ты это нарочно!.. Ты мне мстишь!.. — кричал он, пытаясь спасти от потопа то, что можно.
Но липкая жидкость коричневыми разводьями метила белые листы.
— Нет! — заламывал руки Алекс. — Это не конец!
— Нет. Это не конец, — подтвердила Синди. — Давай теперь начнем с самого начала. Я думаю, теперь ты не откажешься стать моим компаньоном. — Она наклонилась и из своего бокала отлила половину в опустевший бокал Алекса. — Я готова поделиться с тобой по-братски.
Глава семнадцатая
Укол осы
«Клетчатые юбки и полосатые брюки нравятся далеко не всем, — побежали по экрану компьютера строчки. — А ты носишь их, Эдвин Ньюбери? В твоем имени есть что-то шотландское. Ха-ха!»
Остряк! — хмыкнула Шейла. И тут же написала ответ: «Не ношу. Хожу без них».
«Не мерзнешь?»
«С тобой, умник, не замерзнешь».
«В точку, Ньюбери! Привет, Эдвин! Это Дав. Слабо меня поймать, а?»
«Вылетай, мой голубок, сам увидишь», — включилась в интернетовскую болтовню Шейла.
Она зарегистрировалась под именем Эдвина Ньюбери и теперь «чатилась» с мальчишками, ровесниками сына.
Норма уехала, они расстались довольные друг другом. Шейла обещала навестить ее, как появится время. Но она знала, вряд ли это произойдет скоро, потому что слишком много дел с фермой.
Между тем ее ферма, которая началась с Сокола Эдвина и его подруги, заметно расширилась. Питер подошел к идее по-мужски, он заставил Шейлу купить несколько кречетов и сапсанов, уверяя, что моноферма — это хорошо, но куда интереснее собрать у себя разных ловчих птиц.
За кречетами и сапсанами она не поехала, поручила Питеру привезти их, Питер съездил в штат Мэриленд, где выведены хорошие особи.
Сама Шейла не расставалась с Соколом Эдвином, хотя порой упрекала себя в этом, опасаясь, что излишнее внимание может ему повредить.
Но Шейла ничего не могла поделать, иногда она казалась себе огромной хищной птицей, которая когтями впилась в Сокола Эдвина и держится за него, будто вся ее жизнь спрятана в нем. Она намеренно называла его чаще двойным именем — Сокол Эдвин, а не просто Эдвин. Потому что однажды Шейла услышала, что если назвать кого-то именем умершего человека, то и его ждет печальный конец.
Конечно, думала она, в итоге печальный конец ждет всех и каждого, но будет лучше, если Сокол Эдвин пробудет рядом со мной как можно дольше. Тем более, что ему предначертана природой жизнь, полная опасностей, — постоянный полет и схватка.
Было время, когда Шейла думала о собственной смерти как о благостном выходе из тупика, в котором оказалась. Более того, Шейла желала собственного ухода. В тот день, когда Норма увидела ее в супермаркете, она на самом деле думала не о том, что покупает, а прокручивала в голове варианты ухода из жизни.
Поехать в Колорадо и прыгнуть со скалы, откуда прыгнул Эдвин? Но он вовсе не хотел смерти. Он хотел полета. Но ошибся.
Наглотаться таблеток, которые у нее в аптечке? Шейла представила всю неэстетичность последующей картины и отклонила такой вариант.
Открыть газ и сунуть голову в духовку?
Сесть в машину и соскочить с моста?
Картины одна ужаснее другой мелькали в голове, Шейла хваталась за пачки салфеток, мочалок для посуды, как хваталась бы за воздух, стоя на карнизе многоэтажного дома своей жизни, который выстроила сама…
А потом увидела косметику «Бьютифул». Это были первые духи в ее жизни. Тогда она жила в Миннеаполисе. Был самый конец зимы. Духи пахли свежестью, они обещали весну и нежность, перемены.
Тогда, в супермаркете, духов не было, но их аромат повторял гель для душа. Она протянула руку к флакону, и обещание исполнилось. Перед Шейлой возникла Норма Родд, которая ввела ее в новую весну…
«Эдвин Ньюбери, ты зря кормишь своего сокола», — выползло на экран.
Это еще что? Шейла уставилась на текст.
«Отпусти его, и он объестся петушками».
Шейла сначала не до конца осознала, что именно она прочла. О каких петушках идет речь?
«Кто спрашивает меня?» — быстро набила она вопрос.
«Инкогнито, Который знает, чьего петушка он поймал. И сколько он стоит, Эдвин».
Шейла почувствовала, как в горле пересохло. Она хотела уже нажать клавишу «закрыть», но неизвестный собеседник опередил ее.
«Не закрывай. Не спеши. Готовь деньги. Или своего лихого Сокола Эдвина. Он тоже деньги. Пока».
Собеседник ушел из чата.
Шейла выключила компьютер.
Она чувствовала, что все тело дрожит. Господи, что это?! Кто-то хочет отнять Эдвина? Снова?!
Шейла смотрела на серый мертвый экран.
Отнять Эдвина. Эдвина? Нет, одернула она себя, пытаясь вытащить себя из ямы, в которую она пока еще не упала, но…
— Не отдам, — сказала Шейла и стукнула кулаком по столу. И выскочила из-за стола.
— Шейла! — услышала она голос Питера.
— Что? Что случилось? — Паника охватила ее, неужели уже что-то случилось? Она бросилась вниз по лестнице. — Что, Питер?!
— Я еду в город. Ничего не надо в Фортуне?
Шейла приложила руку к левой стороне груди.
— Не надо ли чего в Фортуне, — медленно повторила она. Звучит здорово. Надо, надо, Питер. Мне нужна удача, подумала она. — Конечно, Питер. Зайди на почту, мне должны прислать материалы из Франции. Жерар Бертье, я говорила тебе о нем. Кстати, он обещал птичий прайс-лист из самых последних. Мы должны знать, на что нам рассчитывать.