Вся правда о нас
Шрифт:
Теперь Дигоран Ари Турбон сидел, как ни в чём не бывало, за большим столом, наворачивал возлюбленные мои тумты, гладил прильнувшую к нему птицу, улыбался всем подряд, безмятежно зеленея щеками — был, надо понимать, счастлив. Живут же люди.
Я сел рядом с Ди. Не из-за стоявшего поблизости блюда, как можно подумать. А ради возможности задать ему мучивший меня с утра вопрос. И пусть выкручивается. А я посмотрю. И послушаю. Правды не узнаю, так хоть развлекусь.
На самом деле, я не то чтобы хороший следователь. Подозреваю, хуже вообще не придумаешь. Я совсем не хитрый. Тем более, не коварный.
Но всё это, конечно, совершенно не означает, будто я не могу задушевно поболтать со своим соседом Дигораном Ари Турбоном. И спросить его: какого чёрта, Ди?
Ну правда же, какого чёрта.
Но так я вопрос ставить не стал. Вместо этого приветливо улыбнулся, цапнул с блюда остывшую уже котлету, сказал:
— Здорово, что вы дома. А то сэр Кофа сказал, будто вы исчезли прямо у него на глазах, я даже беспокоиться начал — а вдруг и правда? Рад, что обошлось.
— А разве я?.. — начал было Ди. Но тут же смущённо потупился и согласился: — Да, наверное он прав. Со мной такое бывает.
— Что бывает?
— Исчезаю я иногда, — вздохнул Ди. — Особенно если задумаюсь. То есть, это со стороны так выглядит — как будто исчезаю. А сам я при этом ничего особенного не чувствую: иду, думаю о чём-то своём. А потом обычно удивляюсь, как это так далеко забрёл, и сам не заметил. И дороги не помню — в смысле, как шёл.
— Это как? — изумился я.
— Не знаю, — простодушно ответил Ди. — Я же не нарочно это делаю. Само так получается.
Прелестно. Что тут скажешь.
— У нас в Урдере такое порой случается, — вставила леди Лари. — Даже в правилах хорошего тона есть указания на этот счёт: если ваш спутник внезапно исчез во время прогулки, обижаться на него не следует; спросить при следующей встрече, куда он подевался, вполне допустимо, но настаивать на ответе не стоит.
Ничего себе правила хорошего тона. «Если ваш спутник внезапно исчез…» Воистину, этот Урдер — страна чудес. А мы живём тут как дураки и ни хрена не знаем.
— Я тоже иногда исчезаю, — вставил Иш. — Не так часто, как Ди, но порой бывает. Хорошо, что вы об этом заговорили! А то я даже не знаю, как лучше: заранее предупреждать новых знакомых, что такое иногда случается, или достаточно будет извиниться потом?
— Лучше заранее, — посоветовал я. — Подобная неожиданность может серьёзно нарушить планы, а это мало кому нравится.
— Мне бы точно не понравилось, — подала голос Базилио. — Я бы потом ещё долго беспокоилась, что как-нибудь не так себя повела, если уж человеку пришлось исчезнуть, лишь бы со мной рядом не идти.
Бедный ребёнок. Всё-таки родиться чудовищем — тяжёлое испытание. И аукаться будет ещё очень долго. Честно говоря, я бы предпочёл услышать, что она время от времени хочет откусить кому-нибудь голову — в конце концов, эта проблема знакома любому из нас и решается хорошим питанием и элементарной самодисциплиной. А вот постоянное опасение кому-нибудь не понравиться — только разговорами. Целыми столетиями задушевных разговоров,
— Ты не можешь повести себя «не так», — сказал ей Иш. — Кто угодно, только не ты!
Такой молодец. И все остальные тут же согласно закивали, а леди Лари добавила:
— Ты же чудо расчудесное, светлая головушка! Не знаю, как здесь, а нас в Урдере таких умничек, как ты единогласно выбирают в Большой Урдерский Совет.
Базилио просияла. Всё-таки даже от уменьшительно-ласкательных суффиксов бывает польза. Ещё немного, и я с ними смирюсь.
От смирения перед уменьшительно-ласкательными суффиксами меня спас Джуффин. Видимо сердцем почуял беду и решил вмешаться. Прислал зов и сказал:
«Не знаю, чем ты сейчас занимаешься, но бросай всё и дуй ко мне. Через полчаса мы обедаем с новым послом Чангайской Империи».
Час от часу не легче.
— Вообще-то я не голоден, — сказал я, входя в его кабинет.
— А я тебя что, жрать зову?
— «Обедать»— это и есть «жрать», — заметил я. — Ты не знал?
— Иногда да. Но раз на раз не приходится. Например, обедать с чангайским послом — это, в первую очередь, означает с ним разговаривать. Вернее, с ней. Леди Мариенна Курчан — так зовут эту достойную даму. Она тебе понравится, обещаю.
— И о чём мы будем разговаривать после того, как она мне понравится? — флегматично осведомился я.
— Эй, что с тобой, Макс? — встревожился Джуффин. — Мы расстались всего пару часов назад, и в тот момент у тебя на плечах ещё была голова. Не идеальная, конечно, но вполне неплохая. В ней даже происходили какие-то мыслительные процессы.
— Правда, что ли?
— Точно тебе говорю. Куда ты её подевал?
— Последнее, что я помню о своей голове — она собиралась взорваться от обилия непонятной ей информации. Но потом, видимо, нашла способ просто отключиться. И, таким образом, уцелеть.
— Знать ничего не знаю, включай её обратно. И взрывать не смей. Голова тебе пригодится — вот прямо сейчас, за обедом с чангайским послом.
— Но откуда в моей жизни вдруг взялся чангайский посол? Какой смысл в нашей встрече? Если ты хочешь воспитать из меня дипломата…
— Я что, пахну безумием?
— Не знаю. Не забывай, я не различаю этот запах. Нет, правда, зачем я понадобился чангайскому послу?
— Не ты ей, а она тебе.
— На кой ляд?
— Слушай, — внезапно спохватился Джуффин, — а ты карту Мира вообще хоть раз в жизни видел?
— Обижаешь. Она у меня даже в спальне висит. Очень красивая.
— Рад, что Мир сумел угодить тебе своими очертаниями. А ты эту красоту хоть раз внимательно разглядывал? Надписи читал? Помнишь, с какими государствами граничит Чангайская Империя?
И тут до меня наконец дошло.
— Дырку надо мной в небе и три хвоста в зубы! У них же там Урдер совсем рядом! Поэтому?
— Хвала Магистрам, дошло, — ухмыльнулся Джуффин. — Но нам повезло гораздо больше, чем ты можешь представить. Четвёртый любимый муж госпожи посла — урдерец. Говорят, редкостный красавчик; впрочем, я не видел, она его с собой не привезла. Зато, будь уверен, благодаря ему леди Мариенна знает об Урдере больше, чем все наши справочники вместе взятые.