Вся правда, вся ложь
Шрифт:
– Наверное. Но если не искала, значит, все их вполне устраивало. Они вообще жили душа в душу, я тебе так скажу: если б Ира чего захотела, Генка возражать бы не стал. Он на нее только что не молился.
– А она?
– И она его любила. Я, признаться, глядя на них, по-хорошему завидовала. И не я одна. Отличные ребята, любят друг друга, всегда вместе. Раньше Одинцов с моим раз в неделю в баню отправлялся, считай, каждый выходной на рыбалку, во вторник – пиво в «Бюргере», в пятницу – водка, могли загулять до субботы и воскресенье прихватить. Вот скажи, чего моему козлу не жилось?
– Так ведь козел, – пожала я плечами.
– Это точно, – вздохнула Римма. – Короче, как только Одинцов женился, все эти тихие мужские радости сразу
– Брат у него инвалид?
– Ну, ходит, слава богу, на своих ногах, и с головой вроде порядок. У него с детства какое-то нервное заболевание, начинает задыхаться ни с того ни с сего, аж до обморока. А наши врачи, известное дело, вместо того чтоб до причин докопаться, сбагрили парня на инвалидность, и все дела. Генка к кому только ни обращался, он ведь младшему вместо отца, мать у них погибла, когда Витьке лет четырнадцать было. Само собой, на больного мальчишку это не лучшим образом подействовало. Зато руки у него золотые, что угодно починит. Тем и живет. Со здоровьем у него последнее время вроде бы наладилось. Но сверстников он сторонится и вообще… нелюдимый, одним словом, хотя с нами ведет себя совершенно нормально. Привык, наверное. Ирина его очень жалела, она деваха добрая. Жил Витька отдельно, после свадьбы молодые квартиру снимали, чтоб его не стеснять, ну и самим вольготно себя чувствовать.
– У Одинцовых не было детей. Какие-то проблемы? – вновь спросила я.
– Вряд ли. Жили ребята для себя. Может, попозже созрели бы, родили. Ира, она ведь за Генкой ходила, точно он малое дитя. Геночке надо то, Геночке надо се… Каждый день по три салата настругает, напечет, наварит, рубахи нагладит. Другие бабы от домашней работы стонут, а ей все в радость. Она такая… семейная, оттого и на работу не шла.
– Ирина ведь красавица, кто-нибудь из друзей мужа на нее заглядывался?
– Если только мой, он на всех заглядывался. Это я бывшего имею в виду. А остальные – нет. Во-первых, мужики-то все женаты, и с мозгами порядок, то есть приключений на задницу не ищут. Во-вторых, она повода никогда не давала. Другие, знаешь, как начнут языком мести о мужиках и прочем, чаще в шутку, конечно. Но она даже в шутку ничего подобного не говорила. Настоящая любовь бывает только раз в жизни – вот так. Это ее слова, не мои. А если уж девки очень язык распустят, встанет и тихо смоется, не выносила подобных разговоров. Вот скажи: где в жизни справедливость? Такая любовь, и в один день ничего не стало. А рядышком живут ни богу свечка, ни черту кочерга… Генку ужас как жалко, он ведь иссох весь, одни глаза остались. Каждый день к ней на кладбище ездит, уж скорей бы год прошел, после годин, говорят, легче.
– А ты не замечала незадолго до убийства в поведении Одинцова чего-то необычного? Может, нервничал, переживал?
– Мы последний месяц практически не виделись, все, знаешь, не получалось. Поэтому Ирина нас в гости и позвала. А до этого вел он себя как обычно. Мужик он не очень разговорчивый, но проблемы скрывать бы не стал. Когда он с Потаповым судился, есть у нас в городе такой придурок, так вот, мы были в курсе всех событий. Не то чтобы Генка болтал об этом всем кому ни попадя, но нам рассказывал.
– Ты знакома с подругой Иры, Верой Семеновой?
– С Веркой? Знакома. Баба с прибабахом, но веселая. На свадьбе у них свидетелем была. Она где-то в районе живет, виделись в основном в Ирин день рождения.
– Что значит – с прибабахом? – спросила я.
– Шило у нее в одном месте торчит, и идеи появляются одна другой гениальнее. То ателье откроет, то прачечную. То пойдет итальянский учить. Спроси, зачем? Такое погонит… Секонд-хендом торговала… Потом салон красоты открыла. Звонила мне, консультировалась. В общем, сто дел сразу, и ни одного до конца не доведет. В личной жизни тоже полный звездец. На похоронах сказала, что маникюрщицей работает. Я даже вопросов задавать не стала: это в ее духе, из одной крайности в другую – то бизнес-леди, теперь вот маникюр. Надеюсь, итальянский ей очень пригодился.
– С Ирой у них какие были отношения?
– Да если б я не знала, что подруги, подумала – сестры.
– У Веры жизнь – полосатая тельняшка, у Иры – безоблачное счастье…
– Не-е-ет, – протянула Римма. – Незаметно было, чтоб одна другой завидовала. Верка хоть и без царя в голове, но веселая, а потом, у нее настрой всегда оптимистичный: завтра все будет супер. Между прочим, правильно. Я вот тут книжку прочитала… – Минут десять Римма пересказывала мне содержание книжки: очередная брошюра по позитивной психологии, я в нужных местах согласно кивала и пыталась решить, какой еще вопрос следует задать. Все вроде бы ясно: они любили друг друга, но умереть в один день им не пришлось. Может, зря я копаюсь в чужом белье и Иру действительно убил грабитель, которого спугнул Одинцов? Взял грех на душу и ничем не поживился. Представляю, какие муки испытывает несчастный муж: приди он на пятнадцать минут раньше – и смог бы Ирину спасти. – Вот так, – закончила свой рассказ Римма и посмотрела на меня с сомнением, уж очень отстраненный вид у меня был. – А подстричься тебе все-таки надо, – добавила она.
– Да? Надо, так стриги, – сказала я, поднимаясь.
Внезапное решение объяснялось просто: я считала совершенно справедливым оставить здесь малую толику тех денег, что платит мне Агатка (неизвестно за что, не преминула бы она добавить), к тому же новую жизнь логично начать со стрижки, а жизнь я начинаю новую, раз недавно поклялась покончить со старой – смотреть в будущее с оптимизмом, ставить цели и их достигать. А также читать соответствующую литературу для поддержания бодрости и упорства. Опять же нехудо поразмышлять, куда двинуться в своем расследовании, в парикмахерском кресле это куда приятней, чем на улице, где серость и жижа под ногами.
Через два часа я покинула салон с новой стрижкой, убедив себя, что выгляжу теперь намного привлекательней и к новой жизни готова. А вот с гениальными идеями было туго, ни одной в голову так и не пришло. По-прежнему никакой зацепки: где, прикажете, искать грабителя-психа. Собственное бессилие здорово злило, но злилась я, как это обычно бывает, не столько на себя, сколько на Одинцова, втравившего меня в данное дело (теперь это представлялось именно так), и Агатку, которая спихнула на меня расследование. Судя по отсутствию с ее стороны всякого интереса, она отправила меня бегать по городу с единственной целью: занять хоть чем-то мой беспокойный ум, абсолютно не надеясь, что из этого выйдет что-то путное. И, конечно, была права. Выходит, я без сестрицы ни на что не способна. Ноль без палочки.
– Это мы еще посмотрим, – проворчала я, но боевого задора заметно поубавилось, едва я в очередной раз задалась вопросом: что делать дальше? Перво-наперво вернуться домой и взять машину, в тепле и сухости мозги заработают лучше. Тут взгляд мой упал на девицу в шубе из голубой норки, она стояла возле «Мерседеса» с поднятым капотом и с недоумением разглядывала недра машины. «Как много на свете замечательных вещей, без которых я прекрасно обхожусь», – с удовлетворением подумала я и зашагала к троллейбусной остановке.
Тут и объявилась сестрица. Мобильный отчаянно трезвонил, пока я искала его в сумке.
– У меня новая стрижка, – похвасталась я.
– Поздравляю. Дворник в настоящее время живет у своего брата, а тот, в свою очередь, у мадам по фамилии Климова. Адрес и телефон сейчас сброшу. – Агатка отключилась, а я зашагала веселее. Эсэмэска пришла незамедлительно. Жила мадам Климова на Подбельского, это совсем недалеко отсюда. Бизнес-леди в такое время положено трудиться… Может, и хорошо, что я ее не застану, главное, чтобы бывший дворник оказался на месте.