Вся синева неба
Шрифт:
Комната гудит разговорами на всех языках. Здесь итальянский, поодаль испанский и английский. Там немецкий. Они открыли бутылку вина. Жоанна замкнулась в молчании, но время от времени кивает и будто бы участвует в разговоре. Антони, Сильвия и Эмиль обсуждают маршрут, походное снаряжение, бытовые проблемы…
— Используй глину для волдырей, Сильвия мне ее наложила, и стало гораздо лучше.
— Глину?
— Она дезинфицирует, рубцует, останавливает кровь и оказывает противовоспалительное действие. И, вишенка
Эмиль уверен, что Жоанна все это знает. Но она молчит.
— Сильвия купила нам специальные носки, без швов… Это гениально!
— Вот как?
Все едят с аппетитом. В комнате так жарко, что они пьют больше разумного. Антони достал фотоаппарат и показывает на экране снимки с их предыдущих этапов: Вискос, Сасис, две типичные пиренейские деревни, перевал Риу… Теперь они хотят подняться на пик Неувьель, потом спуститься к озеру Кап-де-Лонг.
Они возвращаются к палатке поздним вечером, с облегчением оставив позади гул голосов и жару. Антони и Сильвия славные, но слишком много болтают. Эмиль понимает, как ему, в конечном счете, повезло, что попалась такая молчаливая спутница.
Они уже у палатки. Жоанна, повернувшись к нему спиной, садится на корточки и расстегивает молнию. Она ныряет внутрь палатки. Эмиль слышит, как она роется в своих вещах.
— Что ты делаешь?
Она отвечает, только вынырнув со своим спальником под мышкой.
— Я пойду лягу у воды.
Медленными шагами она направляется к озеру.
— Спокойной ночи, — говорит она, обернувшись.
— Спокойной ночи…
Он пытается лечь в спальник внутри палатки, но сон не идет. Со своего матраса через открытый матерчатый полог он видит сидящую на берегу Жоанну. Опять она смотрит в это чертово небо. Господи, что у нее на уме? Как бы ему хотелось это знать… Он медленно выползает из палатки и направляется к ней.
— Можно? — спрашивает он, показывая на траву рядом.
Она кивает, и он садится подле нее. Принимается играть травой, не зная, что сказать. Жаль, что они так мало разговаривают. Он откашливается.
— Немного же мы с тобой разговариваем, — шепчет он наконец.
Жоанна пожимает плечами. Он готов был держать пари, что она пожмет плечами.
— Мы говорим, о чем полезно говорить. Вот и все.
Он удивлен мягкостью ее ответа, которая не вяжется со словами. Нерешительно, но он продолжает:
— Может быть, но… Просто… Меня бы успокоило, если бы я понял, почему ты здесь…
Она упорно не оборачивается, глядя на неподвижную воду.
— Чем это бы тебя успокоило?
— Скажем… Я бы знал, не собираешься ли ты слинять в одночасье… во всяком случае, был бы к этому готов.
Он попытался сказать это как бы в шутку. Жоанна отвечает спокойно:
— Я не уйду.
— Откуда мне знать?
— Я тебе говорю.
Он снова видит ее, сидящую на валуне у ручья. Слышит ее голос, телефонный разговор. Я… Я не знаю. Я тебе уже сказала…
— Так тебя никто не ждет? — спрашивает Эмиль.
Он не хотел этого тона, такого подозрительного. Жоанна резко отворачивается. Он боится, что все испортил.
— Я не уйду, обещаю тебе.
Она на самом деле не отвечает на вопрос. До этого вечера он не сознавал, что это его беспокоит, но он сказал правду. Он боится, что она уйдет. Он хочет удостовериться.
— А Леон?
Лицо Жоанны мгновенно замыкается. Как будто черная вуаль накрыла его.
— Что?
Голос, однако, выдает, как сильно ее волнение.
— Откуда ты знаешь?.. — бормочет она.
Эмиль не может признаться ей, что слышал телефонный разговор. Она подумает, что он за ней шпионил. Он разом потеряет все ее доверие. Она еще, чего доброго, решит уйти немедленно. Он предпочитает сыграть на другом поле.
— В тот раз… Ночью, когда у тебя был жар… Ты произнесла его имя…
Ничего не читается на ее лице. Ни облегчения, ни смятения. Она полностью овладела своими эмоциями.
— Ты можешь не беспокоиться о Леоне. Я останусь до конца путешествия.
Опять она уходит от вопроса. Это обидно.
— Он… Он твой парень?
Он видит ее стиснутые челюсти. Она теряет терпение. Он чувствует, что зашел слишком далеко.
— Это был мой парень.
— Ты ушла от него?
— Да.
— Окончательно?
Она медлит с ответом. Он знает правду. Солжет ли она ему?
— Нет.
Он вздыхает с облегчением. Что бы она ни решила сделать потом, сдержать свое обещание или уйти, теперь он знает, что она ему не солжет. Она кристально честна.
— Значит… Он тебя ждет… но ты останешься здесь?..
Снова молчание, снова колебание. Ему неприятно тянуть из нее ответы клещами.
— Да. Он сделал кое-что непростительное.
Эмиль так удивлен откровением, что не решается больше сказать ни слова. Она продолжает:
— Думаю, это все, что тебе нужно знать. Я ушла, потому что не могу больше жить рядом с ним после того, что он сделал.
Эмиль молча кивает. Это хрупкое мгновение. Он не хочет все испортить.
— Может быть, я когда-нибудь вернусь. Может быть, нет. Если вернусь… думаю, мне понадобятся годы.
Он снова кивает. Больше они ничего не говорят, ни он, ни она. Они сидят неподвижно, уставившись на луну, отражающуюся в озерной глади. Он сделал кое-что непростительное. Я ушла, потому что не могу больше жить рядом с ним. Действительно, это все, что ему нужно знать.
Их вчерашний разговор пошел на пользу. Сегодня ночью они спали рядом в палатке. До сих пор Жоанна устраивалась снаружи. Она говорила, что предпочитает спать под открытым небом, мол, не любит над собой крыши. Говорила наверняка правду, но дело было не только в этом. Ведь сегодня ночью она спала рядом с ним.