Вся жизнь – игра
Шрифт:
– Где он?
– Он устал, и его отвели отдохнуть, – ответила Анна Ивановна. Ее такту можно было отдать должное, но, пожалуй, для того требовались другие обстоятельства. «Устал»! Видела я, как он «устал»! Крестиком раскинувшись, об пол бился, болезный! Примерно так выразился бы, верно, отец Валентин.
– А где отец Валентин? – вырвалось у меня почти против воли.
Отец Валентин, по словам климовской секьюрити, мирно почивал сном младенца в одной из спален загородного дома.
– Хотелось бы верить в это, – выговорила я
Леонид Ильич спал беспробудным сном. Во сне, вероятно, он свалился с кровати, но даже не проснулся. Родион наклонился над ним и стал трясти за плечо. Пара рослых парней из климовской охраны хотели было вмешаться, но Родион посмотрел на них прямо-таки инквизиторским взглядом и продолжил будить хозяина дома. Вошедшая Анна Ивановна и несколько гостей из числа тех, что еще не заснули и окончательно не перепились, воззрились на все это кто с возмущением, кто с сочувствием, кто с интересом. Климова решительно сказала:
– Родион, да в чем дело? Пусть он проспится!
– Леонид Ильич, отложите сон до лучших времен, – торопливо говорил Родион. – Вы мне срочно нужны. Леонид Ильич, проснитесь, проснитесь, немедленно проснитесь!
Спящий захрипел, застонал и пошевелил губами цвета плохо вываренной говядины:
– М-м-м?..
– Леонид Ильич говорит, что сейчас он не может, – перевела Анна Ивановна, – а что случилось, Родион? На вас лица нет! Маша, что, в самом деле?..
В этот момент дверь отворилась и на пороге неслышной тенью появилась Елена. Ее лицо было одного цвета с простыней, в которую она была завернута. За ней возник Маминов, который также был в одной простыне, в придачу она с него спадала самым предательским образом. По его виску и щеке текла кровь, он прихрамывал, а на обнаженном плече красовался здоровенный синяк.
Я обернулась к ним и произнесла:
– Вот на ком лица нет, Анна Ивановна. А вы говорите!..
Анна Ивановна так и подскочила, как подброшенная мощной пружиной.
– Господи, доченька! Что случилось? Что такое?.. Ну говори же!
– Только что какие-то люди похитили моего отца и, быть может, убили его, – проговорил Маминов одними губами.
– Нет, просто увезли на вертолете, – поправил присутствующий тут же Миша Филипчук. – Там их целая команда. Одного мы почти поймали, но его успели снять… э-эх!.. хорррошим таким выстрелом!
– Здоровый… в черной маске, – выговорила Лена и упала в кресло. – Они забрали Пал Борисыча. Он, тот… он мог убить нас… толкнул Лешу, Леша упал на дно бассейна. Я даже ничего не поняла, как… что…
Она не плакала, но пугающее своей безжизненностью одеревенение расползалось по ее тонкому бледному лицу. Маминов-младший же просто молчал. Шок.
– Гымм? – прозвучал голос Леонида Ильича. – Хты-ы-ы…
– Идиот! – явственно пробормотал себе под нос Родион и обратился к Анне Ивановне: – Кто
Та, потрясенная услышанным, опустилась в кресло и на вопрос ответила только после того, как босс дважды повторил его.
– А… ну конечно. Леонид Ильич знал… я… ну, Леночка знала. Это еще при СССР, когда Леониду Ильичу выделили эту дачу в пользование… еще тогда сделали. А когда бассейн перестраивали, его, тоннель этот, решили оставить… из соображений безопасности.
– Маминовы тоже знали? Вы знали об этом тоннеле, Алексей Павлович?
Тот вздрогнул и поднял на Родиона Потаповича стеклянный взгляд:
– Я? А, ну… да как… нет, я не… не знал. Да и зачем мне? Это же… это же не мой дом.
– А отец Валентин, который сегодня так отличился примерным для духовного лица поведением? – вкрадчиво осведомилась я, пристально глядя на Анну Ивановну. Она только пожала плечами:
– Разве его это касается? Нет, конечно. А почему вы спросили именно об отце Валентине? Вы что, Маша, подозреваете его в чем-то… в причастности к похищению Павла Борисовича? Господи… похищение… Неужели это на самом деле и я не брежу?
– Брррежу-у-у… – отозвался Леонид Ильич и издал носом трубный звук, сродни тому, от которого посыпались стены Иерихона.
– Все разыграно как по нотам, – произнесла я, – дождались, когда все гости напьются и потеряют контроль над ситуацией… появились в сауне в тот момент, когда в ней находились только Маминов-старший в невменяемом состоянии на этом пресловутом надувном матрасе и Елена… музыка эта, за которой не слышно шума вертолетных винтов за домом. Кто-то определенно из дома руководил операцией.
Родион пристально посмотрел на Лену. Несмотря на ее едва сдерживаемые слезы, она казалась более вменяемой, чем впавший в какой-то жуткий столбняк Алексей Павлович. Босс адресовался к ней с коротким вопросом:
– Как все это произошло?
– Мы с Лешей занимались сексом, – отрешенно произнесла Лена. – Бассейн опустел, мы не заметили, как… они спустили воду. А мне и ему, сами понимаете, было не до того. Мы так редко это делаем, а тут вдруг так хорошо… у нас давно так не… вот. А Павел Борисович нам не мешал, он был пьян и крепко спал. Да нам и все равно было. И вот… меня он отшвырнул, Лешу головой о дно, а его, Пал Борисыча, в люк – и дело с концом.
– Но как они узнали… как выбрали момент, когда вы останетесь одни и именно в сауне? – сказала я. – Ведь у них уже и вертолет был наготове.
– Элементарно, – отозвалась Анна Ивановна, уже почти обретшая свое отличительное хладнокровие. – Этот тоннель имеет сообщение с вентиляционным ходом. Залез кто-нибудь в вентиляцию… и смотрел через решетку.
– Но вы понимаете, Анна Ивановна, что этот кто-то – один из приглашенных вами гостей? – четко выговорила я.
– Да… да.
– А где пресвятой отец Валентин, хотела бы я знать?