Вторая чеченская
Шрифт:
Идеология наградного дела в государстве – что-то вроде теста на беременность. Беременность патриотизмом. Истинный он на том самом «верху», который раздает ордена и медали? Или только ДСП – «Для служебного пользования»…
Как ни странно, это далеко не последний вопрос – хоть мы уже на седьмом году войны, идущей на Северном Кавказе, и на третьем от начала второй чеченской кампании. Кто такие «чеченские» герои? И отсюда – что мы хотим в Чечне? Что там делаем? Что творим?Какова цель?Кого за что награждаем? А значит, к чему призываем.
Чай
Когда в декабре 1999 года, во время жесточайшего штурма Грозного и в результате преступного головотяпства российского чиновничества, заседающего в Москве, кому-то надо было обязательно рисковать своей жизнью ради спасения 89 стариков из Грозненского дома престарелых, забытых под бомбами, и не было желающих бегать под обстрелами ради них – полковник Янди-ев, единственный из всех, из сотен российских полковников и генералов, скопившихся тогда на окологрозненском пятачке, сказал: «Да, согласен». И с шестью своими офицерами, лично попросив их об этом, трое суток полз – а это был единственный возможный путь – по грозненским улицам до микрорайона Катаяма и улицы Бородина, где продолжали погибать одинокие и голодные старики, находившиеся на попечении государства, забывшего о своем попечении.
Тогда Яндиев вытащил из Грозного всех стариков. И потери оказались минимальны: в дороге умерла лишь одна бабушка – ее сердце не выдержало. Зато остальных, как если бы это были его мать и отец, полковник спас от пуль и снарядов, летящих с обеих обезумевших воюющих сторон.
– Они мне пишут письма к праздникам. До сих пор. Я не помню их имен. А они помнят. И пишут, – очень-очень тихо говорит Магомед. Да я, собственно, тащу из него эти слова. Иначе он бы вообще молчал. – Это и есть «спасибо». Лучшая благодарность, – настаивает Магомед, продолжая размешивать давным-давно размешанный сахар в остывшем стакане. – Мне другой и не надо.
А вот мне – надо. Я гражданин и поэтому желаю знать: почему за совершенный подвиг, за истинное мужество, проявленное при спасении 89 жизней граждан страны, полковник до сих пор не получил звание Героя России, к которому был представлен еще в начале 2000 года? Что нужно сделать в нашей стране – такой, какая она есть теперь, чтобы не просто быть героем, но и официально им считаться?
Путь к ответам на эти вопросы оказался противен. Словеса высокопоставленных офицеров, ответственных в столице нашей Родины за продвижение бумаг все выше и выше, на подпись президенту, – свелись к двум аргументам против кандидатуры полковника Яндиева в качестве «Героя».
Во-первых, он – из «этих». Перевожу с московского на нормальный. Это значит: Яндиев – ингуш, а ингушам большого доверия нет, как и чеченцам, находящимся на службе. Яндиев, говорили мне, – «почти что чеченец», и «кто там знает, что точно было тогда в Грозном, может, он договаривался с боевиками».
А если и договаривался? Ради 89 жизней?
Но есть еще и во-вторых, и этот аргумент касается не только вайнахов. Оказывается, «Героя» у нас положено давать в том случае, если имярек «убил кого-то из бандитов».
– А если спас?
– Это не совсем то.
– Так за спасение дают?
– Кто же признает, что «не дают»?
Увы, дала слово, что не укажу, сохраню в тайне
Итак, Путин не подпишет за спасение. Деталь, думаете? Отнюдь. Мы все наблюдаем, как из государственного пользования все более выметается милосердие в качестве системы внутригосударственных взаимоотношений. Власть старается исходить из жестокости по отношению к своим гражданам. В чести – поощрение уничтожения. Логика убийства ради – вот логика, понятная власти и пропагандируемая ею. Ведь вот что вышло: надо убить, чтобы стать героем.
Это – идеология стиля «Путин-модерн». Когда с «господами» не получилось – и «товарищи» вернулись. Которые, как мы знаем, никогда не забывают о себе. Вот и получилось: в конце седьмого года войны и на третьем году второй кампании Чечня представляет из себя настоящую кормушку и дойную корову. Здесь куются быстрые военные карьеры, здесь выписываются длинные наградные листы, здесь раздаются внеочередные звания и чины. И главное – вовремя убить кого-то из чеченцев и предъявить труп в нужном месте и в нужное время.
И вот напротив меня сидит Магомед Яндиев. Обыкновенный герой ненормальной страны. Он никого не
грабил, не насиловал, не засовывал за пазуху камуфляжа трофейное женское белье. Он спасал.
Поэтому-то и не генерал. И «геройские» его документы тлеют за ненадобностью в московских сейфах.
А сколько генералов? И «Героев»?
Я позвонила в Информационное управление администрации президента РФ (начальник управления – Игорь Поршнев, а вообще-то, это то самое ведомство, которое более известно как ведомство Сергея Ястржембского – помощника президента Путина, ответственного «за информационное обеспечение антитеррористической операции»). У меня было два совсем простых вопроса. Первый: сколько военнослужащих получили государственные награды за участие во второй чеченской войне? И второй: сколько из них – Герои России?
Из Информационного управления меня переслали в Управление по государственным наградам той же администрации Путина (начальник – Нина Сивова).
– Такие цифры – гостайна, – уверяли секретари-референты по ходу дела, категорически отвергая любую возможность разговора с первыми лицами своих управлений. – Разглашению не подлежат.
– Но это же абсурд! – возражала я.
Наконец в ведомстве Ястржембского, ответственном за формирование «правильного образа войны», смилостивились и хотя бы согласились «рассмотреть официальный запрос на эту тему», правда, тоже без всяких гарантий положительного ответа (двух цифр!) и сроков рассмотрения (ответ так и не пришел!).
Вскоре состоялся разговор и с Ниной Сивовой (Наградное управление). И она подтвердила:
– Действительно, такая информация у нас – ДСП. Для незнающих: ДСП – значит, «для служебного пользования». Быть может, кто-то помнит этот термин советских времен. Куда ни плюнь, там было ДСП.
– Почему же Герои России и остальные награжденные – в ДСП? Странно… – допытывалась я у Нины Алексеевны.
– Почему? В целях безопасности лиц, получивших эти награды, – последовал очередной неадекватный ответ.