Вторая кожа

ван Ластбадер Эрик

Когда Бэд Клэмс увидел торопливо выходившую из ресторанчика Веспер, он сразу насторожился. Ему не понравилось выражение ее лица.

— Чезаре! — позвала она и оглянулась через плечо.

Бэд Клэмс шагнул к девушке.

— Какого черта... — Тут он заметил выбежавшего вслед за Веспер Кроукера.

— Эй! — крикнул Лью и схватил девушку за блузку. — На этот раз от меня не уйдешь. Что, черт побери, ты из себя корчишь?

— Оставь меня в покое! — Девушка пыталась оттолкнуть от себя подвыпившего кавалера, но Кроукер сильно ударил ее по лицу. Веспер вскрикнула и рванулась в сторону.

— Эй ты, сукин

сын, отвали сейчас же! — крикнул Чезаре и потянулся за оружием.

Не успел он выхватить из кобуры пистолет, как раздался громкий звук, и Кроукер пошатнулся. На левой стороне его груди показалось кровавое пятно. Это стреляла Веспер. Посетители что-то кричали, официантки, бросив подносы, разбежались во все стороны, и тут раздался второй выстрел, еще больше усиливший панику. Чезаре видел, что пуля попала в грудь Кроукера всего в нескольких миллиметрах от первой. Детектив, опрокинув стол, свалился на пол. Среди всей этой суматохи Леонфорте все-таки смог с изумлением отметить, каким дьявольски хорошим стрелком оказалась Веспер.

Продираясь среди мечущихся в панике людей, распихивая и расталкивая их, Чезаре понимал только одно — им надо как можно скорее убраться отсюда. Наконец он добрался до Веспер и услышал ее задыхающийся голос:

— Вот сукин сын! Посмел обращаться со мной как с куском дерьма.

Чезаре держал девушку в объятиях, он видел, что она попала в серьезнейшую переделку, ей нужна защита, что без него она человек конченый. «Наконец-то он поверил мне, поверил полностью», — подумала Веспер и мысленно поздравила себя с победой. Ведь именно для того, чтобы завоевать доверие Чезаре, и была затеяна эта рискованная игра. Она оказалась в опасности, полностью зависела теперь от Леонфорте и этим привязала его к себе. Доверять слабому — это просто в натуре человеческой.

Бэд Клэмс шагнул к распростертому на полу детективу. Конечно же, он был мертв! Веспер всадила ему две пули в сердце. У нее, должно быть, стальные нервы. Он схватил девушку за руку, они выбежали из ресторана и помчались по Океанскому бульвару под все усиливающийся вой полицейских сирен.

Токио — Саут-Бич

Плотная стена электронной гитарной музыки поначалу воспринималась как звук сирен тысячи машин «скорой помощи». Потом, когда акустика гигантского зала позволила этому завыванию пробиться сквозь восемь покрытых барельефами колонн, окружающих танцевальную площадку дискотеки «Эм-Дра», звук вдруг чудесным образом трансформировался в музыку, которая давила на уши, одурманивала ритмами, будоражила, но все же обладала мелодией, под которую можно было танцевать.

Николас и Танака Джин пробирались среди потных танцоров и мечущихся лучей лазеров, чувствуя себя как живая рыба в цистерне. Время от времени случайный луч выхватывал из полутьмы какое-либо изречение на санскрите или фигуру бодхисатвы, придавая смысл окружающим живым существам, карма которых состояла в том, чтобы отказываться от нирваны, помогая другим достичь ее.

Снаружи, несмотря на четыре часа ночи, улица была полна юными прожигателями жизни, манекенщицами, певцами, мелкими актерами и крутящимися вокруг них темными личностями, которых в изобилии поставляли ночные городские джунгли. Сами того не подозревая, они толпились на том месте, где недавно

погибла под машиной Джай Куртц.

Линнер прибыл сюда по просьбе прокурора. Танака Джин сказал ему, что хочет, чтобы он кое с кем побеседовал, и Николас с трудом пробился на своем мотоцикле через центр Токио и район Сибаура. С раннего утра он был на ногах, размышляя о том, что рассказал ему Оками о служащих токийской прокуратуры. Будить Коуи он не стал, а просто оставил ей записку. В отличие от Жюстины ее не раздражали его ночные отлучки, она понимала, что они просто часть его жизни.

— Я выяснил, кому Куртц оставил свои деньги. — Чтобы перекрыть шум музыки, Танака Джин должен был почти кричать. — Они перешли во владение «Стернголд», которая является его юридическим лицом.

— Это интересно, — сказал Николас, с трудом увернувшись от женщины с вываливающимися из платья грудями, которая летела на него со скоростью ракеты.

— Потерпите, Линнер-сан, сейчас я отведу вас в более спокойное место. — Танака Джин прошел через танцплощадку и оказался перед полукруглым баром, выглядевшим так, как будто его отрезали от храма Ангкор-Ват. — В своем завещании, однако, Куртц оговорил, что его доля в «Денва партнерз» переходит к другому юридическому лицу, «Ворлдтел инкорпорэйтед». Часть дня я только и делал, что проверял все, что имеется у нас на эту фирму. Она занимается телекоммуникацией по Юго-Восточной Азии, владеет долей в «Денва партнерз».

Внимание Николаса на мгновение привлекла молодая женщина, через нос которой было продето несколько колец, губы намазаны черной помадой, а вздыбленные волосы выкрашены в белый цвет.

— А кто владеет «Ворлдтел»? Совет директоров «Стернголд»?

— Так было раньше, но не теперь, — ответил Танака Джин. — «Ворлдтел» только что продали, и я не сумел узнать никаких подробностей, кроме того, что ее поглотила какая-то компания, кажется, она называется «Тенки ассошиэйтс».

Николас почувствовал, как у него по коже пробежали мурашки. «Тенки»! Но ведь это название торуко, где, если верить Кену, много лет назад встретились Кисоко и Нанги и где работала во время оккупации мать Хоннико. Странные совпадения!

— Вы уверены, что компания называется именно «Тенки»?

— Да. А в чем дело?

— Вы все как следует проверили?

Танака Джин кивнул:

— Естественно. Это пустышка, холдинговая компания с адресом на Шри-Ланке. Я позвонил туда, попал на автоответчик и оставил сообщение, но не ожидаю получить ответ.

Николас на минуту задумался.

— Мне кажется, если мы обнаружим, кто владеет «Тенки ассошиэйтс», то приблизимся к разгадке убийства Куртца.

— Это вы приблизитесь к разгадке убийства, Линнер-сан.

Пол под ногами Николаса подался, и он почувствовал, что начинает проваливаться куда-то вниз. Огни и звуки «Эм-Дра» исчезли. От пчелиного гуда в мозгу кружилась голова. Кшира подступала, повернув к нему свой сияющий лик зла, а он, очень мало спавший в последнее время, не мог ей сопротивляться, был не в силах вернуться к свету и музыке, покинувшим его. Кисоко сказала, что не надо противиться и бояться перемен, даже если они плохие, надо верить в кокоро, средоточие всех вещей.

Николас все глубже и глубже погружался в желеобразную тьму, он уже начал различать голоса, особенно один, который говорил: