Вторая Мировая война между Реальностями
Шрифт:
Сведения о противнике, его войсках и, особенно, резервах были совершенно недостаточными. Паулюс угадал состав первого русского стратегического эшелона, оценив его в 125 пехотных дивизий и 50 подвижных бригад, что примерно соответствовало 170 счетных дивизиям, которые разворачивала на западной границе Красная Армия, но число «предполагаемых» танков и самолетов отличалось от реальных цифр в разы, а про второй стратегический эшелон планирующие инстанции ОКХ вообще не имели представления.
Развертывание плана «Барбаросса»
Три проведенные Паулюсом штабные игры убедительно продемонстрировали, что даже при самых благоприятных предположениях о противнике (представляющих собой грубую ошибку планирования, да еще и сделанную в «опасную» сторону») наличных германских сил все равно не хватает. Ни о каком форсировании линии Западная Двина – Днепр не могло быть и речи, требовалось во что бы то ни стало одержать решительную победу
[35] Интересно заметить, что при ограниченных размерах Франции и ее замечательной дорожной сети, немцы выстроили кампанию 1940 года как две последовательные операции. Предложение Манштейна достичь всех стратегических результатов одним решительным ударом было признано авантюрой и отклонено. Теперь же, в 1941 году, Паулюс рассматривает полный разгром СССР в рамках одной операции, как дело возможное и даже необходимое. Не принимаются в расчет ни огромные расстояния, ни бездорожье, ни русское сопротивление на оккупированных территориях (пусть пассивное).
– 3 -
Одним из мифов Второй мировой войны является оценка плана «Барбаросса». Интересно, что в этом советские, немецкие и англо-американские историки проявляют трогательное единодушие. Двенадцатитомная «История Второй Мировой войны» мягко журит немецкие замыслы за авантюристичность, но эта критика отнесена не столько к технической стороне плана, сколько к самому решению Гитлера напасть на СССР [36] . В остальном считается, что немецкий генералитет, имеющий опыт современной войны, создал идеальную схему развертывания, что, в значительной степени, предопределило и катастрофические для советских войск итоги Приграничного сражения и всего первого периода войны.
[36] Апостериори самоубийственность этого решения очевидна. Но и в рамках той информации, которую имел Гитлер летом 1940-весной 1941 года, операция «Барбаросса» должна квалифицироваться как ошибка. Германия не только связывала свои войска на востоке в лишенной дорог местности, откуда части и соединения при всем желании было быстро не «вытащить», но и лишалась экономического «окна в мир». Германия могла получать из нейтрального Советского Союза любые, необходимые ей для войны материалы. В условиях войны что-то можно было взять бесплатно (план «Ост»), зато об остальном можно было забыть. Британская блокада становилась абсолютной. Приходится слышать, что Гитлер боялся сырьевой зависимости от СССР, но торговые отношения образуют взаимные зависимости, о чем фюрер германской нации, надо полагать, догадывался. Разговоры о «звериной ненависти», которую Гитлер питал к СССР, вообще не относятся к делу: политика Германии всегда была сугубо прагматичной, и «расовая теория» совершенно не помешала заключению союза с японцами или румынами (стоящими в списке «недочеловеков» значительно ниже русских). Видимо, единственное реальное обоснование «Барбароссы» – в полной уверенности Гитлера в скоротечности кампании, и быстром восстановлении торговых отношений.
Немецкие мемуаристы активно обсуждают ошибки Гитлера на втором этапе кампании, но практически не касаются «Барбароссы». Исключение составляет Э. Манштейн, который, однако, ограничивается лишь намеком на неадекватность германского развертывания.
В действительности, план «Барбаросса» плох настолько, что невольно спрашиваешь себя, как же надо руководить войсками, чтобы, столкнувшись с ним, потерпеть полное поражение?
Главный удар наносился на центральном направлении, где на 500-километровом фронте разворачивались 48 дивизий, из которых 10 – подвижных. Вспомогательное наступление на Киев в полосе протяженностью 1 250 километров обеспечивали 49 дивизий (7 подвижных). В указанное число входят войска союзников, прежде всего румынские, количество которых на фронте со временем будет нарастать. На севере развертывалась группа, в размере двух армий (29 дивизий, из них 5 -танковых и моторизованных), которым вообще не была поставлена осмысленная оперативная задача.
Подобное «равномерное и пропорциональное» развертывание не обеспечивало решающего успеха ни на одном из направлений. Более того, если бы самая сильная из немецких групп армий – группа «Центр» – сумела бы быстро выиграть операцию на окружение и уничтожение советских войск в Белоруссии и продвинуться к Смоленску, оба ее фланга повисли бы в воздухе, причем правый был бы открыт для любых контрударов из района Припятской «дыры», которую ни занять, ни контролировать было нечем.
Предполагалось закончить уничтожение основных сил русской армии к 20-у дню войны, когда передовая линия наступления вермахта протянется от Пярну через Псков, Великие Луки, Оршу, Мозырь, далее – по побережью Днепра. На этой позиции предусматривалась двадцатидневная пауза, затем – окончательное наступление на Москву, в ходе которого предполагалось уничтожить последние 30-40 русских дивизий. Эта фаза кампании, впрочем, в плане вообще не прорабатывалась.
Говоря о «Барбароссе», часто упоминают рубеж Архангельск-Астрахань. В действительности ОКХ не планировало продвижения дальше Москвы. Фраза о позиции «Архангельск – Астрахань» принадлежит Гитлеру, который считал эту линию оптимальной для проведения мирных переговоров, поскольку русская стратегическая производственная база на Урале оказывается в зоне
– 4 -
Пока руководство вермахта «медленно и методично» прорабатывало различные планы войны против СССР, на английском фронте вновь началась «странная война». Разница в том, что если в зиму 1939-1940 годов немцы выигрывали оперативное время, а союзники его теряли, то теперь все обстояло строго наоборот. Англичане оправились от катастрофы во Франции и в Норвегии. Они захватили господство в Средиземном море и разгромили войска Муссолини в Египте и в Эфиопии. Италия из стратегического ресурса Рейха превратилась в основную его слабость. По мере того, как впечатление от немецких побед проходило, Великобритания, обеспечившая (по крайней мере, временно) целостность своей империи, становилась центром притяжения для всех антифашистских и антигерманских сил в мире.
[37] Это даже трудно корректно прокомментировать. Какими аэродромами на линии Архангельск-Астрахань немцы предполагали воспользоваться? Как обеспечить эти аэродромы горючим и боеприпасами? Какие самолеты планировалось использовать для подавления Урала (с учетом того, что географически более простая задача разрушения английских городов оказалась Люфтваффе не по силам, что и неудивительно: немецкая авиация создавалась как средство воздушной поддержки полевой армии, а не как инструмент воздействия на экономический и демографический потенциал противника в рамках доктрины Дуэ)? Речь шла, конечно, только о демаркационной линии между фашистской Европой и азиатской Россией. К этому сугубо политическому вопросу ОКХ отношения не имел.
Операция «Катапульта» привела к тому, что вишистская Франция потеряла флот, а с ним и колониальную империю (которую постепенно прибирали к рукам сторонники генерала Де Голля). Потеряв колонии, Петен перестал быть субъектом международных отношений, с позицией которого – например, с заявленным нейтралитетом – приходилось считаться.
Иными словами, Великобритания блистательно выиграла летне-осеннюю кампанию 1940 года, а потерявший на пустом месте темп наступления Рейх убедительно продемонстрировал миру шахматную истину: «имеющий преимущество обязан атаковать под угрозой потери этого преимущества».
После разгрома армии Грациани в Ливии ч тяжелых поражений в Греции Муссолини перестал пытаться «сохранить лицо» и обратился к Гитлеру с просьбой о срочной помощи. Со своей стороны, немецкое командование пришло к выводу, что на Средиземноморском ТВД надо «что-то делать», причем речь шла уже не о решающей победе, а о восстановлении престижа.
В начале февраля 1941 года в Триполи был направлен генерал Роммель, ранее командующий 7-й танковой дивизией, -один из самых умелых и удачливых военачальников Рейха. Роммеля назначили командующим танковым корпусом «Африка», состоявшего из 15-й танковой и 5-й моторизованной дивизии, основные силы которых должны были прибыть в Триполи в конце мая. Не дожидаясь сосредоточения сил, Роммель сразу же перешел в наступление, используя автомобили «Фольксваген», чтобы обозначить якобы продвигающиеся в глубокий тыл англичан танковые колонны. Английская 8-я армия оказалась совершенно не готова к возобновлению сражения в Киренаике и потерпела тяжелое поражение. К 11 апреля англичане были отброшены за египетскую границу (за исключением окруженной крепости Тобрук).
Главные силы гитлеровской Германии в это время развертывались против России, за исключением 12-й армии и 1-й танковой группы, перед которыми была поставлена задача разгромить основные силы греческой армии. Переворот Симовича в Югославии и заключение новым правительством соглашения с СССР (Гитлер предполагал, что и с Великобританией) резко изменил обстановку на Балканах и вынудил немцев на очень рискованный шаг. 6 апреля вермахт напал одновременно на Югославию и Грецию. Поскольку Югославия находилась в союзе с СССР, о чем немцам было известно, а нападение было предпринято без необходимых консультаций с советской стороной, переходя границу Югославии, Гитлер ставил себя в полную зависимость от доброй воли Сталина. Фактически, Германия нарушила договор «О мире и границе» и тем предоставила СССР возможность разорвать Пакт о ненападении.
Сталин, однако, никак не реагировал на Балканский кризис, и все закончилось для немцев очень удачно. Югославская армия не успела ни сосредоточиться, ни мобилизоваться, и была уничтожена за 11 дней. Война с Грецией и пришедшими ей на помощь английскими войсками была чуть более длительной, но к концу апреля дело уже дошло до «второго Дюнкерка» [38] . Правда, эта «историческая победа» не улучшила, а ухудшила стратегическое положение Рейха, связав его. войска на бедной железными дорогами территории Балканского полуострова.
[38] Жаркой весной 1941 года произошло еще несколько жарких боевых столкновений. 28 марта итальянский флот потерпел очередное поражение в бою у мыса Матапан и оказался окончательно заперт в своей базе. В последнюю декаду мая немецкие десантники убедительно продемонстрировали, что «Морской Лев» был вполне возможен: при господстве противника на море вермахт успешно провел десантную операцию по овладению Критом. Немцы потеряли втрое меньше людей, нежели англичане, но Гитлер счел потери элитных воздушно-десантных войск совершенно неприемлемыми, что привело к многим важным последствиям и, в частности, к отказу от штурма Мальты. Наконец, 27 мая немцы потеряли во время первого боевого похода свой новейший и лучший корабль – линкор «Бисмарк».