Вторая Мировая война между Реальностями
Шрифт:
Сравнивая внешнюю политику И. Сталина и А. Гитлера, мы видим, что второй готов пойти на предельный риск в смутной надежде на благоприятный «расклад» (Рейнская область, Чехословакия, Польша, Норвегия), в то время как первый не рисковал никогда и ни при каких обстоятельствах. Все политические и военные победы И. Сталина 1930-х – начала 1940-х годов – это победы безусловно сильнейшего над слабейшим: СССР и Финляндия, СССР и Латвия, СССР и Румыния. Даже боевые действия против Польши РККА начала только тогда, когда Польская армия уже развалилась, и ни о какой обороне не могло быть и речи.
За этот период только один раз не удалось избежать «настоящей» войны – в Финляндии. И. Сталин верен себе: масштабы войны предельно ограничиваются, первоначально речь идет об использовании
В. Суворов много и проникновенно пишет, сколь сложны были цели, поставленные перед советской армией в Финляндии. «Ни одна армия в мире не смогла бы проявить себя лучше…» В действительности, как мы отмечали в третьей главе, ничего уникального или даже сложного в захвате Финляндии не было, решалась эта задача «в два хода». Да и с чисто формальной точки, взятие Выборга вряд ли сложнее овладения Нарвиком, с чем гитлеровская армия справилась, не особенно напрягаясь. Но даже если военные профессионалы и считали финскую кампанию РККА заслуживающей восхищения. И. Сталин вряд ли вдавался в тонкости. Он видел, что войну с трехмиллионной Финляндией Красная Армия смогла выиграть только значительным напряжением сил. Вряд ли этот результат обнадежил его настолько, чтобы решиться внезапно напасть на армию, справедливо признанную сильнейшей в мире.
И еще один вопрос. А что, собственно, «товарищ Сталин» выигрывал от большой войны, будь она даже сверх-удачной? Когорту «сталинских полководцев» рядом с вождем?
– 5 -
Стратегически начертание границы в 1941 году почти не изменилась по сравнению с 1914 годом. Как и прежде, Восточная Пруссия глубоко охватывала с фланга стратегическую позицию русских войск в Польше. Опыт Первой мировой войны показал, что продвижение за Вислу при необеспеченном правом фланге невозможно, поэтому, конструируя наступательную кампанию на Советский Союз, придется выделить силы на вспомогательную операцию против Кенигсберга.
Главный удар во всех «наступательных» схемах наносится на юге. В. Суворов делает стратегической целью Плоешти: при этом центр тяжести оперативного построения советских войск сдвигается к Днестру. В принципе, советское командование показало в 1944 году «как это делается». Мощная танковая группировка сосредотачивается к югу от Тарнополя, на западном берегу Днестра, и наносит удар в южном направлении на Яссы – Бырлад – Галац. Вспомогательное наступление на Бырлад ведется из района Измаила. Подобная операция приводит к разгрому румынской армии и, вероятно, к политическому кризису в Румынии.
Однако, пока Красная Армия занимается разгромом Румынии (в 1944 году на это потребовалось 10 дней, но в 1941 году подвижность РККА гораздо меньшая, и, соответственно, ниже будут темпы операций), вермахту предоставлена полная свобода действий в Польше и Галиции. В результате вермахт – даже в поразительно неудачной группировке «Барбароссы» -имеет все шансы разгромить советские войска Западного и правого крыла Юго-Западного фронта и выйти в тыл наступаюшей на Галац – Плоешти группировки. Ничего хорошего в таком варианте не проглядывает, поэтому наиболее «продвинутые» авторы «суворовского направления» переносят главный удар на Люблинское направление (при вспомогательном наступлении на Кенигсберг -Гданьск), ограничиваясь на румынском фронте лишь демонстрацией. Эта стратегическая конструкция выглядит вполне жизнеспособно, поскольку творчески скопирована с российского стратегического плана 1914 года (вариант «А»). Так как «суворовское» наступление на Плоешти приводит к быстрой катастрофе при любых разумных действиях сторон, имеет смысл рассматривать в дальнейшем только «люблинскую» версию активной стратегии за СССР.
В стратегических ролевых играх по Второй мировой войне я видел,
«– Скажите, фельдмаршал, что вам, военному руководству, нужно от политического руководства, чтобы наш удар по России был действительно неотразим?
– Превентивный удар со стороны России. Лучше всего – на фронте группы армий «Юг».
– Думаю, это я смогу вам устроить…» (Из «предвоенного» совещания в штабе Германии).
В отличие от В. Суворова ролевики знают, что если одной рукой «потянуть противника на себя», заставив его открыться, то удар второй рукой получается ошеломляющим. Во всяком случае, если уж возникла необходимость принять бой с сильным противником, то лучше делать это на своей территории. Особенно же, если противник малоподвижен.
В. Суворов образно и подробно писал о колоссальной боевой силе советских танковых корпусов «образца 1941 года». В действительности же они производили впечатление лишь количеством танков – до 1 024 по штату. Это притом, что немцы, имея реальный опыт танковой войны, вдвое сократили в 1941 году число танков в дивизии вследствие непреодолимых проблем с управляемостью войск.
Я лишь с ужасом могу думать о том, что случилось бы, если бы советские мехкорпуса – громоздкие, неуправляемые, перегруженные танками, страдающие от нехватки пехоты и, особенно, от не развернутых служб снабжения [44] , – действительно перешли бы в наступление и вырвались бы в Польшу и Румынию. Тыловые органы застряли бы на советской территории. Наведенные переправы непрерывно атаковались бы с воздуха. Танки оторвались бы от пехоты (которой в корпусах в нужном масштабе просто не было) и остались бы без горючего, смазочных материалов, боеприпасов. Небоевые потери бронетехники превысили бы возможные и невозможные нормативы: вдоль всех обочин Галиции стояли бы брошенные экипажами машины. А немецкая 1-я танковая группа в своем естественном наступательном движении в направлении Луцка выходит в глубокий тыл подвижной группы Юго-Западного фронта…
[44] В Красной Армии автомашины – в том числе грузовые – не входили в штатную структуру мирного времени. Войска получали автотранспорт только с началом мобилизации, причем сказать, сколько его будет, и когда он появится, не мог никто.
Это был бы разгром советских войск – беспримерный в российской истории [45] .
Впрочем, в Текущей Реальности получилось немногим лучше.
Сюжет второй: первые дни Восточного фронта
Если стратегические аспекты были отработаны в развертывании плана «Барбаросса» недостаточно или вовсе плохо, то оперативные факторы были учтены гораздо лучше, а тактические моменты не оставляли желать лучшего. «Барбаросса» была плохим планом войны, но превосходном замыслом первого ошеломляющего удара. Сдержать этот удар Красная Армия не могла. Весь вопрос состоял в том, смогут ли советские войска и их командиры оправиться от шока.
[45] См. приложение, схема 2.
Немцы планировали внезапность и достигли ее в полной мере. Приграничное сражение было выиграно ими в первые же часы войны.
В рамках развертывания «Барбаросса» гитлеровское командование организовало две совершенно отдельные операции на уничтожение – севернее и южнее реки Припять. Обе эти операции принесли немцам решительный успех, тем не менее, боевые действия на правом и левом флангах стратегического фронта развивались по разным сценариям. Несколько упрощая, можно сказать, что в полосе Юго-Западного фронта произошло грандиозное встречное танковое сражение, не имеющее ни прототипов, ни аналогов в военной истории. Севернее Припяти Красная Армия была разгромлена совсем легко, здесь битвы не было. Была бойня.