Вторая мировая война. Ад на земле

Хейстингс Макс

Защитники британского воздушного пространства купались во всенародной любви. Пилотов, когда они после очередного сражения над городами и деревнями Англии, появлялись под вечер среди гражданского населения, повсюду бурно приветствовали. Это много значило для молодых людей, страшно устававших и каждый день терявших товарищей. «К нам были так добры, – вспоминал потом один из пилотов. – Это было чудесно. Потом уже Британия не была такой»¹¹. Пехотинцы завидовали летчикам и звали их «набриолиненные парни» (Brylcreem boys), как немцы своих – «солдатики в галстуках» (Schlipssoldaten). На всем протяжении этой войны летчики разных наций будут окружены ореолом, в котором отказано тем, кто сражается на земле.

Тем острее ощущались потери опытных пилотов-истребителей: десять асов, летавших на Hurricane, сбившие пять или более вражеских самолетов, погибли с 8 по 19 августа, а еще 12 –

между 20 августа и 6 сентября. Приходившие им на смену новички погибали впятеро быстрее; особенно высоки были потери в тех эскадрильях, которые продолжали соблюдать жесткое построение, предписываемое доктриной RAF для атакующих соединений. Те подразделения, чьи командиры проявляли бльшую инициативу и гибкость, оказывались в лучшем положении. Летавшие «в колее» погибали, в живых оставались крутившиеся, вертевшиеся, постоянно менявшие курс, чтобы не оставаться неподвижной мишенью. Три четверти британских истребителей были сбиты Bf109, а не пулеметчиками на бомбардировщиках и не двухмоторными Bf110. Все решала внезапность: четверо из пяти жертв не успевали увидеть атакующих, многих атаковали сзади, пока они гнались за вражеским самолетом впереди.

«Десять секунд в горящем кокпите – и ты покойник, огонь и дым тебя прикончат, – вспоминал сержант Джек Перкин. – Девять секунд – и до конца войны проваляешься в госпитале имени королевы Виктории в Восточном Гринстеде в ожоговом отделении доктора Арчи Макиндоу. Если выберешься за восемь секунд, летать больше не будешь и придется пройти с дюжину пластических операций»¹². Пилот Hurricane Билли Дрейк передал ощущения подбитого летчика: «Это похоже на автомобильную аварию. Что было – потом и не вспомнишь»¹³. С обеих сторон значительная часть потерь происходила не в бою, а от несчастных случаев, вызванных беспечностью или неосторожностью усталых и неопытных юнцов: с 10 июля по 31 октября в аварию попали 463 Hurricane, зачастую со смертельным для пилота исходом. И у Даудинга, и у Геринга не менее трети потерь приходилась на такого рода случайности.

Из тех, кому удалось катапультироваться над морем, мало кого нашли: человек в спасательной шлюпке – слишком маленькая точка, спасательные экипажи, бороздившие Ла-Манш и Северное море, могли его и пропустить. Ульрих Штайнхилпер глянул вниз, на воды Ла-Манша, возвращаясь после очередного вылета в сентябре: «Наш путь над этими враждебными водами усеян парашютами, плавают летчики в спасательных жилетах, пятна бензина на холодной воде указывают, где нашел свой конец еще один Me109. Вдоль всего побережья под Булонью мы видели 109-е – в полях, на траве, некоторые так и врезались носом»¹⁴. В тот день утонуло 19 немецких экипажей, и лишь два были подобраны гидросамолетами.

Тот рыцарственный дух, с которым британцы вступали в войну, быстро повыветрился. Дэвид Крук вернулся с задания, на котором погиб его сосед по комнате, и с изумлением уставился на вещи своего приятеля, лежавшие там, где он их оставил, на полотенце на окне. «Никак не мог выкинуть из головы Питера, мы еще только утром болтали с ним и смеялись. Теперь он лежит в кокпите разбитого Spitfire на дне Ла-Манша»¹⁵. В тот день жена погибшего пилота позвонила договориться, чтобы ему предоставили отгул, и услышала от командира эскадрильи известие о его смерти. Крук писал: «Это было ужасно. Я видел своими глазами горе и смерть». После того как эскадрилья Пита Бразерза несколько раз приняла участие в боях и он потерял многих друзей, Пит перестал тешиться иллюзией, будто это всего лишь матч двух соперничающих команд. «Тогда я сказал себе: “Это бандиты. Ничего в них нет хорошего. Я буду беспощаден”»¹⁶. В самом начале кампании пилот Денис Уисслер записывал в своем дневнике: «Боже, хоть бы эта война скорее кончилась»¹⁷. Мало кто из молодых людей, сражавшихся по ту или иную сторону в Битве за Британию, уцелел в следующие пять лет войны. Летать для них было наслаждением, но слишком рано этим юношам пришлось взрослеть посреди ужаса и жестокости, которые стали их ежедневной участью в воздушных боях.

В августе люфтваффе планомерно наращивало интенсивность боевых действий, атакуя английские аэродромы, а изредка и радарные станции. Маршал авиации сэр Хью Даудинг, главнокомандующий истребительной авиации, вступил в это сражение с 600 боевыми самолетами, а немцы ежедневно высылали в среднем по 750 бомбардировщиков, 250 пикирующих бомбардировщиков, более 600 одномоторных и 150 двухмоторных истребителей, распределенных по трем эскадрильям. В первую очередь бомбили юго-восточную Англию, но Даудингу приходилось также защищать северо-восток и юго-запад страны. В первый раз усиленная

бомбардировка аэродромов и коммуникаций состоялась 12 августа. Тогда вышла из строя радарная станция Вентнор на острове Уайт. На 13 августа люфтваффе планировало решающий «День орла», но в густом тумане массированный налет распался на ряд плохо скоординированных атак. Двумя днями позже, 15-го, произошел самый мощный налет на Англию – 2000 боевых судов, из которых 75 было сбито. Англичане потеряли 34 самолета, причем два не успели даже оторваться от земли. Наибольшие потери понесли немецкие отделения, вылетевшие со скандинавских аэродромов, – их не сопровождали одномоторные истребители, поскольку для них такое расстояние было чересчур велико. Немцы прозвали этот день «черный четверг». Но еще большие совокупные потери обе стороны понесли три дня спустя, 18-го, когда люфтваффе утратило 69 самолетов, а британская истребительная авиация – 34 в воздухе и 29 на земле.

Обе стороны были склонны значительно преувеличивать нанесенный противнику ущерб, но ошибки немецкой разведки имели более серьезные последствия, поскольку поддерживали иллюзию, будто Германия побеждает. За август и начало сентября люфтваффе провело 40 рейдов на базы британской истребительной авиации, но лишь две базы – Мэнстон и Лимпн на побережье Кента – были выведены из строя больше чем на считаные часы, а радары вообще не входили в число основных целей немецких бомбардировщиков. Под конец августа немцы были уверены, что истребительная авиация сократилась вдвое, до 300 самолетов, а на самом деле у Даудинга оставалось вдвое большее число самолетов, и теперь преимущество оказалось уже на стороне англичан. С 8 по 23 августа RAF лишился 204 самолетов, но за то же время было построено 476 новых, а многие из подбитых удалось отремонтировать. Люфтваффе потеряло 397 самолетов, в том числе 181 истребитель, а немецкие заводы произвели всего лишь 313 Bf109 и Bf110. В середине августа погибли 104 британских пилота, а у немцев 623 летчика погибли или попали в плен.

К сожалению, бомбардировщикам RAF редко воздается по заслугам за вклад в эту кампанию, а ведь с июля по сентябрь они потеряли вдвое больше экипажей, чем истребительная авиация, атакуя готовившиеся к вторжению баржи в портах Ла-Манша и проводя устрашающие налеты на немецкие аэродромы. Нападения на аэродромы причиняли незначительный материальный ущерб, но усиливали стресс среди пилотов люфтваффе, которые из-за этих налетов и на земле не могли как следует отдохнуть. «Британцы всю ночь треплют нам нервы, – записывал пилот Ульрих Штайнхилпер. – Они никак не угомонятся, наши зенитки все время стреляют, а мы глаз не можем сомкнуть»¹⁸.

Геринг переменил тактику: теперь он высылал небольшие отряды бомбардировщиков с сильным прикрытием истребителей. Их миссия состояла в том, чтобы спровоцировать англичан на бой для защиты собственных аэродромов, и тогда немецкие истребители получали возможность уничтожить противника в воздухе. Даудинг и в самом деле нес большие потери, но, к огорчению командования люфтваффе, каждый день на перехват немецких самолетам вновь поднимались эскадрильи британцев. Начались трения между Одиннадцатой группой, истребители которой обороняли юго-восток, и Двенадцатой группой, экипажи которой должны были прикрывать аэродромы Одиннадцатой группы от немецких бомбардировщиков. На рубеже августа и сентября несколько авиабаз были серьезно повреждены. Чем, собственно, занимались пилоты Двенадцатой группы, когда это произошло? Дело в том, что ряд командиров этой эскадрильи, в том числе Дуглас Бейдер, непременно требовали сначала выстроиться «большим крылом», а потом уже вступать в бой. На такое построение уходили драгоценные минуты, но в спорах между теоретиками верх одержали приверженцы «большого крыла». К ним прислушивались, а они бессовестно раздували свои достижения. В результате от междоусобных дрязг, которые за сентябрь превратились для RAF в серьезный недуг, пострадала репутация Кита Парка, командующего Одиннадцатой группой, а командующий Двенадцатой группой Траффорд Ли-Мэллори, куда лучше исполнявший роль интригана, нежели боевого командира, заметно укрепил свое влияние. Потомство признает в Парке выдающегося авиатора, чей вклад в Битву за Британию равен заслугам самого Даудинга.

Многие молодые пилоты RAF, зная уровень потерь среди истребителей, заведомо считали себя обреченными, но оттого не менее отважно и преданно сражались. Пилот Hurricane Джордж Барклай из 249-й эскадрильи 1 сентября был направлен на аэродром Норт Уилд в Эссексе – этой авиабазе доставалось хуже многих других. Когда они собирали вещи, товарищ Барклая мрачно заметил: «Кое-кому из нас не суждено возвратиться в Боском». Сам Барклай смотрел в будущее с оптимизмом и записал в дневнике: «Думаю, каждый из нас уверен, что продержится как минимум неделю»¹⁹.