Вторая мировая война. Ад на земле

Хейстингс Макс

Попадавшие в эти места американцы дивились и заносчивости англичан, и имперскому самомнению, им казалось, будто англичане и сражения в западной пустыне считают чем-то вроде мероприятия из спортивного календаря. Не совсем справедливо: на самом деле и сражались всерьез, и погибали, но такова уж традиция британской армии – превращать войну в видимость забавы. Правда и то, что до конца 1942 г. англичане вели кампанию в Северной Африке дилетантски и порой вдохновенно одерживали победу, но чаще глупо проигрывали.

«На бумаге» силы Муссолини были очень велики, и летом 1940 г. казалось вполне вероятным, что итальянцам удастся вытеснить англичан из северной и восточной Африки. Итальянцев в Африке собралось 600 000 человек; под командованием Уэйвелла на Ближнем Востоке, в Кении, Судане и Сомали было менее 100 000 солдат. В августе итальянцы почти без кровопролития захватили Сомали. Черчилль рвал и метал. Сражаться подданные Муссолини отнюдь не стремились, но

победы согревали их сердца. В тот краткий период, когда возникла надежда недорогой ценой завоевать Африку, а люфтваффе тем временем увязло в сражениях над Британией, некий итальянский журналист с гордостью и упованием писал (вот уж поистине национальный гений самообмана!): «Мы попытаемся самостоятельно выйти к Суэцу – возможно, мы и войну выиграем вовсе без немцев»³. Но, чтобы успешно проводить столь крупномасштабные операции, Муссолини не хватало ни ресурсов, ни последовательности. С одной стороны, он демобилизовал часть раздутой армии – отпустил крестьян собирать урожай. С другой стороны, пренебрег элементарным правилом сосредотачивать все силы в единый кулак и решил заодно захватить Югославию и Грецию. Приоткрывшуюся ненадолго возможность овладеть Мальтой дуче упустил. Его генералам в Северной Африки недоставало снаряжения и опыта, а главное – решимости. В сентябре 1940 г. военное министерство Италии вернулось к практике мирного времени – заканчивать все дела к двум часам дня. Характерное для итальянских военачальников умение «не замечать» войну.

Итальянский дипломат с отвращением описывал общее настроение Милана: «Все думают только о еде и удовольствиях, спешат богатеть, сочиняют анекдоты о великих и могущественных. Всякий, кто ухитрится погибнуть на этой войне, – жалкий дурачок, а тот, кто снабжает армию ботинками с картонными подошвами, – молодец»⁴. Молодой итальянский офицер писал родным из Ливии: «Мы все еще рассматриваем эту войну словно колонизаторский поход в Африку, а на самом деле это европейская война, которую европейцы ведут между собой европейским оружием. А мы и в ус себе не дуем, строим каменные форты и живем в роскоши»⁵.

Предложение Гитлера прислать ему на подмогу две бронедивизии и тем самым обеспечить скорую победу оси Муссолини отверг: ни в коем случае не хотел пускать немцев в собственную ревниво оберегаемую зону влияния. При этом четвертая часть итальянского воздушного флота участвовала в Битве за Британию, воздушное пространство над итальянскими войсками в Ливии было оголено, а тем временем в Албании, захваченной Муссолини еще в 1939 г., собиралась большая армия для вторжения то ли в Югославию, то ли в Грецию – куда дуче скажет. Стратегия и политика итальянцев определялись уверенностью, что они участвуют в незначительных операциях войны, которая уже близка к победоносному завершению. Муссолини боялся, как бы англичане не заключили мир с Гитлером прежде, чем Италия успеет урвать себе кусок, а в итоге Италия окажется единственной из воюющих держав, чьи основные сражения будут разворачиваться в Африке – постепенно итальянцы потеряют там 26 дивизий, половину воздушного флота и все танки, а заодно и свой военный престиж – сколько его еще оставалось.

Летом 1940 г. англичане начали боевые действия с рейдов через ливийскую границу. Маршал Родольфо Грациани выставил около 250 000 солдат против 36 000 англичан, находившихся в Египте, 27 000 (включая территориальную конную дивизию) в Палестине. Этот муссолиниевский маршал прославился разгромом абиссинской армии в 1935 г., когда он без оглядки пускал в ход отравляющие газы. В 1940 г. Грациани показал себя трусом, совершенно не готовым к столкновению лицом к лицу. В сентябре он попытался осторожно продвинуться в Египет, но, существенно переоценив ресурсы Уэйвелла и устрашившись первой же демонстрации сил противника, остановился, врос в землю к югу и к востоку от Сиди Баррани. Один из сподвижников Грациани, Аннибале Бергонцоли, прозванный англичанами Электроус, жаловался, что его артиллеристы чересчур пугливы: во время воздушного налета разбегаются, и их пинками не вернешь обратно к орудиям. На три месяца боевые действия прекратились, к неудовольствию Муссолини, который все еще опасался, как бы война не закончилась прежде, чем он овладеет Египтом, и к неудовольствию также и Черчилля – пришлось дожидаться, пока Уэйвелл соберет силы для контратаки.

19 января 1941 г. генерал-майор Уильям Платт повел небольшую армию из Судана в Эритрею и после затяжного сражения захватил 27 марта крепость Керен, заплатив за победу 536 солдатскими жизнями – преимущественно это были индийцы. Раненых насчитали 3229 человек. Ранее, в феврале, другой британский отряд под командованием генерала Алана Каннингема (родного брата адмирала) выступил из Кении в Сомали, прошел вдоль побережья до Могадишо, затем повернул на север и преодолел 1200 км до Харара. К 6 апреля Каннингем успел захватить Аддис-Абебу, столицу Абиссинии, потеряв всего 501 человека. Местами итальянцы продолжали еще оказывать

сопротивление на протяжении полугода, но в целом Абиссинская кампания увенчалась победой британцев, хотя им и пришлось выдержать тяжелые битвы, живя на скудном рационе. Боевые потери были невелики, гораздо больше солдат – 74 550 человек – стали жертвами эпидемии, из них 744 человека умерло. Погибло и 15 000 верблюдов, на которых британскому авангарду подвозили припасы. В плен попало более 300 000 итальянцев.

Гораздо активнее проводились боевые действия в Египте. 6 декабря Уэйвелл отдал генерал-лейтенанту сэру Ричарду О’Коннору приказ приступать к операции Compass, нацеленной на Грациани. Начинали англичане эту операцию осторожно, на многое не рассчитывая, но неожиданный успех побудил их к гораздо более агрессивным действиям. Они вторглись в Ливию, десятки тысяч итальянцев поспешили сдаться. Английский артиллерист описывает одну из «стремительных колонн О’Коннора, груженную всем необходимым для войны в пустыне: провиантом, боеприпасами, бензином и самым драгоценным – четырехгаллонными алюминиевыми флягами с водой. Все это добро перевозят на трехтонных грузовиках Bedford, крытых брезентом. На легких грузовиках Morris Scout едут отдельные офицеры или командующие батарей, стоя на пассажирском сиденье, знамена дивизии вьются на ветру. Парочка двадцатипятифунтовых пушек из конной артиллерии, за грузовиком катятся на двухколесной тележке цистерны с водой. Иной раз пройдет группа легких танков Hussar, гусеницы скрипят и визжат, танки подбрасывает на камнях, дрожат и качаются их длинные и тонкие щупальца-антенны. Машины конвоя держали строй, двигались веером, соблюдая дистанцию 50 м между машинами, песок из-под колес – словно струи дождя»⁶.

Итальянская оборона тут же рассыпалась в прах. «Удара не держат, – пренебрежительно писал о противнике австралийский солдат. – Не переносят боль (раненые, я видел их сотни, рыдают), не переносят обстрела (дергаются, когда снаряд падает за сотню метров), грохот британских танков повергает их в ужас, а при виде наших штыков они тут же поднимают лапки кверху. Тоже мне, фашисты!»⁷. Точно так же отзывается об итальянцах австралийский офицер: «Все наши теперь знают, что один кенгуру пятьдесят итальяшек побьет»⁸. Лейтенант Том Берд прибегает к сравнению из области спорта: «Мне кажется, нам повезло, что мы можем, так сказать, потренировать удар на итальянцах. Воевать против них – сплошное удовольствие»⁹. Итальянцы и в самом деле словно нарочно себе во всем вредили. Например, отдел пропаганды в Риме задумал снять фильм в доказательство физического превосходства фашистов. С этой целью организовали кулачный бой между экс-чемпионом в тяжелом весе Примо Карнера и захваченным в плен чернокожим южноафриканцем по имени Кэй Масаки. Масаки никогда прежде не занимался боксом, и, едва камеры включили мотор, Карнера сбил его с ног. Однако африканец поднялся и врезал итальянцу так, что тот рухнул без чувств¹⁰.

Сторонние наблюдатели были вправе не придавать особого значения триумфам Британии в африканской пустыни. Румынский писатель Михаил Себастиан 7 февраля отмечал в дневнике: «Вся эта война в Африке, пусть захватывающая и драматическая, всего лишь приложение к главному. Основная борьба идет между Британией и Германией, и там все решается»¹¹. Он, конечно, был прав, но для подвергавшихся еженощным бомбардировкам лондонцев эти победы стали отдушиной. К 9 февраля О’Коннор продвинулся на 800 км и захватил Эль-Агейлу. Открывался путь на запад, на Триполи. Но на этом, к изумлению рядовых солдат, стремительное продвижение остановилось: они застряли в песках итальянской колонии и бездействовали. «Каждый день похож на предыдущий, – писал заскучавший артиллерист Дуг Артур. – Суббота могла быть понедельником, пятница – вторником и даже масленичным вторником, поди знай – мы-то не в курсе, что происходит, куда дальше двинемся и что нас там ждет»¹².

Они долго стояли и не продвигались дальше по Ливии. Четыре дивизии Уэйвелла, в том числе новозеландскую и значительную часть австралийского контингента, пришлось передислоцировать в Грецию: там ожидалось немецкое вторжение. Позднее послышались голоса, что из-за переброски войск в Грецию англичане упустили уникальный шанс полностью очистить от врага побережье Северной Африки и вернуть себе контроль над южным Средиземноморьем. Утверждение небесспорное: Африканский корпус под командованием генерал-лейтенанта Эрвина Роммеля уже начал высадку в Триполи, поспешая на помощь оплошавшим итальянцам. Для англичан то была малоприятная новость: цепочка снабжения была натянута до предела, танки и грузовой транспорт О’Коннора нуждались в ремонте. Разгром итальянцев придал англичанам уверенности, однако разворачивавшаяся параллельно кампания в Абиссинии отнимала у империи большое количество ресурсов. Даже если бы Уэйвеллу не пришлось ни единого солдата отправлять в Грецию, едва ли у англичан хватило бы сил для покорения Северной Африки.