Вторая мировая война. Ад на земле
Шрифт:
Осаждавшие оказались не в лучшем положении, чем осажденные: среди них тоже свирепствовала малярия, а также бери-бери и дизентерия – более 10 000 заболевших к февралю. В Токио нарастало недовольство и упорством американцев, и тем, как в США «сага о Батаане» превращается в орудие пропаганды. 3 апреля Хомма, получив подкрепление, всей мощью обрушился на филиппинцев, проведя предварительно массированную бомбардировку. Филиппинцы в панике бежали от японских танков, при каждой попытке высунуться их громили с воздуха, многие так ослабли от голода, что едва могли выбраться из окопов. Японцы неуклонно продвигались вперед, прорывая одну линию обороны за другой. 8 апреля генерал-майор Эдуард Кинг по собственной инициативе решил сдать полуостров и направил к противнику парламентера под белым флагом. Из укрытий, обустроенных в джунглях по всему Батаану, уцелевшие группы оборонявшихся пробирались на остров Коррехидор, где
Утром 9 апреля Кинг встретился с полковником Мотоо Накаяма, командовавшим оперативным отделом генерала Хоммы, и подписал капитуляцию. «С нашими людьми будут хорошо обращаться?» – спросил Кинг напоследок. «Мы не варвары», – напыщенно отвечал полковник. 11 500 американцев и 64 000 филиппинцев попали в руки врага. Путь этих измученных людей в концлагеря вошел в историю как Батаанский марш смерти. Филиппинцев убивали десятками ради забавы, на них отрабатывали штыковые удары. Американский солдат видел, как его ослабевшего товарища столкнули под танк. Блэр Робинетт сказал: «Теперь мы поняли, если кто раньше не догадывался, что нас ждет»19. Сержант Чарльз Кук видел, как пленных насаживали на штык, если они пытались подойти к воде. Старший сержант Гарольд Фейнер подытожил: «Упадешь – готово, ты покойник»20. Более 300 пленных филиппинцев перебили в ущелье возле реки Пантинган. Убийцы заявили, что они бы обошлись с пленными милосердно, если бы гарнизон сдался раньше, а так «мы понесли тяжелые потери, вы уж нас извините». Согласно подсчетам, марш смерти унес жизни 1100 американцев и более 5000 филиппинцев.
Теперь японцы сосредоточили артиллерийский огонь на Коррехидоре – острове, размером не больше Центрального парка в Нью-Йорке. 3 мая Уэйнрайт докладывал уже прибывшему в Австралию Макартуру, что все строения на острове сровнены с землей и уничтожена даже растительность. Условия в нагретом, вонючем тоннеле Малинта, битком набитом перепуганными людьми, сделались невыносимыми. В ту ночь подводная лодка Spearfish эвакуировала последнюю партию, которой суждено было добраться до Австралии – всего 30 женщин и 12 мужчин. Несколько часов спустя японцы бросили морской десант на штурм Коррехидора. В полдень 6 мая, после двух дней боев, Уэйнрайт подписал капитуляцию от имени всех остававшихся на Филиппинах американских войск, предварительно сообщив в Вашингтон: «С глубоким сожалением и с величайшей гордостью за мои отважные войска я отправляюсь на встречу с японским командованием. Прощайте, господин президент». Находившийся в американском гарнизоне корабельный врач Джордж Фергюсон сел и заплакал «от такого разочарования в наших добрых славных Штатах»21. Однако физическое и эмоциональное истощение было слишком велико, и многие солдаты радовались тому, что сражение наконец-то закончилось. Лишь позднее они узнали, что для 11 500 военнопленных американцев главное испытание только начиналось.
Батаан и Коррехидор продержались целых четыре месяца. Погибло 2000 американцев, японцы потеряли 4000 человек. Оборона так затянулась главным образом из-за неопытности нападавших: армия вторжения была немногочисленна и не могла сравниться подготовкой и боевым опытом с теми дивизиями, которые Ямасита повел на Малайю. Если бы Хомма и его подчиненные действовали энергичнее, филиппинская сага закончилась бы раньше – в этом смысле недовольство Токио действиями своей армии было оправдано. Однако все эти соображения не умаляют героического мужества гарнизона и доблести Уэйнрайта, который исполнил свой долг куда убедительнее, чем Макартур. Уэйнрайт и его солдаты создали ту легенду, которой могла гордиться Америка и которой готов был позавидовать Черчилль. Попросту говоря, американские защитники Батаана и Коррехидора оказались более стойкими, чем британские колониальные войска в Малайе и Сингапуре, хотя тоже сражались за обреченное дело.
Бригадный генерал Дуайт Эйзенхауэр, имевший несчастье послужить под командой Макартура несколькими годами ранее, писал в дневнике: «Бедный Уэйнрайт! Он сражался, а вся слава достанется Макартуру. Как публика может принимать за чистую монету его тирады, которые мы всегда считали верхом идиотизма? Но он – герой! Так-то»22. В США комментаторы и радиоведущие выжимали из Батаанской саги каждую капельку национальной гордости, прославляли схватки на море и начавшую в Америке пока еще довольно вялую мобилизацию. Но там, на Тихом океане, никто не обманывался. Каждый солдат, матрос и летчик союзников видел, что во всех уголках этого театра войны невозбранно господствует противник. Лейтенант Роберт Келли из Третьей эскадры мотокатеров – той самой, которая эвакуировала Макартура с Коррехидора, – сказал: «В новостях изображают так, словно мы выигрываем войну. Нас от этого тошнит.
Келли, как и Эйзенхауэр, недооценивал важность легенды и даже мифа для поддержания духа нации в пору несчастий. Умелая пропаганда затушевывала поражения, поддерживая в гражданском населении уверенность в победе. В конечном счете Тихий океан значил для США гораздо меньше, чем для Британской империи, а созданные Рузвельтом и СМИ Батаанский эпос и культ Макартура были для народа полезны и даже ценны. Этот генерал был скорее тщеславным ничтожеством, чем достойным командиром, и особой любви не заслуживал, но его бегство с Коррехидора едва ли достойно более сурового осуждения, чем бегство британских командующих из обреченных крепостей и городов, в том числе эвакуация Уэйвелла из Сингапура. В последующие годы образ Макартура, символа американской борьбы в юго-западном регионе Тихого океана, весьма способствовал повышению боевого духа на родине, хотя реальный его вклад в поражение Японии был не столь велик. Со стратегической точки зрения оборона Филиппин не имела смысла: небольшими силами, в отрыве от своих баз, американцы не могли удержать острова. Если бы гарнизон продержался дольше, под давлением общественного мнения, быть может, была бы предпринята заведомо безнадежная попытка послать подкрепление, чтобы снять осаду с Батаана. Для американского флота помощь Уэйнрайту обернулась бы катастрофой: японцы господствовали и на море, и в воздухе. Коррехидор сдался как раз вовремя, чтобы избавить Вашингтон от этой головной боли.
С этого момента сражения в Тихоокеанском регионе редко достигали масштабов европейских. Здесь в боях участвовало сравнительно мало солдат, но в войну были вовлечены огромные пространства и большие флотилии. Основная часть сухопутной японской армии оставалась в Китае. До той поры завоевания в Азии и на островах Тихого океана давались Токио усилиями небольших подразделений, действовавших чуть ли не на половине земного шара. США, Австралия и Британия, со своей стороны, пытались отстоять свое господство на островах и в непроходимых джунглях силами двух или трех дивизий, в то время как на территории России бились сотни таких подразделений. Ключевым фактором в каждом сражении на Тихом океане было наличие поддержки с моря и с воздуха. Солдаты и моряки на обеих сторонах знали, что их пот и кровь прольются напрасно, если противник захватит господство в воздухе и перекроет морские пути поставок. В войне с Японией главной силой сделался флот Соединенных Штатов.
2. Коралловое море и Мидуэй
В январе 1942 г. японцы захватили Рабаул на острове Новая Британия и использовали его как морской и воздушный оплот. Эйфория от первых побед – «болезнь победителей», как именовали это состояние скептики в окружении Хирохито, – побудила их распространить экспансию в южном регионе Тихого океана на Папуа, Соломоновы острова, Фиджи, Новую Каледонию и Самоа. Флот уговорил армию расширить периметр империи, захватив атолл Мидуэй и Алеутские острова на севере – их также предстояло отбить у американцев. Тем самым у японцев появились бы базы, с которых можно было бы перерезать морские пути, связывавшие западных союзников с Австралией, которая оставалась теперь основным форпостом Британии и Америки в войне на Дальнем Востоке.
Еще прежде падения Коррехидора американцы осуществили операцию, которая напугала и обозлила их противников, напомнив Японии о том, как она уязвима, и тем побудив ее к еще большей агрессии. 18 апреля подполковник Джеймс Дулитл во главе эскадрильи из 16 бомбардировщиков В-25, поднявшихся в воздух с авианосца Hornet примерно в 1100 км от Японии, совершил воздушный налет на Токио. Материальный ущерб был невелик, но этот почти символический поступок имел огромное моральное значение – приободрил союзников в годину поражений. Черчилль тоже отдавал дань подобного рода театральным жестам. Японцев же этот налет убедил в необходимости как можно скорее завладеть Мидуэем, западным форпостом США в Тихом океане, который принадлежал Америке с 1867 г. Только бы адмиралу Исороку Ямамото разместить на Мидуэе свою базу – и конец подобным авантюрам.
Конечно, Япония ставила себе задачи не по силам, и в конце концов это привело к катастрофе, но Токио не видел иного способа лишить американцев возможности накопить резервы для ответного удара. Ямамото и его коллеги понимали, что Японию ждет неминуемое поражение, если она хоть на миг ослабит давление на Штаты. Единственно разумной стратегией казалось наносить западным союзникам удар за ударом, пока Вашингтон не признает превосходство японской армии и не пойдет на мирные переговоры. Главная задача ставилась перед императорским флотом: истребить американские линкоры и эсминцы.
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
